Тишина повисла в погребенной глубоко "пещере Нимуэ", а затем Шарлиэн Армак протянула руку. Она нежно коснулась предплечья ПИКА, в котором жила ее подруга. И улыбнулась.

- Надеюсь, вы не обидитесь, если я укажу, что здесь просто немного прохладно - даже для чисхолмской девушки - чтобы раздеваться, доктор.

- О, в этом нет необходимости, - заверил ее Мерлин с ответной улыбкой, его голубые глаза смягчились, когда он осознал преднамеренную смену темы. Или, по крайней мере, акцента. Он на мгновение легонько положил ладонь на ее тонкую кисть на своей руке, затем махнул той же рукой в сторону ожидающего диагностического сидения. - Просто ложитесь на кушетку, вот здесь. Оттуда Сова разберется со всем.

Шарлиэн опять посмотрела на приподнятое сидение, пожала плечами и снова протянула ту же руку. Она взялась за его руку, взобралась на табурет рядом с сидением и села. Поверхность кушетки для осмотра двигалась под ней, приспосабливаясь к форме ее тела, но это она восприняла спокойно. В конце концов, она уже испытывала то же самое ощущение с летным креслом разведывательного скиммера.

- Значит, я просто ложусь здесь? И это все?

- Это все, - подтвердил Мерлин.

Она смотрела на него, наверное, еще две секунды, затем глубоко вздохнула и откинулась на спинку кушетки.

- Просто продолжайте и расслабьтесь, - подбодрил ее Мерлин, и ее брови поднялись, когда голос сейджина изменился. Его глубокий, мужской тембр стал выше, переходя в хриплое контральто, которого Шарлиэн никогда раньше не слышала. Каким-то образом он оставался узнаваемым голосом Мерлина, но императрица внезапно осознала, что на самом деле она впервые слышит Нимуэ Элбан, а не Мерлина Этроуза.

Она повернула голову, глядя на него, и он улыбнулся. Это была нежная, странно грустная улыбка, и она склонила голову набок, вопросительно глядя на него.

- Я давно не был Нимуэ, Шарлиэн, - сказало это контральто, - и мне пришло в голову, что при данных обстоятельствах тебе может быть немного комфортнее с ней, чем с Мерлином. Кроме того, ты здесь ради того, что Нимуэ всегда хотела испытать. Дети - младенцы... Они не были чем-то, что ответственные люди приносили в мир, когда она была жива. В любом случае, не тогда, когда все знали, что Гбаба собирались убить нас всех.

Шарлиэн протянула руку и снова нежно положила ладонь на предплечье Мерлина/Нимуэ, когда узнала печаль, скрывающуюся за этой улыбкой.

- Я всегда знала, что у меня никогда не будет ребенка, - тихо сказала Нимуэ из-за лица и усов Мерлина. Это была самая странная вещь, которую Шарлиэн когда-либо видела, но в то же время в ней была странная, совершенная "правильность".

- Знала, что это было то, что никогда не могло случиться со мной. Но я никогда не осознавала, никогда не представляла, что буду стоять здесь сегодня, наблюдая за кем-то, кто собирается стать матерью. - Нимуэ грустно рассмеялась. - Это иронично, не так ли? Я всегда ожидала, что умру молодой. Теперь мне девятьсот лет, и - кто знает? - Я могла бы пробыть здесь еще девятьсот лет. И у меня все равно никогда не будет собственного ребенка.

- О, да, ты это сделаешь, - мягко сказала Шарлиэн. - Этот ребенок твой, Мерлин... Нимуэ. Этот ребенок будет жить, вырастет только благодаря тебе. Мы с Кэйлебом никогда бы не встретились без тебя. Без тебя я умерла бы в конвенте святой Агты. Без тебя Чарис превратился бы в сожженные и уничтоженные руины. Без тебя победит храмовая четверка - победит Лэнгхорн.... В Писании говорится, что ребенок - это нечто большее, чем просто плоть от плоти своих родителей, и тот факт, что оно лжет о стольких других вещах, не означает, что оно лжет обо всем. Что бы ни случилось, мы с Кэйлебом всегда будем помнить, всегда будем знать, что это ребенок, которого мы разделяем с тобой, а также друг с другом. И я клянусь тебе, Нимуэ, - карие глаза заглянули глубоко в сапфирово-голубые глаза, отыскивая за ними умершую столетия назад молодую женщину, - что однажды, независимо от того, доживем мы с Кэйлебом до этого или нет, весь мир тоже это узнает.

