– Ламберт? Какого гхарра?! – взвизгнула Элодия.

Прямо позади меня послышались шаги. Спешно отдаляющиеся. Я дернулась, выбежала в коридор, провожая взглядом туманную фигуру… Вархова бездна, что тут творится?

Морок не мог наделать столько шума. А Граймс не стал бы убегать. Это ведь глупо – вызвать меня на диагностику среди ночи и скрыться в темноте?

– Где дежурный целитель? – вернулась к мисс Хаммер и пытливо на нее уставилась.

Экстренный вызов отправила не она. Иначе не смотрела бы сейчас, выпучив глаза россохой, которой отдавили хвост.

– Торчит у полоумного профессора, – Элодия дергано пожала плечами и закрыла дверцу шкафчика с артефактами, при этом что-то спрятав в карман. – Я слышала, он совсем плох в последние дни.

– Что ты взяла, Хаммер? – я уткнула руки в бока и решительно двинулась к однокурснице.

– Ничего такого, что нельзя раздобыть в любой аптеке Анжара, – она нервно поправила светлые волосы и надула губы. – Просто в такой час они не работают, да и далековато… А мне срочно надо. Я взяла совсем чуть-чуть, никто и не заметит.

– Пока не покажешь – не выпущу, – предупредила «теоретичку».

Если это она таскает обезболивающие шарики, нам точно будет, о чем поговорить.

– Ты когда в последний раз ходила на боевую практику? – она хмыкнула недоверчиво. И немного с издевкой. – Ладно, смотри, – разжала пальцы с миниатюрной пробиркой. – Несколько капель жидкой «Эйфории». Вейну надо немного раскрепоститься, расслабиться. Он слишком напряжен из-за этой вашей… «ситуации».

– У нас нет никакой ситуации, – отрезала, косясь на пробирку с желтым содержимым.

Как вообще этим пользуются? И каков эффект? Я помню только бабочек и непреодолимое желание забраться Рэдхэйвену под рубашку…

– И я ему о том же толкую! – всплеснула руками Элодия. – У нас свидание через час. Мне надо совсем чуть-чуть разжечь зародившееся пламя. Помочь ему вспыхнуть. И ты, Ламберт, на этот раз не будешь стоять у нас на пути к счастью!

Финал фразы у Элодии получился сумбурным, скомканным. Потому что она одновременно с речью пыталась оттеснить меня к столу Граймса. Я была так поражена ее слепой верой в то, что это я мешаю ее личному счастью, что даже не возмутилась, когда Хаммер коснулась моего плеча и толкнула назад.

И лишь когда с обеих сторон возникли серые стены, а перед носом захлопнулась металлическая дверь, я возмущенно закашлялась.

– Хаммер, ты спятила?

Щелкнул замок, и я полностью окунулась в запах медикаментов.

– Открой! Это глупая шутка, – стукнула кулаком по металлу. – Керроу не ограничится трудовым наказанием, если узнает…

Для теоретика она мыслила слишком неразумно. В дверце приличная щель, воздуха мне тут хватит, утром меня найдут… А Хаммер исключат. Неужели ее сегодняшнее, сиюминутное и ненастоящее «личное счастье» стоит такого риска?

– А я и не шучу, Ламберт, – пыхтела Хаммер где-то в кабинете. – Не все такие фанатичные теоретики, как ты. Некоторые очень даже способны действовать! Брать судьбу в свои руки. Ковать свое счастье. Возьму-ка я еще «Жетемию». Для верного эффекта…

Она ненормальная, конечно. Явно нуждается в медицинской помощи. Элодия просто помешалась на Диккинсе, а ведь мисс Хендрик считала ее вполне способной ученицей.

Соседний со мной шкафчик тонко зазвенел, и я вспомнила про наложенные на него следящие чары.

– Элодия… Ты квахарка, – стукнулась лбом о холодный металл. Уже представляла, как нас обеих найдет Граймс и устроит прилюдную ампутацию мозгов. Обеим.

– Ты его совсем не ценишь. Не замечаешь, – возмущенно сопела девушка. – Да если бы Ровейн хоть раз бросил на меня взгляд, какими он глядит тебе вслед уже третий год! А ты… ты просто держишь его при себе как запасной вариант…

– Мы с ним друзья, – проворчала, елозя лбом по прохладной глади.

Дико хотелось спать, но в узком шкафу ни присесть, ни развернуться толком не выходило.

