Уже в третьем часу ночи, я знала, никакого ребенка больше нет. Выкидыш. И это несмотря на то что все обследования, которые я успела совсем недавно пройти, не выявляли никаких угроз. Я лежала в палате, совсем одна, мне некому было позвонить кроме Саши. Юля тоже была бы в списке, если бы не уехала с Рыжиком на море, отмечать Новый год в теплых краях.

И вот, я лежу в этой палате одна, скулю, грызу подушку и бесконечно, монотонно набираю Сашин номер. Он не занят, он доступен, он просто не берет трубку. Я до него не дозвонилась в эту ночь, а в шесть утра, мне пришло от него сообщение, после которого в душе все оборвалось. Я просто не могла больше находиться в больнице, потому что мне хотелось орать. Громко во все горло, чего я никак не могла сделать в стенах больницы. Написала отказ и вернулась домой.

В квартиру зашла я, тянущая боль вместо счастья внизу живота и пустота в душе. Первым делом кинулась под елку, под ней уже была куча подарков. Раскидала их по комнате, отрыла маленькую коробочку и не смогла ее выбросить, а просто спрятала в шкафу поглубже, среди своих вещей.

А потом я орала, громко! Срывала горло на первой же минуте и вместо крика уже из меня рвался хрип раненого зверя, а не человека. Я уничтожила елку, разбив все игрушки, от порезов меня спасла только обувь, которую я так и не сняла. Из разгромленной гостиной, я перебралась в ванную комнату. Прихватила с собой бутылку рома и забралась в горячую ванну, которая мне, после выкидыша была противопоказана.

Мне было мало той боли, что я испытывала, я словно мазохист, вновь и вновь перечитывала колкое сообщение.

Ты больная, столько раз мне звонить?

К этому сообщению прилагался скрин. Сто двадцать семь пропущенных звонков.

Мой мозг просто отказывался понимать, как так можно вообще?! Как?! В горячей воде, с половиной литровой бутылки рома в желудке, меня быстро развезло. Но я понимала, что кроме одиночества, сейчас ничего не хочу. Собрала всю волю в кулак, позвонила родителям, поздравила с Новым годом, роняя беззвучные слезы на кафельный пол ванной комнаты. Папа ничего не понял, зато мама встревожилась, и я потратила еще добрых полчаса, чтоб успокоить ее, пообещав явиться к ним на праздничный ужин второго января. Мама отключилась, только решив, что я явлюсь не одна, а с кавалером, поэтому и на Новый год к ним не приеду. Сейчас мне было все равно, что она подумала, я хотела только забиться в кровати под одеяло и допить остатки рома, оплакивая свою маленькую несбывшуюся мечту.

Можно очень долго, почти бесконечно, описывать мое состояние. Но если коротко, в душе моей была самая настоящая бомбардировка. Я смеялась над собой, над тем какая я дура, захлёбываясь при этом слезами, от потери и осознания собственного одиночества, в которое я сама себя загнала.

Я мечтала заснуть, когда спишь, не болит. Но слезы я все выплакала, а сон ко мне так и не пришел. Меня морозило даже под одеялом, выпитый алкоголь совсем не грел, и я с трудом выбралась из постели. Хотела одеться потеплей. В ванной комнате надрывался телефон, который я оставила на стиральной машине, после разговора с мамой. Пожалела, что не отключила. Я точно была не в себе, потому что остановилась, только когда натянула на себя третий свитер поверх махровой пижамы.

Не пошла за телефоном. Забралась вновь под одеяло, и эта телефонная трель даже меня успокаивала. Пригревшись, я наконец-то провалилась в жизненно важный для меня сон. Тревожный и зыбкий, он с легкостью был прерван долбежкой в входную дверь. Я бы не встала, и не пошла ее открывать, если бы точно знала, что это не Саша.

— Ну и что ты устроила?! — ворвавшись в квартиру, заорал на меня, я же просто сползла по стенке на пол в прихожей.

Саша, не дождавшись от меня никакого ответа, кроме безразличия во взгляде, бросился в гостиную. Хорошо, что не разулся, — подумала я, и стало смешно от самой себя. Моя душа сама в осколки, а я переживаю, чтоб он ноги не порезал.

— Ну какая шлея тебе под хвост попала?! — вернувшись в прихожую, зло спросил Саша, подхватив меня с пола.

