– Я же тебе говорила, что твой братец – редкостный мерзавец. Он убил меня, посадил тебя. И я точно знаю, что ты живым отсюда не выйдешь. Тебе нужно убить своих сокамерников!
– Бабушка, но это же…
– Убей их! – Глаза бабушки сверкнули. – Их всех подговорил твой брат! Ты же сам знаешь, что ему это под силу. Он всех их подкупил! Всех! Всех!..
– Когда? Когда я должен это сделать?
– Прямо сейчас! – Бабушка смотрела ему в глаза. – Ты должен убить их и съесть их сердца.
– Но как я это сделаю?
– Убьешь заточкой, а всё остальное сделаешь ножом, который Рогатый прячет в тайнике у параши.
Такую кличку стареющий вор-рецидивист получил за шишковидные наросты на голове. А по паспорту он был Иван Афанасьев.
Той же ночью Илья выполнил указания своей бабули. Он убил мирно посапывающих сокамерников, съел их сердца, наслаждаясь вкусом их крови.
Разумеется, виноватым в случившемся он себя не считал. На допросах он говорил, что убить сокамерников ему посоветовала бабушка, которая фактически спасла его от смерти.
Каким-то чудом суд освободил Илью от отбытия наказания, поместив его на лечение в психиатрическую больницу. Илья был этому искренне рад. Ведь он считал, что за убийство сокамерников ему накрутят как минимум лет десять. Тогда на свободу он точно никогда не выйдет.
В психиатрической больнице ему было неплохо, если не считать лекарств, от которых он тупел и превращался в некое подобие овоща. Там всегда сытно кормили, выводили на прогулки. На каждом этаже стояли телевизоры. В палате вместе с Ильёй лежали ещё девять вполне нормальных мужиков, считающих себя абсолютно здоровыми. Не было никаких смирительных рубашек, никаких издевательств над больными. Никого не привязывали к металлическим спинкам коек.
«А здесь не так уж и плохо», – думал Илья, периодически выходя из состояния отупения, вызванного приемом лекарств.
В психушке он находился не менее двух лет. Время здесь летело очень быстро и за ним невозможно было уследить. Больше всего Илья боялся, что, если его признают здоровым, то опять вернут в места не столь отдаленные, а ему этого не хотелось. Поэтому по совету адекватных «психов», большинство из которых были симулянтами, Илья раз в неделю бился головой об стену или пугал медсестер. Остальные «психи» делали то же самое. Только большинству из них не хотелось возвращаться к женам и детям. У кого-то были большие долги, в том числе и карточные. Лечился в одной палате с Ильей и бывший следователь Николай Гуменюк, который «закосил» под психа потому, что на свободу вышел криминальный авторитет, которого тот посадил в свое время. Как только авторитет вышел, у Николая начались проблемы: его дачу спалили дотла, его машину взорвали, его молодую жену убили, на самого Гуменюка покушались три раза. Машину и дачу Николаю было жалко больше всего, так как он копил на них почти всю жизнь. А вот жену ему было не жалко. Они разошлись за полгода до описываемых событий из-за того, что Галочка постоянно изменяла Николаю. Детей у них не было.
С момента последнего покушения у Николая, по его словам, «башенку конкретно снесло». Пожалуй, он был одним из немногих, кто оказался в палате № 25, кто попал туда с реальным диагнозом. Но до поры-до времени вел он себя, как обычный человек. Илье он казался абсолютно нормальным.
Был в палате Ильи бывший православный священник, которого лишили сана и чуть не посадили за половые сношения с несовершеннолетней прихожанкой. Психушка для Отца Андрея, которого в миру звали Альберт Романовский, было средством спрятаться от всех, сделать так, чтобы о нем все забыли.
– Эта бесовка сама спаивала меня, а когда я уже был «в санях», заставляла меня делать всякие богопротивные непристойности! – говорил Альберт, крестясь. – Вот вам истинный крест. – Я никогда не заставлял её вставать на колени и залезать мне под рясу!
Даже изрядно нагрешив, Альберт Романовский и в психиатрической больнице не переставал быть священником. Он постоянно молился, читал больным библию, никогда не матерился.
Все душевно больные из палаты №25 были Илье симпатичны. Он ни про кого не мог сказать ничего плохого. Многие были с высшим образованием и просто хорошими собеседниками. Все они скрашивали жизнь Илье.
