Ребров поблагодарил Оксану, дал ей свою визитку, чтобы она позвонила, если вспомнит что-то важное, и поехал на Пречистенку.

Была только половина восьмого, и до встречи с Луговым оставалось еще полтора часа, но Ребров уже не знал куда себя деть и чем заняться. Поэтому, купив по дороге кофе с бутербродом, он расположился в машине рядом с воротами элитного дома, где проживал Макс Шахлевич, и стал следить за улицей. И как же он обрадовался, когда буквально спустя минут двадцать Луговой сам позвонил ему и сказал, что едет, что будет минут через пять.

Валерий быстро съел бутерброд с сыром, допил кофе и даже вышел из машины, чтобы выкурить сигарету.

Луговой, притормозив рядом с машиной Реброва, вышел и пожал ему руку.

– Давно здесь?

– Да нет… Недавно.

Реброву было не совсем приятно, что его застали здесь задолго до назначенного часа. Как будто бы у него не было других дел. Но что делать, раз такие условия?

– Хорошо, что ты приехал пораньше. Да и я перестраховался, решив, что ничего не успею до встречи… Ну да ладно! Пойдем! Представляю, что ты думаешь обо всем этом… Ни тебе информации, ничего… Сейчас введу тебя в курс… Пойдем!

Они вошли в ворота, в большом холле первого этажа на ресепшен Луговой с Валерием показали охраннику свои удостоверения.

– Сейчас осмотрим здесь все… Знаешь, в таких домах соседей хрен опросишь… Такие все… Ну, ты понимаешь. А это ничего, что у них за стенкой произошло убийство?

– Все-таки убийство?

– Да там кровищи полно… Наши эксперты уже проверили – это кровь Ольги Шахлевич.

– Так быстро? – удивился Ребров.

– Дело в том, что в спальне обнаружена ее дамская сумка, та, которой она пользуется в настоящее время… Что, кстати, уже указывает на то, что вряд ли она куда-то сама ушла без сумки, кошелька и прочего… Так вот, там мы нашли носовой платок, испачканный кровью, предположительно, у нее носом пошла кровь. Не думаю, что она положит в сумку чей-то чужой платок или свой платок, испачканный чужой кровью… Так вот, эта кровь на платке, и кровь, которую мы обнаружили в квартире на полу и на столике, принадлежит одному и тому же человеку.

– У меня тоже кое-что есть… – И Ребров рассказал Луговому о разговоре с домработницей Шахлевичей.

– Ого! Отличная работа! Значит, говорит, что отношения были так себе, да? Что спали в разных комнатах… Конечно, все эти признаки вовсе не указывают на то, что Шахлевич – убийца, но на это указывают следы крови, следы волочения… Труп явно взгромоздили на подоконник, и окно открывалось, и тело вроде бы как должны были скинуть в палисадник, но мы там все просмотрели – ничего не нашли… Хотя пятна крови на траве были, мы просвечивали ультрафиолетом. Однако сама трава не примята. Да и возможности, чтобы подогнать незаметно к палисаднику машину и погрузить в нее труп – нет. Ну невозможно! Повсюду установлены камеры, охрана делает обход, к тому же весь первый этаж – огромный холл, прозрачный, стеклянный и отлично просматривается! Либо преступнику все же удалось каким-то невероятным образом протащить труп из палисадника на тротуар, и его никто не заметил (что было бы ну очень странным!), либо труп никто не скидывал и его просто не было. Хотя я не удивлюсь, если мы его обнаружим в самом удивительном месте… Где-нибудь между этажами или вообще в другой квартире… ну не могло же тело испариться!

– Если оно вообще было, – осторожно заметил Ребров. – Ты не подумай, я не к тому, что обязан вместе с Бронниковым защищать Макса, но просто тела-то нет. И ладно бы Макса обвинили в убийстве жены, в это еще можно поверить, но в саду нашли еще одно тело… Причем натуральный труп! Возможно, исчезновение жены – это просто часть плана или отвлекающий маневр. Да и вообще, пока труп жены не обнаружен, мы не можем обвинять его в ее убийстве.

– Представь себе, я тоже такого же мнения! Ладно, мы пришли…

Они поднялись на лифте на третий этаж, прошли по мраморному коридору до двери в квартиру.

