— Слушаю, как за морем птицы поют.
— Садись со мной на корабль.
— Ну, давай!
И полетели они вдвоём дальше.
Летели-летели, глядь — идёт человек на одной ноге, а другая к уху привязана.
— Здравствуй, дяденька! Что ты на одной ноге скачешь?
— Да коли б я другую отвязал, так за один бы шаг весь свет перешагнул.
— Садись с нами!
Тот сел, и опять полетели. Летели-летели, глядь — стоит человек с ружьём, прицеливается, а во что — неведомо.
— Здравствуй, дяденька! Куда ты метишь? Ни одной птицы не видно.
— Как же! Стану я близко стрелять!.. Мне бы зверя или птицу вёрст за тысячу отсюда. Это по мне стрельба.
— Садись же с нами! Будь за товарища!
Сел и этот, полетели они дальше.
Летели-летели, глядь — несёт человек за спиной полный мешок хлеба.
— Здравствуй, дяденька! Куда идёшь?
— Иду добывать хлеба на обед.
— Да у тебя и так полный мешок.
— Что ты?! Для меня этого хлеба на один глоток.
— Э! Да ты лихой объедало, садись с нами.
Объедало сел на корабль, и полетели дальше.
Летели-летели, глядь — ходит человек вокруг озера и слёзы льёт.
— Эй, дяденька, что ищешь, что слёзы льёшь?
— Пить хочется, а воды не найду.
— Да перед тобой целое озеро, что же ты не пьёшь?
— Э-ка! Этой воды и на один глоток мне не станет.
— Ну, ты опивало лихой! Садись с нами!
Только хотели дальше лететь, вдруг видят — идёт человек, несёт сноп соломы.
— Здравствуй, дяденька, куда солому несёшь?
— В село.
— Разве в селе-то соломы нет?
— Да это такая солома, что в жару разбросаешь её, холодно сделается, снег да мороз.
— Вот это так! Лезь и ты, Мороз-Трескун, на корабль.
Ну, ночью стали спать укладываться, вдруг видят — ещё человек бредёт. Идёт в лес, а за плечами вязанка дров.
— Здорово, дяденька! Зачем в лес дрова несёшь?
— Да это не простые дрова.
— А какие же?
— Да такие: коли разбросать их, сразу целое войско явится.
— Вот это здорово! Иди к нам в товарищи.
— А что ж! С людьми веселей.
Ну, посидели, поужинали; вдруг шум, грохот, — идёт человек невелик, гору с ладони на ладонь перебрасывает.
— Здорово, Силач! Иди к нам пировать да спать!
— Ну что ж! Мне и то одному скучно стало!
Ночь переночевали, утром сели на корабль, полетели прямо к царскому дворцу. Царь на ту пору за обедом сидел, увидал в окно летучий корабль, удивился и послал своего слугу спросить, кто на том корабле прилетел.
Слуга подошёл к кораблю, видит, что на нём всё мужики, не стал и спрашивать, воротился назад и донёс царю, что на корабле нет ни царевича, ни королевича, а всё чёрные люди, простые мужики.
Запечалился царь, призадумался, как бы от зятя-мужика избавиться. Думал, думал, вот и придумал: «Стану задавать ему разные трудные задачи».
А в эту пору Чуткий приложил ухо к земле; о чём царь говорил, всё услышал и говорит Ванюшке:
— Ты, Ванюшка, от царских задач не отказывайся, мы тебе дело сделаем.
— Ну ладно, хорошо!
Повелел царь Иванушке:
— Покажи, жених, своё удальство! Съешь за один раз двенадцать быков жареных и двенадцать печей калачей.
Испугался Ванюшка, говорит товарищам:
— Да мне и одного калача за раз не съесть!
А ему Объедало в ответ:
— Ты не бойся, Ванюшка, я съем, да мне ещё мало будет.
Вот притащили к ним в покои царские слуги двенадцать быков жареных да двенадцать печей калачей.
Сел Объедало закусывать, только косточки хрустят, калачи пташками в рот летят; всё съел, блюдо облизал.
Прибежали царские слуги, а Ванюшка им говорит:
— Больно мало приготовили, я не голоден, а и сыт не сыт.
