Мы оттащили номера один в общую комнату под непрекращающиеся возмущения Помощника.
– Зачем ты это сделала?! – прошипел я.
– Так было честно, – пробормотала номер два.
Тут, конечно, было сложно с ней поспорить. Хоть розовая жижа и не наносит спящему вреда, помимо неприятных ощущений, оставлять одного из троих членов экипажа в неведении было несправедливо. Вот только что делать дальше, было непонятно.
– Как ты вообще смогла открыть капсулу?!
– Если приложить ладонь к датчикам, откроется экран ввода кода разблокировки. Это четыре значения…
– И ты их знала?!
– Нет, просто пробовала…
– Это же несколько тысяч комбинаций!
Номер два пожала плечами. Эта девушка начинала вызывать у меня всё больше вопросов, и я уже не был уверен, что в происходящем кажется мне более безумным.
Как назло, именно в этот момент в моей голове снова объявились те странные звуки, что я слышал ранее, зазвучав с новой силой. Я закрыл лицо руками, стараясь сосредоточиться, но этот идеально стройный шум заполонил моё сознание. Мне хотелось отдаться ему, выпустить его из своего тела, сделать хоть что-то, но я не понимал, что именно.
Номер два обеспокоенно взглянула на меня и слегка коснулась моей руки. Вздрогнув, я увидел, что она сидит в кресле. На соседнем сидении расположился номер один, бездумно пялясь перед собой. Девушка кивнула, указав мне на оставшееся свободное место, и я растерянно опустился в него. За окном всё также проносились мерцающие звёзды, почти не отличающиеся друг от друга. Красное аварийное освещение у нас над головами мигало в такт завываниям сирены и возмущениям Помощника о нарушении протокола «Ковчег». Неожиданно нас ослепил яркий белый свет. Перед глазами, привыкшими к полутьме, заплясали тёмные пятна, и нам пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть.
– Что это?! – испуганно воскликнул номер один.
– Финальная стадия протокола «Ковчег» активирована, – ответил Помощник.
– И что это должно значить?!
– Пожалуйста, прослушайте обращение от мистера Н.
Мы с номер два затаили дыхание. Неужели мы наконец встретимся с тем, благодаря кому попали сюда? Как он выглядит? Сколько ему лет? Какой у него голос? А главное – что за договор мы с ним заключили? И что с нами будет за его нарушение…
Стекло, отделявшее нас от черноты космоса, озарил голубой свет, пролившийся откуда-то с потолка. Его заволокло цифровой дымкой, на которой стали проявляться знакомые очертания: эмблема с крылатым существом, которое я видел на терминале в первый день. Через пару секунд её наконец сменила картинка.
Это было небольшое помещение, напоминавшие подвал или гараж. Там было далеко не так чисто и светло, как на нашем корабле. Дверь на заднем плане была плотно заколочена и подпёрта несколькими ящиками, вдоль пола и потолка тянулись какие-то промасленные тряпки, а воздухе стоял серо-коричневый туман, делающий картинку ещё более мутной и грязной. На переднем плане сидел человек. В нём не было ничего примечательного: на вид чуть меньше пятидесяти лет, растрёпанные высоко растущие волосы, кожаная куртка поверх чёрной футболки и респиратор, закрывающий нижнюю половину лица. Мужчина поправил камеру перед собой, убедившись, что попал в фокус и, откинувшись на кресле, спустил с лица маску. Он извлёк из кармана сигарету и после нескольких попыток поджечь её наконец затянулся. На фоне что-то настойчиво громыхало, скрипело и дребезжало. В этом шуме даже можно было расслышать что-то похожее на крики, но плотные стены не пропускали звук настолько, чтобы можно было разобрать детали.
«Извиняюсь за обстановку», – улыбнулся мужчина, – «Возможно, не стоило так долго тянуть с записью этого видео, но я хотел появиться эффектно», – с этими словами он провернулся на крутящемся стуле вокруг своей оси, – «Приветствую вас, пассажиры кораблей «Авель один-тире-девять»! Надеюсь, что хоть кто-то из вас всё ещё жив… Если вы это смотрите, значит, вы либо успешно выполнили протокол «Ковчег», с чем я вас поздравляю, либо нарушили его… и за это вас ждёт смерть!»
