В то время как Британия установила систему, сажавшую Францию на голодный паек и способствующую своему процветанию, Наполеон исполнился решимости разрушить благосостояние Британии и уничтожить финансовую основу противостоявшего ему альянса. Берлинский декрет от ноября 1806 года объявлял блокаду Британии и запрещал торговлю британскими товарами. Наполеон надеялся осуществить это не с помощью своего военного флота, который преимущественно ограничивался территорией порта, а с помощью закрытия континентальных портов для британских товаров. Его Миланский декрет от декабря 1807 года объявлял, что все нейтральные суда, подчиняющиеся британским торговым правилам, подлежат аресту. Теоретически это закрывало двери для американской коммерции, поскольку, если американские корабли игнорировали британские правила, они подлежали аресту со стороны британцев, а если они подчинялись этим правилам, то подлежали аресту со стороны французов. На практике торговля продолжалась при помощи специальных лицензий и массового уклонения от правил.
Какое-то время американский ответ на изменение ситуации на море после 1803 года определялся амбициями американцев в отношении испанских владений в Северной Америке. Но в более длительной перспективе он зависел от базовых убеждений президента Томаса Джефферсона и администрации, пришедшей к власти в 1801 году. Какое-то время после того, как в 1803 году Джефферсон купил у Франции огромную территорию в Луизиане, он надеялся, что с помощью дипломатического давления ему удастся убедить испанцев и французов, что испанская Западная Флорида, расположенная непосредственно к востоку от Миссисипи, тоже входит в стоимость этой покупки. Эта попытка провалилась, но до конца 1805 года из-за своих контактов с Испанией американское правительство с осторожностью реагировало на морскую политику Британии. Но когда Соединенные Штаты в полной мере ощутили влияние Эссекского решения, их поведение изменилось и раздражение в отношении британцев стало стремительно нарастать.
Реакцию американского правительства на политику Британии в годы, непосредственно следовавшие за 1805-м, определили идеализм Джефферсона, предшествующий опыт и военная неподготовленность. До революции американские колонисты достаточно успешно использовали против Британии экономический бойкот, поэтому Джефферсон и его государственный секретарь Джеймс Мэдисон считали, что с помощью экономических мер Соединенные Штаты смогут изменить политику европейских держав. Джефферсон хотел показать Европе, что война не единственный способ разрешения конфликтов между странами. Но все же помимо и прежде любых идеалистических соображений причиной финансовой политики, проводимой демократо-республиканцами после их прихода к власти в 1801 году, была настоятельная необходимость найти какой-нибудь отличный от войны способ противостоять давлению европейских держав. Джефферсон, который твердо верил в первостепенное значение экономики в управлении и главенство гражданского аспекта над военным, предпринимал решительные шаги для снижения военных расходов. В этом стремлении его с большим энтузиазмом поддерживал министр финансов Альберт Галлатин.
В результате такой политики экономии к тому времени, когда Соединенные Штаты вступили в период острого кризиса в международных отношениях, американская регулярная армия насчитывала меньше 3500 человек. Но еще более странно, что в эту эпоху проблем на море администрация Джефферсона начиная с 1801 года усиленно трудилась над сокращением американского военно-морского флота. Война с Триполи несколько пошатнула их линию поведения, но строительство 74-х[6], начатое при президенте Адамсе, было отменено, и военно-морской флот страдал от нехватки денег. Джефферсон сделал ставку на канонерские лодки, которые могли действовать только в прибрежных водах и были предназначены исключительно для обороны. Такая атака на военно-морской флот возникла не только из страсти к экономии, но и из боязни республиканцев, что рост флота приведет к сосредоточению слишком большой власти в руках коммерческого класса и потому представляет опасность для свободы нации. Даже несмотря на удары, которые наносил им европейский конфликт, Соединенные Штаты не готовились к войне.