Удивился царь, а сам другую задачу даёт: чтобы выпито было Ванюшкой сорок бочек вина, каждая бочка сорок ведер.
Прикатили бочки слуги царские. Выбил Опивало у бочек днища дубовые да за один дух всё вино высосал.
Прибежал царский слуга, «готово ли», — спрашивает, а Ванюшка ему в ответ:
— Больно мало приготовили, я и пьян не пьян и сыт не сыт.
Испугался царь и говорит своему слуге верному:
— Надо этого мужика жизни лишить; велите ему в бане вымыться, а баню нашу чугунную раскалите докрасна, добела: он шаг шагнёт и враз умрёт.
А Чуткий все эти речи слушает.
Вот стали Ванюшку в баню звать, а он говорит:
— Со мной мой слуга пойдёт, на полок мне соломки бросит.
Зашёл с Ваней в баню Мороз-Трескун, раструсил соломку по полу, — стало в бане зимно, холодно.
Едва Ванюшка вымылся, на печку залез и там всю ночь пролежал.
Утром-светом открыли баню, думали пепел в горсточку собрать, а там Ванюшка на печке лежит, песни поёт.
Испугался царь да ещё задачу придумал: пойдёт царевна за Ванюшку замуж, если он принесёт для неё к царскому обеду воды из дальнего колодца. А опоздает — с Вани голова долой.
Переоделся Скороход в Ванюшкино платье, побежал быстрее стрелы, добежал до дальнего колодца, почерпнул воды в кружку и назад.
На половине дороги сморил его крепкий сон, поставил он кружку наземь и заснул крепко-накрепко.
А царь уже обедать собирается. Понесли слуги на стол хлебы печёные, меды сладкие. А Скороход крепким сном спит!
Увидал это Стрелец, пустил калёную стрелу Скороходу в крутой лоб. Пробудился Скороход, отвязал вторую ногу, сбегал к колодцу, зачерпнул воды, домой прибежал вовремя — царь в столовую горницу входил.
Вот уже все задачи кончены, а царю неохота царевну за мужика отдавать.
— Бери, — говорит он Ванюшке, — столько золота-жемчуга, сколько один человек унести может, и улетай из моего царства прочь.
Ну, Ванюшка не отказывается: ему царская дочь не по нраву была. Велел он собрать со всего царства холсты и сшить мешок три сажени глубины.
Сшили мешок, завалили золотом.
Царь думает: «Никому того золота не поднять».
А Силач вскинул тот мешок на спину, на корабль понёс.
Жалко тут стало царю золота; послал он за Ванюшкой в погоню солдат; они из пушек палят, убить Ванюшку грозят.
Всполошился Ванюшка:
— Теперь я совсем пропал; где мне, мужику, войско взять?
Отозвался человек с вязанкой дров:
— Эх ты! Про меня забыл!?
Вышел он в поле, раскидал вязанку дров, и явилось сразу войско несметное — и конные, и пешие, и с пушками.
Начали они царских солдат побивать.
Испугался тут царь и думает:
«Лучше с ним по-хорошему, а то он всё моё царство в полон возьмёт».
И не стал он больше с Ванюшкой войну вести.
Сели тогда все девять товарищей на летучий корабль и поплыли по морю-окияну к острову Буяну.
Там и посейчас живут.
ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА
некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь.
Было у царя три сына. Все молодые, холостые, удальцы такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Фёдор-царевич с норовом, да прям, Пётр-царевич умён, да упрям, а Иван-царевич тихий да ласковый, всем людям мил.
Вот позвал раз царь своих сыновей и говорит:
— Сыновья мои милые, стар я стал, на покой душа просится — пора вам жениться. В дом хозяек приведёте, будет кому вам совет подать, меня в старости покоить. Возьмите вы по калёной стреле, натяните тугие луки и пустите стрелы в разные стороны: на чей двор стрела упадёт, тут и сватайтесь.
Выбрали царевичи по калёной стреле, стали царевичи на царское крыльцо, пустили стрелы на три стороны.
Пустил стрелу Фёдор-царевич, упала стрела на боярский двор, прямо против девичьего терема.
Пустил стрелу Пётр-царевич, полетела стрела к купцу во двор, упала у красного крыльца. А на крыльце стояла душа-девица, дочь купеческая.