Габриела: Этот крюк отсюда; ну разве не глупыш-дурашка? Я починю его [и она действительно починила, причем очень ловко]. Я и вправду могу его сюда опять вставить.

Я: Габриела тоже ремонтник.

Габриела: Папа умеет чинить вещи; мы оба умные. Мама совсем неумная. В детсаду я сделала себе тягач, и для Сусанны тоже один сделала. Когда я его делала, я была вся в клее. Там была куча клея. Это был хороший тягач. Для Сусанны, но я оставила его в детсаду — там был перерыв, и я не могла его взять. Знаешь, мистер Винникотт, поезд шел медленно, но он не останавливался до самого Лондона [сегодня лежал снег]. Потом опять пошел быстро.

Вдруг Габриела заметила большую чашу на полке у себя над головой.

Габриела: Мне нравится эта чаша с китайской картинкой.

И принялась подробно разбирать, в какие игры играют дети, изображенные на картинке. Пришлось эту чашу все время поворачивать. Габриела сказала: "Один из ребят упал". Она все замечала, и это ее радовало.

Габриела [напевая]: Я тебя давно не видела, так что застеснялась, когда к тебе приехала, и я не увижу тебя завтра, и завтра, и завтра.

Я: Тебе от этого грустно?

Габриела: Да. Мне нравится видеть тебя каждый день, но я не могу, потому что мне надо ходить в детсад. Считается, что я должна ходить в детсад.

Я: Ты приезжала сюда на починку, а теперь приезжаешь, потому что тебе нравится. Когда ты приезжала на починку, ты приезжала независимо от того, нужно было тебе ходить в детсад или нет. А теперь тебе просто нравится, и ты не можешь приезжать так часто. Это и грустно.

Габриела: Когда я приезжаю к тебе, я у тебя в гостях. А когда ты приезжаешь в Оксфорд, ты у нас в гостях. Разве это не странно? Может быть, приедешь после Рождества.

Я: Тебе сегодня что-нибудь надо починить?

Габриела: Нет, у меня больше ничего не ломается. Я сама теперь разбиваю вещи вдребезги. Этот винт вошел.

Я: Да, ты починила его сама и можешь сама себя починить*.

Габриела: Сегодня Сусанна залезла в собачью коробку. Это новая игрушка.

Она наступила на слона, и слон запищал.

Теперь она попросила меня помочь ей починить поезд, с которым у нее возникли трудности.

Габриела: Ты доктор, ты настоящий доктор, поэтому тебя и зовут "Доктор Винникотт".

Я: Тебе хочется, чтобы тебя починили, или тебе хочется приезжать для удовольствия?

Габриела: Для удовольствия, потому что я могу побольше играть [она сказала это очень определенно]. Я слышу, кто-то свистит на улице.

Я этого не слышал и сказал: "А может быть, это оттого, что я пишу?"

Габриела: Нет. Теперь кто-то гудит [это было на самом деле]. Не хватает крюков. Когда мы к тебе ехали, мы приехали чуть раньше и поэтому походили кругом, я должна была купить что-нибудь для Сусанны и мамы. Мне нравятся Сусанна и мама.

Я: Здесь сейчас только Габриела и я. А Сусанна сердится, когда ты приезжаешь ко мне на прием?

Габриела: Ты знаешь Сусанну... ей нравится смотреть, как я танцую. Сколько ей лет? Два года. Мне — четыре. В следующий день рождения мне будет пять, а Сусанне будет три.

К этому времени она все игрушки расставила параллельными линиями, 10—12 таких линий, и под углом к ним один ряд из трех домов.

Габриела: Доктор Винникотт, я только в туалет схожу. Посмотри за игрушками. Не пускай сюда папу.

Выходя, она осторожно закрыла дверь, ее не было три минуты.

Габриела: Вот. Мистер Винникотт, я побуду немножко дольше, чем обычно. Я смогу побольше поиграть, если у меня будет больше времени. Мне не надо спешить.