В качестве альтернативы войне Соединенные Штаты попытались изменить политику европейских противоборствующих сторон экономическими методами. Первым неуверенным шагом в этом направлении стал принятый в апреле 1806 года закон о запрете импорта, который запрещал ввоз определенного вида товаров из Британии. Учитывая, что экспорт в Соединенные Штаты составлял значительную часть всего британского экспорта, была надежда, что применение такого закона вызовет давление на правительство Британии со стороны промышленников. На волне оптимизма, возникшей после смерти Питта в январе 1806 года и успехов Наполеона на континенте, Соединенные Штаты решили приостановить действие закона о запрете импорта в надежде, что это можно будет использовать, чтобы склонить Британию к подписанию общего соглашения. Назначенные специальными посланниками Вильям Пинки и Джеймс Монро должны были обеспечить подписание договора, согласно которому британцы прекратят насильственную вербовку, отменят Эссекское решение и возобновят коммерческую практику, соответствующую договору Джея.
Несмотря на то что в декабре 1806 года Пинки и Монро удалось добиться подписания договора, подразумевавшего некоторые уступки со стороны недолго продержавшегося у власти правительства вигов, Адмиралтейство наотрез отказалось менять положение о насильственной вербовке. Кроме того, при закрытии переговоров американским представителям была вручена нота, в которой говорилось, что от американцев ждут сопротивления действию недавно объявленного Берлинского декрета. Джефферсон не стал бы выносить такой неудовлетворительный договор в сенат на ратификацию, и в марте 1807 года после того, как отправилось в отставку злополучное «министерство всех талантов», всякая надежда на дальнейшие уступки исчезла. Первая попытка Америки изменить британскую морскую политику с помощью экономических мер закончилась провалом. Этому провалу суждено было продлиться.
Быстрое ухудшение ситуации в 1807 году сделало экономический ответ, который обещал дать закон о запрете импорта, совершенно неадекватным. Если экономическое принуждение должно было стать альтернативой войне, то ему следовало быть чем-то бо́льшим, чем запрет на ввоз британских товаров из какого-то списка. Первый после 1798 года всплеск военной лихорадки в Соединенных Штатах возник в июне после «чесапикского инцидента». Ранней весной несколько британских моряков дезертировали с кораблей, находившихся в Чесапикском заливе, и некоторые из них перешли на американский фрегат «Чесапик». 22 июня, когда американский корабль вышел в море, к нему подошел британский фрегат «Леопард», действовавший согласно приказам командующего Североамериканской станцией[7] вице-адмирала Джорджа С. Барклая. «Леопард» потребовал, чтобы все дезертиры были выданы, и, получив отказ, сначала выстрелил поверх носа американского корабля, а затем по нему, убив трех человек. Американский корабль спустил флаг, и британцы забрали четверых предполагаемых дезертиров. В Америке известие об этом нападении было встречено требованиями начать войну против Британии. Британские власти в Канаде были уверены, что начнется вторжение, и сразу же обратились за помощью к индейским племенам, обитавшим на границе с Соединенными Штатами. После 1795 года про индейцев забыли, но теперь британские посланцы снова отправились к югу от форта Малден на границу возле Детройта, и индейцы прибыли к своим британским друзьям, чтобы получить от них инструкции и боеприпасы. Их предупредили, чтобы они были готовы драться, если американцы объявят войну.
Война так и не началась, но не из-за недостатка поддержки со стороны общества, а потому, что президент Джефферсон постановил продолжать избегать войны и действовать экономическими методами. Летом 1807 года он остудил общественное возбуждение, заявив, что ждет от Британии объяснений, а собравшийся осенью конгресс стал искать способ нанести более серьезный экономический ответный удар. Наконец, 14 декабря закон о запрете импорта в отношении Британии был ужесточен, а плохие новости, пришедшие из Европы в последовавшие за этим дни, убедили конгресс в необходимости принятия радикальных мер. В середине декабря пришло сообщение, что Британия в очередной раз подтвердила свою приверженность насильственной вербовке и что Наполеон резко ужесточает свой прошлогодний Берлинский декрет против американского судоходства. Кроме того, ходили слухи, что Британия собирается установить намного более жесткую блокаду. Не дожидаясь ноябрьских Указов-в-Совете, Джефферсон 17 декабря предложил ввести тотальное эмбарго в отношении кораблей, выходящих из американских портов. Предложение было одобрено конгрессом. Теперь Соединенные Штаты прилагали максимальные усилия, чтобы изменить политику враждующих европейских сторон с помощью экономических средств.