– С «Жетемией» да под жидкой «Эйфорией» он забудет о том, кто вообще такая Эв Ламберт, – довольно хихикнула Хаммер и хлопнула входной дверью, погрузив кабинет Граймса в тягучую тишину.

Да она полоумная похлеще Мюблиума!

Нет-нет, мой среднестатистический принц заслуживает кого-то более вменяемого. И не склонного к отравлениям своих кавалеров всякой непроверенной ерундой. Это явно не те методы, которыми надо ковать судьбу, счастье и вот это все. Оптимистично-практическое.

– У-у-у… – провыло где-то по соседству.

– Ро-о-ок… Роченька, ты тут? – прислонясь лопатками к холодной стенке, жалобно прошептала в темноту. – Где ты, жутик? Мрачненький, гаденький…

– Ууу! – возмущенное совсем рядом.

– Рок! Ну выползай! Мне не по себе что-то. Прямо совсем, – призналась, сглотнув соленую слюну. – Особенно, когда ты воешь и не показываешься.

Показаться тут, впрочем, было проблематично. Поди найди черную каффу в темном чулане!

По плечу шваркнул теплый хоботок, и я немного расслабилась. Отрадно, что я не одна. Могла ли я поверить, что когда-нибудь порадуюсь соседству исчадия мрака?

Хлопнула дверь отделения, и воздух пронзили новые звуки. Я бы могла узнать эти шаги из сотни. Может, из тысячи. Слышала их третий год на лекциях. Так цокали туфли с квадратными носами.

Угловатый вихрь пронесся по кабинету Граймса и притормозил у стола целителя. Через щель я видела, как пространство вновь озарилось слепящим плетением, но тут же снова воцарилась темень. Гостья потопталась на месте, обогнула кресло и двинулась к шкафам.

– И что вы забыли в моем кабинете в такое время, мисс Хендрик? – раздалось язвительное со входа, и мы с моим куратором одновременно подпрыгнули. Шкаф с содержимым в виде меня заходил ходуном, но этого, похоже, никто не заметил. – Так соскучились по моему обществу, что искали в ночи?

– Я? – вспыхнула показной обидой Хендрик.

– Вашу слепящую ауру я даже в темноте узнаю.

– Разве вы не должны быть уже дома и…

– А у меня сработали следящие чары! – воодушевленно объяснил док, зажигая настенный светильник. – Вот ровно на том шкафчике, возле которого минутой раньше терлась ваша чудесная аура… Вам понадобилось обезболивающее? Ай-яй-яй, Эльза. Ай-яй-яй…

– Обезболивающее сейчас понадобится вам, Альвар! – нервно заявила теоретичка и, судя по цоканью, двинулась на дока.

Увлеченная шоу (в кои-то веки я была в роли безбилетника, а не работника сцены!), я умудрилась забыть о бедственном положении. Даже голос не подала, не рискуя прервать спектакль.

Мне тоже было очень любопытно, какого Варха забыл тут мой куратор. Да и Граймс, судя по всему, прибежал не меня диагностировать. А кто тогда отправил записку?

– Мисс Хендрик, не заставляйте меня разжимать вашу руку силой… – сдавленно попросил Граймс, нависая над женщиной. – Что вы задумали? Что взяли из шкафа?

– Я ничего не взяла. Наоборот, принесла, – она завозилась рядом с ним, пряча крепко сжатые кулаки в карманах. – Пустите. Это не то, чем кажется.

– Действительно. Не то, – изумленно согласился целитель под ее сдавленное пыхтение. Да чем они там занимаются? С моего места были видны только два прижавшихся друг к другу силуэта. – Я ожидал увидеть крошечный металлический шарик, а не… вот это…

– Удивлены?

– Тем, как низко вы пали, драгоценная моя. О, боги Эррена… – Граймс чем-то пошуршал, принюхался, чихнул. – Это чесоточный порошок?

– Пролонгированного действия… Усовершенствованный мной в студенческие годы, – пробубнила Эльза.

– Невероятная мисс Хендрик! И часто вы подсыпаете чесоточный порошок невинным людям?

– Так уж и невинным…

– Отвечайте!

– Последний раз на третьем курсе, – заявила она с вызовом, выдергивая руку из цепкого захвата. – Я не горжусь этим. Но вы любого доведете до крайностей своим длинным, бесстыжим языком!

– Я впечатлен, – в голос Граймса неожиданно пробилась интимная хрипотца. – А куда нацелились на этот раз?

– Я знаю, что с утра мисс Лонгвуд заваривает вам кофе в личном термосе и вы идете с ним на обход.