Старичок с ноготок ещё пуще озлобился:

— Я мал, да удал!

Схватил горбушку хлеба и давай Усыню по голове бить. До полусмерти прибил, чуть живого оставил и бросил под лавку; потом съел зажаренного барана и ушёл в лес.

Усыня обвязал голову тряпицей, лежит да охает.

Воротились братья и спрашивают:

— Что с тобой, братец, сделалось?

— Эх, милые, затопил я печку, да от великого жара разболелась у меня головушка — весь день пролежал, не мог ни варить, ни жарить.

На другой день остался дома Горыня-богатырь, наварил, настряпал, сел под окошечком, подрёмывает; вдруг застучало-загремело, отворилась дверь, вошёл старичок — сам с ноготок, борода с локоток.

— Тут мне попить-погулять у Горынюшки.

А Горыня ему в ответ:

— Ишь ты! Незваный просишься! Не для тебя жарил, парил, — целый день трудился.

— Так-то ты меня потчуешь!

Схватил старичок железный толкач, бил Горыню, бил, под лавку забил; съел всё до крошки и прочь пошёл.

Воротился Ивашка-Медведко с братьями.

— Ну-ка, Горынюшка, что ты нам на обед сготовил?

— Ах, братцы милые, ничего не варил; печь угарная, дрова сырые, так угорел, что и силы нет.

Снова легли спать, не ужинавши.

На третий день братья на охоту пошли, а Медведко дома остался. Выбрал он лучшего барана, зарезал его и зажарил. Избу прибрал и лёг на лавочку. Вдруг застучало-загремело — идёт во двор старичок, — сам с перст, усы в десять вёрст: на голове целый стог сена тащит, а в руках большой чан воды несёт; поставил чан с водой, раскидал сено по двору и принялся овец считать. Видит — не хватает одного барана, рассердился, разгневался, вбежал в избушку — и ну Медведку тузить.

Ивашка вскочил, ухватил старичка за длинные усы… и ну таскать по всей избе; таскает да приговаривает:

— Не узнал броду, — не суйся в воду.

Взмолился старичок — сам с перст, усы в десять вёрст.

— Смилуйся, сильно могучий богатырь, отпусти меня на все четыре стороны.

А Медведко его не слушает; вытащил старика на двор, подвёл к дубовому столбу и в тот столб забил ему усы, железным клином заклинил; потом воротился в избу, сидит да братьев дожидается.

Пришли братья с охоты и дивуются, что он цел-невредим, да изба прибрана, да обед на столе.

Ивашка-Медведко усмехается:

— Пойдём-ка, братцы, ведь я ваш угар поймал, к столбу привязал.

Выходят на двор, смотрят — старичок давно убежал, только усы на столбе мотаются. А у столба глубокая дыра.

Пошёл Ивашка в лес, надрал лык, свил верёвку и велел братьям спустить себя под землю. Опускался, опускался и очутился в подземном царстве.

Увидал Ивашка дорожку торную и пошёл по ней, шёл-шёл — стоит дворец; во дворце сидят три девицы, три красавицы, и говорят ему:

— Ах, добрый молодец, ты зачем сюда зашёл? Держит нас в плену старый старичок — сам с перст, усы в десять вёрст; у него сила в усах непомерная, он тебя убьёт, твои косточки сжуёт.

— Ничего, — говорит Ивашка, — его усы на столбе мотаются.

Зашёл он к старичку в горницу, ухватил его за правую ногу, ударил о железный пол, тут тому и смерть пришла.

Воротился Ивашка к девицам, забрал их с собой и повёл к норе да как крикнет:

— Тащи, Усыня, вот тебе жена!

Богатыри девицу вытащили и опустили верёвку снова вниз. Привязал Ивашка другую сестру:

— Тащи, Горыня, вот тебе жена!

И ту вытащили.

Привязал Медведко меньшую сестру и крикнул:

— А это моя жена!

Тут Дубыня рассердился, обиделся и, как стали Медведко тащить, взял Дубыня топор и разрубил верёвку надвое.

Упал Ивашка в подземное царство, больно зашибся и заплакал.

— Братья, вы, братья, неверные друзья. Я к вам с добром, а вы ко мне со злом.

Ну что поделаешь?