Краем глаза я заметил, как номер два вжалась в кресло. Да что уж там, меня самого сковало липким ужасом. Но мужчина на экране рассмеялся и продолжил:
«Расслабьтесь, я пошутил. Если вы нарушили протокол «Ковчег», а также наш с вами договор, то у вас наверняка были на то причины… но ничего из этого больше не имеет значения. Сейчас», – он посмотрел на аккуратные наручные часы с серым силиконовым ремешком, – «Двадцать восьмое февраля две тысячи сто первого года. Браунсвилл, Техас, Соединённые Штаты Америки. Планета Земля, Солнечная система, рукав Ориона… но это тоже уже неважно. Меня зовут Ной Рив, но вы можете знать меня как мистера Н. Уж простите за загадочность, не мог удержаться хоть под конец жизни немного побыть в образе крутого парня.
Я долго думал, чего бы вам такого рассказать в этом послании… Пожалуй, мне стоит извиниться. Когда вы откроете отсек X, вы явно будете возмущены тому, что произошло с вашей памятью. Но спешу вас заверить: она придёт в норму в течение пары дней! Мы были вынуждены заблокировать ваши воспоминания на время полёта на случай, если на вас вдруг нахлынут сентиментальные чувства, и вы захотите связаться с другими «Авелями» или вздумаете повернуть назад… Так, погодите», – он поднял со стола кипу исписанных от руки листов и задумчиво их перебрал, «Точно! Нужно рассказать вам о сути операции. Это весёлая история, вам точно понравится! Дело в том, что планете Земля… как бы это сказать… трындец. Точнее придёт трындец с минуты на минуту. Ментально жму вам руки за содействие в наступлении этого прекрасного настоящего. Мы с вами, господа земляне, отлично постарались!» – Мистер Н. вскинул руки, добавив последней фразе торжественности.
«Так уж случилось, что у меня были кое-какие сбережения… в общем, моя частная космическая компания успела построить девять чудных блестящих машинок, на одной из которых вы находитесь прямо сейчас. Я догадывался, что они пригодятся, когда всё полетит к чертям, но не думал, что так скоро. В общем, пришлось работать с тем, что имеем. Когда я записываю это видео, вы уже наверняка на полпути к новой жизни. Да, ребята, теперь будущее – ваша проблема! Хотя придурки из НАСА считают иначе. Их корабли больше и блестят куда ярче. А главное, экипажи все как на подбор: учёные, астронавты и до усрачки богатые ребята, купившие себе билет к спасению… ну, они так считают. Жаль, что всех их точки назначения давно просчитаны нашим искусственным интеллектом и, увы – ребята будут неприятно удивлены, когда поймут, что лишь ненадолго отсрочили свой последний час. В финале их ждут необитаемые куски камня, а топлива и припасов не хватит на исправление ошибок… Но не будем о грустном! Ведь кто-то из вас сорвал настоящий джек-пот! Наши «Авели» запрограммированы на самые перспективные маршруты, рассчитанные за сто лет работы. Не могу ничего вам обещать… но всем сердцем верю, что хотя бы трое из вас приземлятся на симпатичной планетке, где можно будет дышать и носиться по полям с радостным хохотом, прямо как в старые добрые времена на матушке-Земле.
Хочу, чтобы вы помнили», – он затянулся и закашлялся, выпустив половину дыма обратно, «Вы не заплатили ни копейки за то, чтобы попасть на борт. Думаю, большинство из вас не прошли бы и начальный отбор в НАСА, которым только и подавай, что выдающихся, умных, крепких, фертильных… но у меня другая философия. Эволюция тысячелетиями играла с нами в лотерею, и всё равно лучшие умы нашей «великой» цивилизации точно привели её к краху вместе с простыми смертными. Я подумал, что было бы честно продолжить череду счастливых случайностей и вслепую выбрать тех, кто отправится на поиски будущего. Конечно, если бы я выбирал, то взял бы исключительно тех, кто хорошо шутит, любит животных и доедает корочки от пиццы. Но я всё же предпочёл вверить это в руки судьбы, и генератор случайных чисел выбрал ваши имена. Так что можете крыть меня последними словами, когда не сможете развернуть базовый лагерь и разобраться с водоочистительной системой и всякими сложными терраформическими штуками… Помощник обещал, что не даст вам пропасть, но я бы на него не полагался! Он больше любит болтать, чем делать – издержки высокоразвитого искусственного интеллекта.
