«Да не вслух, – тут же раздался знакомый голос в голове.– Говори про себя, я услышу. И смотри под ноги. Понял?»

«Понял», – Корский переступил через кости и направился в ту сторону, куда велела идти Алекса.

«А это и был перг».

«Теперь понятно, куда ты спрятала его кости, – губы Ивана тронула легкая улыбка. – Весьма остроумно!»

«Ты улыбочку-то свою спрячь. За тобой уже следят. Там, за кустами, тебя уже поджидают отсталые. Если их не убьёшь, они тебя забьют палками, а потом сожрут. Так что, приготовь своё ружьё и не забывай перезаряжать его».

«Хорошо, – Иван взял наизготовку дробовик и начал осторожно пробираться через кусты, у которых листья были в крапинку и напоминали больших божьих коровок… – Я зарядил его дома, в прихожке».

Как только Корский вышел из кустов, на него тут же со всех сторон набросились существа, покрытые густой шерстью, что придавало им сходство с шимпанзе. Только это были не обезьяны, нет. Всё – рост, телосложение, осанка – говорило о том, что это были люди. Такие же, как он, Корский, только страдающие излишней волосатостью. Поэтому одежды на них не было. Она им просто была не нужна.

Скалясь и издавая рычание, они потрясали над головами дубинами и бросались на Ивана. Только не знали они, что Корскому было не впервой убивать себе подобных. Поэтому он, не задумываясь, начал спалить во все стороны.

Стоит отдать должное заговоренным патронам: их убойная сила увеличилась. И каждый выстрел достигал своей цели, отбрасывая отсталых, оставляя на их телах страшные смертельные раны.

Иван без труда перестрелял с десяток обезьяноподобных людей, которые нападали на него на земле и прыгали с деревьев, остальные ретировались, растворившись в густой лесной растительности. Корский не стал их догонять, так как пришёл в этот мир не для того, чтобы убивать всё, что движется, а для того, чтобы украсть диадему.

Однако получалось, что всё, что в этом лесу двигалось, норовило убить: гадюки и черви, размером с анаконду, пауки и скорпионы, размером с автомобиль, птицы размером с дельтаплан, большие животные, которых будто нарисовал пьяный художник для иллюстрации какой-то страшной книжки. По сравнению с этими тварями человекоподобные волки и звероподобные люди казались каким-то детским лепетом.

Да, поначалу разлетающиеся в разные стороны ошметки плоти и фонтаны крови шокировали Корского. Его даже подташнивало от вида всего этого. Но потом он вошёл в раж и начал воспринимать всё происходящее, как какую-то компьютерную «стрелялку». Шутеры были его любимыми играми, когда он был офисным работником. Во всех этих играх правила одинаковые: нужно дойти до конечной точки, убив как можно больше врагов, не дав им убить себя. Здесь всё было так же. И требовалось от него то же самое.

Кража диадемы для Алексы превращала игру в квест, что делало её ещё интереснее.

И думать ни о чем не нужно было, так как думала за него старая чародейка, чей голос постоянно звучал в голове:

«…Молодец! Теперь иди прямо до того высокого дерева. Как дойдешь до него, увидишь тропу и иди по ней… Атака слева! Стреляй!.. Отлично!»

Однако в компьютерных играх, если ты не читер, рано или поздно заканчиваются боеприпасы и иссякает здоровье, что приводит к концу игры на самом интересном месте.

Увы, читером Иван никогда не был. Но, если патронов ещё оставалось предостаточно, то здоровье в какой-то момент начало таять. Началось всё с того, что отдача после выстрелов, которая поначалу казалась слабой, в какой-то момент стала настолько сильной, что Корский дважды чуть не выпустил из рук дробовик, что при тех обстоятельствах было бы для него равносильно смерти.

Начали болеть руки, особенно – пальцы в суставах. Сгибать и разгибать пальцы было больно. Корский мог бы списать это на усталость, но его руки выглядели высохшими и стали покрываться темными пятнами. Пальцы стали тонкими и узловатыми, как у старика.

Любой другой человек уже забил бы тревогу и обратился к врачу, но рядом с Иваном на тот момент не то чтобы врачей, нормальных людей не было, да и отвлекаться на подобные вещи не было ни времени, ни желания. Хотелось просто быстрее выйти из этого «сраного» леса и дойти до города, где располагался дворец царя Димитрия. Как назывался этот город, Корский спросить у Алексы не успел, но ему на название города было наплевать. Точно знал, что это не Славнопобедск, иначе Илья ему бы все уши прожужжал тем, что жил в столице Урсии.

