Остатки огненного запала рассеялись. Загадка по имени «Даннтиэль Рэдхэйвен» отказывалась сама себя разгадывать. И требовала моего пытливого ума.

А ведь пока по коридорам топала, рога ему откручивать собиралась. Те, что в полосочку…

– Женитьба не входила в мои планы, Эйвелин, – осек мои буйные фантазии мужчина. – А если бы вдруг собрался, то нашел бы себе деву спокойную, покорную, послушную, тихую. Не склонную к дракам и нанесению увечий…

– Ближе к делу. Не меня.

– Да, не вас, – он сделал пару шагов назад и увлекся агатовыми запонками на манжетах. – Но раз уж мое сознание в те семь дней так помутилось от темного яда, что я без сомнений подписал вархов договор…

– Сейчас вы еще скажете, что сами – жертва обстоятельств! – воскликнула с возмущением, приближаясь к надменному хитанцу. – Признавайтесь: невинность моя интересует? Добытая трением?

– Что? – поперхнулся Рэдхэйвен.

Ну да, ему Рисса лекций не читала. Темный!

– На добровольно и по любви даже не рассчитывайте! – помахала сжатым кулаком перед загорелым носом.

– Эйвелин… Могу вам признаться, что непорочные девы меня также интересовали мало, – закашлялся он. – До тех нескольких невыносимых ночей в Аквелуке. С девицами неоправданно много хлопот.

Уффф… «Неоправданно».

Это и Диккинс подтвердит: много. До гхарровой задницы хлопот!

– Не любите сложности в отношениях, да?

– Предпочитаю все упрощать.

– Со мной будет очень сложно.

– Не сомневаюсь, – хмыкнул проклятый мужик и дернул уголком губ, отбрасывая на прикроватную тумбу две блестящие запонки. – Но с вами я как-нибудь справлюсь. Скажем так: ваше приручение точно не даст мне заскучать ни на секунду.

Я ошалело уставилась на его запонки. Они выглядели куда безобиднее таких же блестящих глаз напротив. Наглых, уверенных. И планирующих взять то, что попросили.

– Я не зверюшка и не исчадие мрака, чтобы меня приручать, – прохрипела, залипая взглядом на его тумбочке и стараясь не смотреть на смятые простыни.

– Исчадие, исчадие… и еще какое, – рассмеялся мужчина, бесцеремонно усаживаясь на постель и принимаясь за остальные пуговицы. Тьма!

– Остановитесь немедленно, – велела невоспитанному хозяину спальни.

Разве можно плюхаться на кровать, когда принимаешь гостей? Невинных, неопытных и красных, как керрактская каэра о четырех плавниках.

– Я снова вас смутил? – он послушно поднялся с постели. И непослушно сделал пару шагов ко мне.

– Не перестаете этим развлекаться, – проворчала, отходя к двери. Плохая была идея заявиться к нему среди ночи.

Он не переставал, да… Подошел вплотную, нагнулся, выдохнул прямо в губы. Я напряженно застыла.

– У меня есть право вас целовать. Когда я этого захочу, – строго напомнил квахар.

Я принялась мысленно вспоминать ингредиенты для супа. Несколько разваристых клубней картофеля, перемолотые стручки молодого гороха, зеленый лук, нарезанный тонкими полосками…

– И у меня была возможность поцеловать вас, пока вы были в отключке, мисс Ламберт, – прошептал в прикушенные губы.

Ощипанная тушка квахара, морковь, нарезанная кружочками…

– Надеюсь, вам понравилось, – я скривилась от обиды, что по этой части ничего не помню.

– Я ей не воспользовался. Решил, что будет честнее дождаться вашего разрешения, – он так и зависал над моим онемевшим лицом. – Когда вы сами этого захотите.

– Да вы само благородство… – сглотнула, мечтая провалиться в адову бездну от смущающей близости. – Но я не захочу. Боюсь, тут вы промахнулись.

– Я не промахиваюсь. Раз говорю, что захотите – значит, захотите, – прошелся подушечкой пальца по нижней губе, словно хотел ее по лицу размазать. Или вовсе стереть.

– Прямо никогда-никогда не промахиваетесь? – уточнила с исследовательским интересом, украдкой косясь на его рот.

Да с чего он решил, что захочу? Губы как губы. У Вейна такие же. Разве что у Рэдхэйвена они были выточены четче. И вот эта кривая надменная ухмылка одними уголками придавала его лицу сложное, нечитаемое выражение.