Лето сменялось осенью, осень – зимой. На смену холодной зиме приходила весна. Время шло плавно, по своему сценарию, задуманному матушкой-природой. Илье уже стало казаться, что он не лечится, а отдыхает в санатории. Так продолжалось, пока однажды он не проснулся среди ночи от сильного толчка, сотрясшего его койку. Открыв глаза, он увидел, что рядом с ним сидит бабушка, а глаза её печальны.
– Бабуля! – Илья не смог сдержать возглас удивления. – Ты зачем…
– Т-с-с! – Она приложила указательный палец к губам. – Не ори, а то всех разбудишь.
– Я тебя так давно не видел. Что ты мне хочешь сказать в этот раз?
– Тебе опять угрожает опасность, – как всегда, бабушка погладила Илью по волосам. От её прикосновения по спине пробежал холодок. – Твой братец снова хочет тебя убить.
– Но за что? – Илья приподнялся. – Что я ему сделал?
– Он занялся махинациями с недвижимостью. У него сейчас все руки в крови, и прокуратура им заинтересовалась. Он знает, что ты не псих, поэтому боится, что в один прекрасный день ты всё о нём кому-нибудь расскажешь. Поэтому этот кровопийца хочет от тебя избавиться. Раз уж он что-то задумал, обязательно это сделает. Ты же знаешь его не хуже меня, а?
– Но я не собираюсь о нём никому и ничего рассказывать…
– Я знаю, знаю! – Бабушка вздохнула. – Но он настроен решительно. Он боится тебя и ненавидит… Илюша, я не желаю тебе зла, а потому хочу помочь тебе.
– Как? – Илья подался вперед. – Как ты это сделаешь?
– Я всё продумала. Ты выйдешь отсюда и убьешь его. Иначе – никак: или он тебя, или ты его. Не жалей его, в нём уже нет ничего человеческого.
– Что? – Глаза Ильи округлились. – Как я это сделаю? Лбом пробью стены? Перегрызу решетки на окнах?
– Завтра вечером сюда зайдет медсестра. В её кармане окажутся ключи. Ты завладеешь ключами и убежишь отсюда. Во дворе будет стоять машина главврача. На ней ты доедешь до Твери и убьешь этого подонка Ивана. Тем самым ты отомстишь ему за меня. Если ты этого не сделаешь, он убьет тебя. Ну, как тебе это, а?
Илья задумался. В его планы вовсе не входило умирать. А Ивана он до сих пор ненавидел и обвинял его во всех своих бедах.
– Я согласен!
– Отлично! – Бабушка улыбнулась и исчезла.
Илья часа три потом лежал с открытыми глазами и представлял, как он убьет Ивана. Когда он пришел к выводу, что главное – убежать из психиатрической больницы, сон укутал его плотным черным одеялом, и он заснул.
Во сне ему снилось, как он бежит по темному, занесенному снегом лесу. За ним гонятся собаки. Илья убегает от них, а они всё ближе и ближе. Вдруг на пути Ильи возникает бабушка. Она протягивает ему палку. Илья берет палку из её старческих, покрытых темными пятнышками рук, оборачивается и начинает бить прыгающих на него собак. Он изо всех сил наносит им удары. Мертвые собаки падают на снег, дергаются в предсмертных конвульсиях, из их пастей льется кровь, окрашивая снег в красный цвет.
Весь следующий день прошел спокойно, но вечер выдался не вполне обычный. Симулянты в палате решили в очередной раз доказать врачам, что они действительно больные и устроили драку. Вбежавшие в палату два санитара тут же были сбиты с ног. Толпа больных рвала их на части, крича и кроя отборными ругательствами. На вбежавшую вслед за санитарами медсестру Соню накинулся бывший следователь. Он повалил её на пол, несколько раз ударил по лицу и стал разрывать на ней халат. В тот самый момент в сторону Ильи полетела связка ключей, едва не угодив ему в лицо. Подхватив на лету ключи, он выскочил в коридор. Увидев, как открывается стальная дверь отделения, Илья заскочил в туалет. Он стоял у двери и прислушивался. Сердце в груди гулко ухало. Илья услышал топот ног, скрип открывающийся двери в палату, усилившиеся вопли своих товарищей.
