– Ясно.

Он насупился и поджал губы. А затем резко схватил мои руки за запястья, соединил их и вжал в свою грудь, распираемую рваными вдохами.

– Я не соседский мальчишка и не анжарский фермер. Вам не помешало бы хоть немного следить за своим языком, Эйвелин.

– С чего бы мне облегчать вам жизнь?

– Ради вашей же безопасности. Вы понятия не имеете, с кем имеете дело! – угрожающе прошипел гад, стискивая кожу так, словно воспринял мою шутку про кандалы всерьез.

Было не больно, но жутковато. Отсутствие в кабинете Мюблиума постели вдруг перестало казаться таким уж значимым. Тут, как минимум, был стол. И кресло, и подоконник, и парочка закрытых платяных шкафов…

– Следите лучше за своим. И не засовывайте его в чужие уши без разрешения, – насупилась, елозя по его груди схваченными в плен пальцами.

– Куда хочу – туда и засовываю, – надменно заявил избалованный хитанец и оттолкнул меня спиной к книжному шкафу, освобождая запястья.

– Вас просто ни разу мой мизаур не кусал. Тогда бы точно поостереглись, – сдвинула брови сердито.

– Вашего мизаура тут нет, – подошел куда ближе, чем выглядело бы пристойным.

– Я тоже кусаюсь.

– Я помню, зараза. Я помню, – выдохнул он и скользнул в мой рот бессовестным жаром.

Быстро, коротко, неглубоко… но, Варх дери, ощутимо. Соврала бы, если бы сказала, что ничего не успела почувствовать.

В груди затрепыхался дохлый полк Райсовых бабочек, и я возмущенно ахнула. Слишком уж знакомое согревающее ощущение.

– Не смейте на мне эту дурацкую «Эйфорию» практиковать! – прикрикнула на ополоумевшего Рэдхэйвена и нырнула под его руку, выбираясь из капкана. – Никогда-никогда!

– Хорошо, Эйвелин. «Эйфорию» – не буду, – улыбнулся мерзавец, заставший меня врасплох. Я ведь укусить обещала. И где? – Никогда-никогда…

– Вы обещали ждать разрешения!

И на что я надеялась? Что столичный сноб, вот этот вот загорелый и самовлюбленный квахар, сдержит слово? Ну да, ну да, хитанцы именно так всегда и поступают.

– Это было не в счет. Я почти ничего не почувствовал, а вы? – развел руками.

Да чему он вообще ухмыляется?

– Совершенно ни-че-го, – пропыхтела сердито, пряча красные уши под волосами.

– Вернемся к беседе? – предложил Рэдхэйвен с невинным видом, словно только что вовсе не он вжимал меня в шкаф, бесстыже раздвигая непослушные губы. – Если вы попытаетесь сбежать от исполнения воли вашего отца…

– Вы наградите его рогами, – договорила сквозь зубы, украдкой ощупывая рот.

Рот как рот. Только его словно кипятком ошпарили: все внутри ощущалось чужим. Даже привычный вкус был другим.

– Это как минимум.

– А вы все предусмотрели, да? – подавилась желчью, прорвавшейся в горло.

– Ох, явно не все, мисс Ламберт, – косясь на сопливый платок, сокрушался рабовладелец.

– Я современная девушка, сир Рэдхэйвен. Моя мать была выдающимся ученым и мыслила прогрессивно. Я воспитана совсем иначе. Не так, как вам бы хотелось, – пар из ушей так и валил. – И я не какая-нибудь Имира, чтобы продавать меня первому встречному рогатому… гхарру!

– Воспитаны… – поперхнулся гад и гневно сдвинул брови. – Я заметил, да. Нет, вы точно не Сиятельная богиня, Эйвелин. Вы зеленоглазое исчадие мрака с нежной кожей и невыносимым запахом, посланное мне в наказание за Варх знает какие грехи!

Он так гулко рубанул кулаком по дверце шкафа, что у меня прижались уши и вся краска с них сбежала.

– Ну, вот мы и разобрались...

– Прокляли… Точно прокляли, – пробубнил он сквозь зубы, внимательно разглядывая носы своих начищенных ботинок. – Варх меня попутал это подписать?..

Я постаралась дышать ровнее: закралась надежда, что мы еще сможем договориться полюбовно. И не придется вдоветь раньше времени подручными средствами.

– Сир Рэдхэйвен… – приблизилась к нему с опаской. Он так и не поднимал глаз, сверля взглядом ботинки.

– Можно просто Даннтиэль, Эйвелин, – угрюмо напомнил он.