В каждой черте хитанца сквозило чувство превосходства над окружающими, с чьими планами, желаниями и мечтами он не собирался считаться. И это отрезвляло. С моими он тоже считаться не будет.

– Может, пару раз всего ошибался, – хмыкнул он.

– Это – третий, – промычала сквозь горевшую под его пальцем губу. – Вы ведь понимаете, что наш гипотетический брак будет кошмаром?

– О да, я давно догадался, – признал королевский мастер, пряча неуместную улыбку. – Разводы в Эррене не запрещены, Эйвелин. Не понравится – сбежите, как вы обычно это делаете. И спрячетесь по уши в любимую книжную пыль.

Ей Варху, мне уже прямо сейчас хотелось сбежать и спрятаться в незаметной кучке книжной пыли. Подальше от прожигающих темно-карих глаз и сильных горячих пальцев.

– Райс сказал, вы тоже бежите, – повела плечом и отступила, ожидаемо упершись лопатками в запертую дверь. – Прячетесь в пышных складках королевских юбок. От чего?

– От себя, – хмыкнул этот… неощипанный… Даннтиэль. – Но не в данный момент. Как видите, я остановился. Больше не прячусь. Вы меня остановили.

Он встал передо мной и поднял лицо за подбородок – аккуратно, едва касаясь кожи кончиками пальцев.

– И что думают юбки Ее Величества о вашей «остановке»? – скептически поморщила нос, словно вся эта ситуация дурно пахла.

Не пропадало чувство, что меня используют с неведомой целью. Мой теоретический ум отказывался признавать, что столичный сноб вдруг влюбился без памяти в девицу из Аквелука. За каких-то семь ночей и десяток укусов! Или что ему так невыносимо захотелось «трения», что даже на брак согласился.

– Я не успел им сообщить.

– Были в Хитане по срочным «делам короны» и не нашли ни секунды, чтобы обмолвиться о невесте?

О-о-очень занятой мастер! Даже по ночам. Вон какой вид измотанный. Ничего себе аппетиты у королевы.

– Еще не время для громких заявлений.

– Вот как? – хмыкнула с издевкой.

– Вот так.

Ясно все с этим квахаром. Сир Райс был прав на его счет: он просто убивает скуку чрезвычайно специфическими методами. Для него это все шутка! Игра в «приручение деревенской дикарки», которую можно завершить в любой момент и выйти сухим из воды.

Может, Рэдхэйвен просто повздорил с Ее Величеством и решил отомстить? За мой счет и с разнообразными приятностями для себя.

– А вам бы хотелось первую полосу в «Вестнике»? – усмехнулся он. – У меня есть связи, могу устроить хоть завтра.

– Упаси Имира!

– Я тоже так подумал, – кивнул одобрительно. – Останетесь?

– Ч-что? – я оторопела и даже не сразу нашлась, что ответить.

И потом тоже не нашлась. Тьма!

Вот так сразу? Прямо… сегодня?

На глаза навернулись слезы, и я усердно поморгала, пряча свою растерянность. Я не наивная дурочка, знаю, что такие люди… они всегда берут свое. Выпивают до дна, выжимают без остатка. А потом ты еще и оказываешься им должен.

– Здесь, со мной, – уточнил очевидное и кивнул на постель. – Раз уж сами пришли…

Я до сих пор отказывалась вспоминать, что ввалилась среди ночи в спальню к холостому мужчине. Но с каждой секундой мой спонтанный визит выглядел все глупее. И опаснее. Потому что «самые разнообразные смыслы» явственно пропечатывались на лице проклятого рабовладельца.

– Огхаррели? – сбивчиво прошептала.

– Соскучился, – улыбнулся мерзавец, расстегивая рубашку. Жадно втянул носом воздух и почесал короткие волосы у виска. – Два дня… Я был весьма наивен, когда думал, что смогу спокойно проработать тут неделю и лишь потом вернуться за вами в Аквелук.

Подошел ко мне, взял за запястья, магнитя взгляд просветом в расстегнутой рубашке. Он не соврал: под пупком и впрямь имелась дорожка волос.

Тьма! Зачем я вообще туда пялилась?

– Стоило захватить из дома одну их тех невозможных сорочек, – прошептал в самое ухо, потирая запястья и рождая внутри совершенно неуместную бурю. – Тогда бы тебе точно было нечего опасаться…