Появилась боль в коленях. Резкая, противная боль. Чуть позже ноги отяжелели, стали практически неподъемными и начали болеть полностью. Болели даже ягодицы и тазобедренный сустав. Минут через пять произошёл «прострел» в пояснице, после которого Корский вскрикнул, согнулся пополам и остановился, оперевшись на ствол дерева.

«Ты что встал, дурень? – тут же послышался недовольный голос старухи в голове. – Шевелись! У тебя каждая секунда на счету!»

Да, легко сказать: «Шевелись!» А что делать, если каждое движение причиняет тебе невыносимую боль? Особенно, боль в спине. Иван никогда бы раньше не подумал, что боль в спине может быть такой адской. До того момента самой сильной болью он считал зубную.

Только вспомнил про зубную боль, на язык упало что-то твердое. Сплюнув себе под ноги, он понял, что это почерневшие от кариеса кусочки его зубов. Вслед за этим болели зубы. Почти все. Не ныли болью только клыки и резцы. Хоть это радовало, хотя Корский понимал, что это ненадолго. Значит, нужно торопиться. Иначе какая-нибудь новая боль может застать в самый неудачный момент.

Взвыв, как раненный зверь, Иван оттолкнулся от дерева и пошёл дальше, по узенькой, едва заметной в траве тропинке. Правда, ходьбой это назвать было трудно: постанывая от боли, он передвигался маленькими шажками, согнувшись в пояснице и опираясь на дробовик, как на палку.

«Я сейчас как конь, шахматная фигура. Больной, немощный конь, которого нужно пристрелить, чтобы он не мучился!»

Едва в голову пришла эта мысль, старуха тут же ответила:

«Терпи! Скоро привыкнешь и не будешь обращать на это внимание».

Корский вдруг ощутил прилив страха. Но это был страх не перед болью, с которой, действительно, при желании можно было свыкнуться, а страх перед беспомощностью: если кто-нибудь внезапно нападет на него, он даже не сможет ни вовремя заметить опасность, ни среагировать. А тогда он станет легкой добычей для всех местных бегающих, ползающих и летающих тварей.

Перед глазами тут же встали их зубы, рога, когти, шипы, и Корский грязно выругался.

«Потерпи! – тут же подбодрила его Алекса. – Немного осталось».

Тропинка, по которой шёл Иван, начала расширяться, обретая более четкие очертания. Густой лес вдруг сменился редколесьем. Мерзкие лесные твари куда-то попрятались и перестали встречаться на пути, но это Корского не радовало, так, мало того, что он чувствовал себя сплошным клубком боли, так к уже имеющимся болячкам добавилась резкая боль в груди. Она была такой сильной, что трудно было дышать. И хотя Иван постоянно останавливался, чтобы передохнуть, идти вперед становилось всё тяжелее. К тому же, холодный липкий пот застилал глаза, и Корский практически ничего не видел, из-за чего он дважды упал и долго после падений не мог подняться, после чего ко всему остальному добавились головокружение и головная боль.

«А ты терпи, – вещал знакомый голос в черепной коробке, который уже начал надоедать ему и казался невыносимо противным. – Терпи!»

– Да пошла ты на х… – вслух прохрипел Корский.

Это шло от души. Измученной, испуганной души, которая в теле держалась, что называется, на честном слове.

В ту же секунду в России, в загородном доме Ивана старая чародейка вскочила с кресла и забегала по комнате, колотя руками по шлему на голове и крича скрипучим голосом:

– Дурак! Дурак! Дурак! Ты зачем меня послал на три буквы? Ты же связь нарушил! Ты сейчас меня слышать не будешь! Что ты там делать без меня будешь? Ты же сдохнешь! Сдохнешь… Да и я – тоже дура, забыла тебе рассказать, что посыл сигнал прерывает. Вот ведь дура, дура-а-а! Я буду всё видеть и слышать, а что толку-то с этого?.. Ладно, досмотрим это представление до конца. Будем надеяться, что зрелище будет увлекательным и с лихвой окупит потерю шлема.