– Пять комнат. Можно в футбол играть. Пространства много, но я бы точно не хотел иметь столько комнат. Да и жена отказалась бы мыть такие площади. А домработницу мы бы точно не потянули, чисто психологически. Все-таки чужой человек в доме.

Ребров, слушая Лугового, вошел в квартиру. Вспыхнул свет, и обилие белых поверхностей буквально ослепило его. Белая кожаная мебель, белые шкафы, кресла, книжные шкафы, белые лампы… Как в люксовой больнице. И чистота необыкновенная.

Реброву захотелось снять ботинки, но он подумал, что от носков (хоть он и надел утром чистые) будет пахнуть.

– Идем, это здесь…

Луговой показал место в квартире, где была кровь, показал стеклянный столик, угол которого был выпачкан кровью. И подоконник. Очень широкий белоснежный подоконник был просто создан для таких вот живописных жирных кровяных полос и пятен.

– На ручке окна сохранились отличные отпечатки, и там тоже кровь. Но они не совпадают с отпечатками Макса. Предполагаю, что либо убийца так небрежно себя повел, наследив, либо это жертва цеплялась за окно… То есть оставалась живой.

Валерий вместе с Павлом Луговым провел в квартире Шахлевичей почти два часа. Все, о чем рассказала ему домработница Оксана, подтверждалось на каждом шагу. Дом так ничего и не рассказал о своих хозяевах. Все было белым, чистым, холодным, бездушным, даже растений в квартире не было. Никаких. А в холодильнике одни йогурты, молоко, фрукты. Ни тебе кастрюль с супом, ни контейнеров с котлетами, даже хлеба в хлебнице не было.

– Паспорт Ольги нашли? – спросил Ребров.

– Нет. Вот паспорта как раз нет. Кстати говоря, она не Шахлевич. Но об этом я узнал от самого Макса. Он сказал, что она по паспорту вовсе и не Ольга, а Алена, и что фамилия ее, вероятно, девичья, Чепик.

– Так вот почему я так и не нашел ее в базе…

– Я пробил ее – нигде не засветилась. Да, теперь женщины предпочитают, выходя замуж, оставлять свою девичью фамилию, если она, конечно, не какая-нибудь ужасная… Что ж, значит, фамилия Чепик ей больше нравится. Или уже нравилась…

– У Макса есть или была любовница, ее зовут Варвара… Но это не точно…

– Да. Я знаю. Он тоже мне сказал. Вернее, вынужден был сказать, потому что ее номер был одним из самых используемых им. Правда, там было написано Варламов. Я собирался было уже искать этого Варламова, как Макс сказал, что это телефон девушки по имени Варвара. Попросил ее не трогать, мол, она ни при чем… Знаем мы эти «ни при чем»! Ревность, ненависть к соперницам – сам знаешь, сколько крови пролито из-за этих сильных чувств. К тому же кто знает, кого здесь убивали. А что, если носовой платок в сумке Ольги, то бишь Алены Чепик, принадлежал не ей, а как раз этой Варваре. Что, если Варвара пришла к жене своего любовника выяснять отношения, может, попросила ее отпустить мужа, между женщинами произошла драка… Кстати, наши эксперты собрали прямо-таки внушительных размеров клочки волос! Рыжих волос! Здесь была точно драка, причем, возможно, между женщинами. Может, никто и не собирался никого убивать, но одно неосторожное движение, и женщина падает и ударяется головой об угол вот этого столика… Сколько уже было таких случаев только на моей практике! Самое, я бы сказал, обидное убийство. Человек падает навзничь и умирает. И все, тот, кто толкнул его, уже обречен, его жизнь покатилась по наклонной: тюрьма и все такое…

– А когда он видел последний раз свою любовницу?

– Он промолчал. Думаю, Бронников его проинструктировал. Или же Макс просто от страха, что скажет что-то лишнее, молчит.

– И где же ты будешь ее искать?

– Да я, в сущности, ее уже нашел. Наш Макс буквально сегодня с самого утра вел оживленную переписку с Варварой, и вот из этих сообщений я и узнал, что она находится в одной из московских клиник, так что телефон выдал его с потрохами. Я позвонил в клинику и выяснил, что пациентка по имени Варвара, фамилия ее Утешина, находится там, причем с двенадцатого сентября. Возможно, она там прячется или зализывает раны… Вот поеду и все узнаю.