Я: Иногда ты чего-нибудь пугаешься и тогда ты вдруг чувствуешь, что надо уходить.

Габриела: Потому что становится поздно. Не могу развязать [я развязал ей]. Ты думал, что сюда наверх пойдет? [т.е. на полку у портрета семилетней девочки]. Это тоже можно сюда наверх. Не снимай их вниз, ладно? Пусть там будут.

Я: До твоего следующего приезда. Ты считаешь, это дает тебе надежду на то, что ты снова ко мне приедешь.

Габриела: На все время.

Потом она посмотрела на портрет в овальной рамке и сказала: "Смотри, она в яйце".

Я: Если бы у нее не было места, она была бы как Шалтай-Болтай и распалась бы на части; но у тебя здесь есть место, где ты можешь быть.

Затем она прочла мне лекцию о яйцах.

Габриела: Если разбить яйцо, не сварив, пока оно жидкое, то оно растечется и все испачкает, а если сварить вкрутую и открыть, оно просто покрошится.

Я: Я обвел Габриелу яйцом, и она чувствует себя хорошо.

Габриела: Да.

Потом она взяла все голубые домики и поставила их в кружок с одним красным домиком посредине и сказала: "Сделаю ряд таких домиков", и поставила все домики тесным рядком один против другого.

Габриела: Если увижу еще, поставлю их в ряд.

Теперь Габриела собирала маленьких человечков, деревья и зверюшек: "Уйма вещей" (она все время говорила). Она расставила их на ковре подальше друг от друга. Я не мог хорошо слышать, что она говорила, потому что она разговаривала сама с собой, счастливая, раскованная, довольная, творчески и конструктивно настроенная. Габриела сидела спиной ко мне и сказала что-то вроде: "Так и оставлю. Мистер Винникотт, можно я возьму это, и это, и это? Я привезу их обратно. Я возьму двух. Оставлю три или четыре тебе. У меня три". (Фактически же, в конце концов ей ничего не нужно было брать, и она явно об этом забыла).

Габриела: Чья очередь чистить ванну?

Ответ на этот вопрос, казалось, был сложным. Дело было в соперничестве с ее сестрой из-за этой привилегии. Я не считал само собой разумеющимся то, что дома у них действительно была такая конкуренция, судя по взгляду родителей на это. Она издавала присущие животным звуки, держа нескольких зверюшек в руках.

Габриела: Мне нравится чистить ванну. Вы оставайтесь здесь [она обращалась к зверюшкам]; не ты, коровка, ты собачка; ты, коровка, вы совсем не двигайтесь, а не то... будешь превращена в ведьму.

Я: Ты мне сон рассказываешь?

Габриела: Да. Он мне не нравится. Ужасный. Превратиться в маленького человечка на крохотных-крохотных ножках. Утром я превратилась в гиганта. В старину магазинов не было.

Я: Ну? [Я подбадривал ее, чтобы она продолжала].

Габриела: Да, они не строили магазины, и если они продавали лаванду, они ходили и пели: "Кто купит мою лаванду?" ... [напевает]. Один пенс можно потратить. Если Сусанна не пускает кого-нибудь вверх по лестнице, им приходится платить шесть пенсов; это же много, а? ... Я с них беру только один пенни, ведь это немного, а?

Я пытался понять, что она имела в виду; это было связано с низостью Сусанны. Затем она посмотрела в окно.

Габриела: У кого-то сад на крыше; забавно. Я туда не залезу. Интересно, как они поливают цветы? Открывают окно железной палкой и поднимают воду по трубе, а потом тонкой струйкой направляют на цветы, вот так все и поливают. Засовывают ложку в трубу и собирают внизу всю воду, а потом все это делают снова. [Немного погодя продолжает:] Это ваш навес? Ой! Туда же не достать, а? Это искусственные цветы?