– Нельзя!

Вдох, выдох… Я ведь по жизни мирный, безобидный теоретик. А рядом с этим вспыхиваю, как факел пещерного человека.

– Вы же сами сказали, что это просто лечение. «Ничего интимного», – напомнила задумчивому мужчине. – Так какого Варха?

– Так и планировалось. Поначалу, – признался хрипло, приводя в порядок свое дыхание. – Но в какой-то момент я с чего-то решил, что засыпать и просыпаться рядом с вами – самое желанное и прекрасное, что может со мной случиться. Как жестоко я ошибся! Самое желанное – придушить вас здесь и сейчас, избавив нас обоих от грядущих страданий.

Ясно. Блокнотик с рецептами ему не показывать.

– Слушайте, я ведь вас раздражаю так же сильно, как вы меня. Это всякому заметно, даже Фиджу. Давайте отменим по-хорошему? – с мольбой глянула на рабовладельца. – Я не знаю, что руководило вами в Аквелуке. Может, темным ядом отравились или воздух там… специфический… Если вы решили вдруг, что как-то посягнули на мою честь или репутацию в те семь ночей…

Слова отказывались подбираться, а улыбка выходила какой-то вымученной. Не удивительно, что Рэдхэйвен не спешил поднимать на меня глаза.

– Что бы в моей спальне ни происходило, оно было во благо, – сглотнула осторожно и похлопала его по плечу. – И страдать вам за это совсем не обязательно. Видно же, что мое приятное общество вас тяготит.

– Какой благородный порыв… – подавился чем-то хитанец. – Я польщен, мисс Ламберт. Вы чрезвычайно заботливы. Но я почту за счастье немного помучиться.

– Да вряд ли «немного», – заверила смертника, не знавшего, что рецепт супа из молодого квахара тщательно переписан в мой блокнот.

– Вы даже не представляете, Эйвелин… – он кашлянул в кулак и поморщился. – Не представляете, на что я решился пойти, подписав те бумажки. Боюсь, вам меня уже не запугать.

– Поймите, я была без сознания! И если у вас сложилась иллюзия, что я не против… кхм… вашего общества… – щеки горели до самых висков и даже на лбу проступила испарина. – В общем, это была просто иллюзия.

– Я уже все сказал. Не тратьте свое время и остатки моих нервов.

– Сказали?

– Мне угодно вас. Во всех варховых смыслах, какие только можете себе вообразить. И в тех, которые не можете – тоже, – мастер поднял на меня взгляд, сияющий золотом, и я испуганно отшатнулась.

Да гхаррово же копыто, он бы хоть предупреждал, когда их меняет!

– Что не так?

– Все не так! – вспылила, забираясь за письменный стол. Не Вархом данная защита, но хоть какая.

– А конкретнее?

– Они опять желтые!

Чему я вообще удивляюсь после тварей с щупальцами и хоботками, фиолетовых ниток и горящих рун?

– Некрасиво? – Рэдхэйвен нахмурился.

– Красиво, – повела плечом, отчаянно моргая. – Наверное.

На самом деле, его глаза меня раньше особо не смущали. Светятся и светятся. Мне ведь с ними не жить?

Но вот теперь, когда вроде как жить… Они, может, еще и как фонарики в темноте могут функционировать?

– Отвечайте честно: вы чудовище? И планируете меня сожрать в первую брачную ночь? – я уткнула руки в бока и чуть выдвинулась из-за стола.

– Не чудовищнее вас, – он устало потер лицо, поморгал, зажмурился… и ко мне вернулись темно-карие радужки. Огхарреть. Ну просто огхарреть. – А в первую брачную ночь я планирую делать с вами кое-что другое, мисс Ламберт. И во вторую… И в третью… У меня на них большие планы еще с Аквелука.

Я переместила руки к лицу и накрыла пылающие щеки. Все-таки он чудовище!

– Как бы вы отнеслись, если бы вас кто-то купил, а потом говорил такие откровенные дикости?

– Ошибаетесь, я ни йоргена не потратил, – он перегнулся через стол и строго поднял мой подбородок к себе. Выдержал убийственную паузу. – Даром взял.

Нет, все-таки суп – это слишком гуманно… Да и морковку я резать не люблю. Нет у меня к тому склонностей.

– Просто откажитесь от меня. Пока я вас подушкой не придушила в первую… или вторую… или третью вархову ночь! – потребовала упрямо. – Возвращайтесь в Хитану, забирайтесь под юбки Ее Величества и живите свою привычную жизнь столичного сноба.