Они смотрели друг на друга несколько долгих, молчаливых мгновений, а затем Мерлин снова улыбнулся. В этой улыбке все еще была печаль, но было и нечто большее, и нежность, и жилистые пальцы мечника погладили тонкую женскую руку на его закованном в кольчугу предплечье.

- Ну, в таком случае, почему бы нам не продолжить и не закончить осмотр?

III

Замок Мейруин, город Сирэйбор, баронство Ларчрос, княжество Корисанда

Черт возьми, здесь достаточно холодно, чтобы отморозить яйца горному дракону, - подумал Саламн Трейгейр, граф Сторм-Кип, наконец слезая с седла.

Октябрь в Корисанде был летним месяцем, а не зимним, но никто не мог бы доказать это по холодному, ледяному дождю, хлеставшему по улицам и крышам Сирэйбора. Тот же ледяной горный дождь, который обрушивался на него и его спутников весь прошедший день. Не то чтобы Сторм-Кип был незнаком с местной погодой. Его собственное графство лежало к северо-востоку от Ларчроса, и он был довольно частым гостем здесь на протяжении многих лет. Более того, зубчатые горы Мартак служили границей между Ларчросом и графством Крэгги-Хилл. Несмотря на то, что экватор проходил прямо через север гор Мартак, на их самых высоких вершинах почти круглый год лежал снег, а горы Баркор, в предгорьях которых приютился Сирэйбор, были еще выше.

Думаю, на самом деле недостаточно холодно, чтобы кого-нибудь заморозить, - неохотно признал он, потянувшись назад, чтобы помассировать зад, когда остальная часть их многочисленной группы слуг, прочей прислуги и охранников спешилась вокруг него. - Хотя, черт возьми, это точно так и кажется!

- Добро пожаловать в замок Мейруин, милорд, - произнес голос, и Сторм-Кип повернулся к говорившему. Ражир Мейруин, барон Ларчрос, был таким же мокрым - и выглядел почти таким же несчастным, - как и Сторм-Кип, но ему все же удалось улыбнуться. - Если вы не слишком сильно замерзли, я ожидаю, что нас ждет огонь и горячее какао - или, может быть, даже что-нибудь покрепче.

- Вот это, Ражир, звучит как лучшая идея, которую я слышал за весь день! - сказал Сторм-Кип, улыбаясь в ответ.

- Тогда давайте поищем и то, и то, - пригласил Ларчрос и махнул Сторм-Кипу, чтобы он сопровождал его, пока умелые конюхи уводили их лошадей.

Граф кивнул, и они вдвоем вышли из вымощенного кирпичом конюшенного двора, пересекли главный двор замка и поднялись по ступенькам к массивной, старомодной центральной башне. Замку Мейруин было более трех столетий, и, несмотря на увеличенные окна со множеством стекол, которые заменили большую часть верхних щелей для стрельбы, старая крепость выглядела на свой возраст. Лично Сторм-Кип предпочитал свою собственную гораздо более новую резиденцию в городе Тилита, откуда открывался вид на сверкающие голубые воды залива Тилит. Во всяком случае, он определенно предпочитал тот пейзаж. Какими бы живописными ни были узкие извилистые улочки Сирэйбора, они были далеки от широких прямых проспектов Тилиты. Но это было потому, что Сирэйбор находился на вершине "холма", который, вероятно, назвали бы горой где угодно, кроме Баркора. Последняя миля или около того до городских ворот представляла собой непрерывный подъем в гору, который был чистым, безудержным страданием для их лошадей, а сам замок венчал прочную глыбу гранита, вокруг которой так давно был построен Сирэйбор.

И все же, - подумал Сторм-Кип, - тот, кто выбрал это место для строительства замка, знал, что делал. Просто добраться до этого было бы настоящей занозой в заднице. А уж штурмовать это место на самом деле было бы чертовски хуже, чем добраться!

Это было не то соображение, на которое он потратил бы много времени всего три месяца назад, однако на данный момент оно занимало важное место в его мышлении.

Они поднялись по ступенькам и вошли в главный зал замка. Леди Ларчрос ждала их, приветственно улыбаясь, и Сторм-Кип был рад увидеть, что она действительно держала в каждой руке по дымящейся чашке горячего какао.