Я рассмеялась.

— Это что, из-за телефона все?! Я трубку не брал, потому что сюрприз для тебя всю ночь готовил, а теперь что? Все? — я просто диву давалась, как он ловко делает из меня виноватую, злится на меня за испорченный Новый год.

— Все. — спокойно, но с горькой улыбкой ответила ему.

— Из-за телефона? Серьезно?! Вот так? — он махнул рукой в сторону гостиной; —Все, возьмешь и перечеркнешь, потому что трубку не взял? — он буравил меня своим гневным взглядом, а я не верила, что он может быть таким эгоистом, я же успела узнать, каким он бывает заботливым, неужели все то была игра и ему я совсем не нужна.

Или он вот такой вот моральный садист, сначала приласкает, утонуть в его заботе можно, а потом выбрасывает меня как рыбу на сушу, таким вот отношением и эгоизмом, чтоб задыхалась. Только вот перегнул, больнее мне уже точно не будет. Так, я наивно думала в этот момент.

— Да. — спокойно ответила ему, хотела сделать больно своим безразличием.

Ведь его не задеть слезами и не обвинить ни в чем, такие как он, только рады активным и ярким эмоциям.

Не сказала ему, что все так, не потому, что трубку не взял, а потому, что даже не спрашивает, зачем я звонила. Мне бы одного пропущенного от Саши хватило для этого, а ему и ста двадцати семи моих ночных звонков было мало.

— Если я сейчас уйду, то я же больше не вернусь. — его угроза меня никак не тронула.

— Скатертью дорога. — ответила ему, все с тем же безразличием.

Саша стукнул кулаком в стену, и с рыком бросился наконец-то прочь из моей квартиры.

Глава 17

Александр.

Что-то я отвык, а точнее, вообще, не привык к отношениям, Нюта была не в счет. Не ожидал, что у отношений между мужчиной и женщиной, столько нюансов. Нельзя просто получать удовольствие друг от друга, нужно было что-то еще. Внимание, забота и это чертово взаимопонимание. Но проблема была в том, что я ему не научился в свое время тратя его тупо на разовый секс. И как только в наших с Крис отношениях наступал тупик для меня, мне было проще уйти в подполье, чем что-то решать и тратить нервы. Только сидеть там долго не выходило, тянуло к ней и дело было даже не в сексе.

Новогодняя пора, стала для меня каким-то переломным моментом. Казалось, что все пропитано чудом и вот-вот это чудо постигнет нас с Кристиной, она откроется мне, и это, будет настоящим стартом для наших отношений. Несмотря на то что мне было дико сложно, перекраивать себя, я ходил перед Кристиной на цыпочках, холил и лелеял ее, наступал себе на горло, когда хотел послать все к чертям и снова уйти. И Кристина стала немного другой. Мне казалось, что она стала доверять мне, чего не было прежде. Более нежная со мной, пыталась готовить для меня, я получал от нее в ответ ту же заботу, меня безумно радовала ее улыбка, но немного напрягало ожидание новогодней ночи и мучил вопрос, будет ли признание от нее в эту ночь? Несмотря на все тяготы ожидания, даже дурацкая елка и муторный поиск именно стеклянных игрушек как в детстве, приносили удовольствие.

Под конец года я совсем расслабился, растерял весь свой сволочизм, дохляк-романтик внутри меня, уже совсем ожил. Ни дня без сюрприза жить не хотел. А на Новый год нужно было придумать что-то особенное и обязательно на нашем месте, на обрыве. Конечно, можно было кого-то нанять, но романтик, не был бы романтиком, если бы не захотел обязательно сделать все сам.

Тридцатого декабря, завез все необходимое, взяв к себе в помощники нашего электрика из офиса. Пока Серега развешивал по растущим рядом деревьям гирлянды и подключал их, я, как пятилетний пацан лепил снеговиков. Потом еще прятали уже вместе с Серегой в сугробе ящик с пиротехникой. Я думал, запустим с Крис свой собственный салют заранее, ведь после боя курантов не успеем, она признается мне, что я ей не брат и мне сорвет от счастья крышу, совсем с нее не слезу, задушу в объятиях. Телефон все это время в машине валялся, когда сел в нее, увидел эту кучу пропущенных от Крис.