Побрёл Медведко по нехоженым тропам, устал, да и есть хочется; вдруг видит: в гнезде пять птенцов сидят. Каждый птенец — что добрый баран.

Хотел Медведко одного птенца убить, а птенцы криком кричат:

— Не тронь нас, Ивашка, будет матушка наша, птица Могол, горькие слёзы лить.

Зажалел Ивашка птицу, не тронул птенцов.

Вдруг шум-гром, — налетела птица Могол, закричала страшным голосом:

— Фу-фу-фу! У моего гнезда русским духом пахнет! Я тебя, молодец, одним глотком проглочу.

А птенцы ей кричат:

— Не тронь его, матушка! Он голоден был, а нас не обидел.

— Ну, раз так, проси у меня, молодец, чего хочешь.

— Вынеси меня, птица Могол, на белый свет, на Русскую землю.

— Хорошо, — говорит птица Могол, — пойди в кладовую Бабы-яги, приготовь сто бочек еды, сто бочек воды, — тогда в путь отправимся.

Пошёл Медведко во дворец, нашёл кладовую Бабы-яги, а там еды видимо-невидимо.

Поел Ивашка, попил, заготовил сто бочек еды, сто бочек воды, сел сам, и в путь отправились.

Летит птица Могол, словно ветер, беспрестанно поворачивается.

Как повернётся птица Могол, Медведко ей в горло бочку еды кидает, бочку воды льёт.

Вот уж близок белый свет — Русская земля, а у Медведко ни куска мяса нет.

Обернулась птица Могол.

— Дай мне, Ивашка, глоток еды, а то долететь мне силы нет.

Что тут делать?

Взял Медведко острый нож, отрезал икры с обеих ног, бросил птице Могол в красную пасть.

Тут птица Могол его на белый свет вынесла.

Попрощался с ней Ивашка и в путь пошел, еле идёт, прихрамывает.

— Эй, Ивашка, чего захромал?

— Я тебе, птица Могол, свои икры скормил.

— Что раньше не сказал?

Выплюнула птица Могол Ивашкины икры, приложила к его ногам. Приросли икры, — стал Ивашка цел-здоров.

Ну, идёт он чистым полем, видит: красная девица скотину пасёт. Подошёл к ней поближе и узнал свою невесту.

— Что, умница, делаешь?

— Скотину пасу. Сёстры мои за богатырей замуж идут, а я не хочу идти за Дубыню, так он прогнал меня за коровами ходить.

— Ну, не плачь, красавица, долго не находишься.

Вечером красная девица погнала скотину домой, а Ивашка-Медведко за ней вслед пошёл.

Пришёл в избу. Усыня, Горыня и Дубыня сидят за столом да вино пьют.

Говорит им Ивашка:

— Добрые люди! Поднесите мне хоть одну рюмочку!

Поднесли ему рюмку, он другую запросил.

Дали ему другую, — он третью сам взял.

Распалилось в нём богатырское сердце, выхватил он боевую палицу и прогнал Усыню, Горыню и Дубыню из царства прочь.

Потом взял свою любимую невесту, воротился к старику и старухе и сыграл веселую свадьбу.

И я на свадьбе был, мёд, вино пил, по усам текло, а в рот не попало. Дали мне пива корец — тут моей сказке конец.

МАРЬЯ МОРЕВНА

 некотором царстве, в некотором государстве жил-был богатырь Фёдор Тугарин; были у него три сестры красавицы: Марья-девица, Ольга-девица и Анна-девица. Отец и мать у них умерли; умирая, сыну наказывали:

— Кто первый за твоих сестёр станет свататься, — за того и отдавай, при себе не держи долго.

Раз пошёл Фёдор Тугарин с сёстрами во зелёный сад погулять; вдруг нашла на него туча чёрная, стала над садом гроза страшная.

— Пойдёмте, сестрицы, скорее домой, — говорит Фёдор Тугарин.

Только пришли в избу, как грянул гром, раздвоился потолок, и влетел к ним в горницу ясен сокол; ударился об пол, сделался добрым молодцем и говорит:

— Здравствуй, Фёдор Тугарин, я не гостем к тебе прилетел, а сватом: хочу у тебя сестрицу Марью-девицу посватать.

— Если люб ты сестрице, Марье-девице, я её не унимаю, пусть за тебя идёт.