Когда в Гяндже был наведен порядок, я позвонил министру обороны Д.Т. Язову (он был уже в Баку) и доложил обстановку. Министр приказал оставить в Гяндже кого следует, а самому отправляться в Баку, где события приобретали трагический характер.
Прилетев в столицу Азербайджана, я почувствовал, что попал в прифронтовой город: опустевшие улицы, во многих местах баррикады, бронетранспортеры, военные патрули, слышны одиночные выстрелы. Помню, когда был здесь ровно десять лет назад – проводили стратегические учения «Юг-80», это был цветущий, поющий, очень людный и приветливый город. А сейчас вид у него был взъерошенный, поблекший. Даже две недели назад, когда я прилетал сюда специально для изучения обстановки, даже тогда все выглядело более благополучно. Несколько дней, проведенных на заседаниях, в том числе у Везирова, ничего не дали, и я улетел, сделав вывод для себя, что только с вводом чрезвычайного положения можно предотвратить развал республики.
Министр обороны Д.Т. Язов прилетел в Баку вместе с министром внутренних дел В.А. Бакатиным. Кстати, мы, военные, все удивлялись: как можно назначать на МВД человека, который, кроме строек и партийной работы (точнее, партийной жизни), ничего не знал? Да и необходимых профессиональных данных для руководства МВД у него не было. Опять-таки назначение прошло по тем меркам, которые устраивали Горбачева. И действительно, за короткое время Бакатин развалил МВД. Он ввел децентрализованное управление, что породило хаос и настоящий «базар» в той структуре, где должна быть безукоризненная четкость, ясность и строгое, как в Вооруженных Силах, выполнение приказов. А дальше Бакатин из МВД попадает в КГБ. И чем все это заканчивается? Тоже развалом. Более того, этот глава КГБ, призванный блюсти безопасность страны, самолично передает американцам все схемы подслушивающей аппаратуры, которая была установлена нашими специалистами при проведении ремонта здания посольства США. Ну, каков «субчик»? И это в условиях, когда США открыто занимались развалом Советского Союза!
Конечно, тогда в Баку мы этого не могли не только предвидеть, но даже предположить.
Из разговора с Дмитрием Тимофеевичем Язовым, а также с офицерами, которые с ним приехали, я уяснил, что самая тяжелая обстановка сложилась вокруг Сальянских казарм: военный городок был полностью блокирован, дорога от Баку на центральный аэродром вокруг аэропорта, который находился за городом, – все было также блокировано. А между тем туда должна была прилететь воздушно-десантная дивизия. Народофронтовцы и примкнувшие к ним экстремистски настроенные граждане решили изолировать военных, не дать им возможности вмешаться в акцию расправы с руководством и с аппаратом партии и правительства республики. Этого допустить было нельзя. Надо было, чтобы мотострелковая дивизия вырвалась из Сальянских казарм и, сметая все на своем пути, вышла бы к аэродрому, расчистила магистраль от Баку до аэродрома и создала благоприятные условия для ввода в город десантников. А уж они обязаны были взять под охрану все правительственные здания, почту, телеграф, банк, порт, важнейшие предприятия и учреждения и в условиях объявленного чрезвычайного положения (которые оппозицией не выполнялись) навести в городе строгий режим и обеспечить населению безопасную жизнь.
В связи с этим я принял решение ехать в Сальянские казармы и осуществить этот замысел. Д.Т. Язов со мной согласился. Собрав небольшую группу офицеров, я отправился на трех уазиках к Сальянским казармам, предварительно сообщив по телефону командиру дивизии полковнику Антонову о том, что я направляюсь к нему. Не доезжая нескольких сот метров до центрального контрольно-пропускного пункта (у военного городка было пять КПП, и все они были блокированы), я встретился с огромной, в несколько тысяч человек, массой людей, которая была до предела наэлектризована и что-то громко выкрикивала. К КПП можно было пробраться только сквозь толпу. А мы – замечу – все были в военной форме. Мы вышли из машин и отправились пешком, а водителям с одним офицером дали команду отправиться в штаб стратегического направления, где базировался министр обороны и все московские начальники (главнокомандующим Южного стратегического направления в то время был генерал армии Н.И. Попов, сменивший на этом посту М.М. Зайцева, тоже генерала армии).
К моему удивлению, пробраться через эту очень плотную массу народа не составило труда. По команде офицеров люди хоть и с трудом, но расступились, образовав нормальный коридор для прохода. И ни одного бранного слова в наш адрес, и ни одной попытки физического оскорбления – с нашим подходом все затихали и расступались.
Приблизившись к КПП, я заметил непосредственно у ворот несколько крупных самосвалов, груженных камнями с песком, тем самым они препятствовали въезду и выезду с территории военного городка. У пешеходного входа была свободной небольшая площадка. Я остановился, осматривая возбужденные, хмурые лица собравшихся. Ко мне подошли трое и представились, что они от руководства Народного фронта Азербайджана. Я в свою очередь тоже назвал себя. Один из троих сказал, что он хорошо меня знает по Афганистану. Когда мы начали беседовать, народ поутих. Я сказал, что сейчас сделаю обращение и к руководству Народного фронта, и ко всем присутствующим. Поднявшись на ступеньку КПП, я громко, чтобы меня услышало как можно больше людей, стал объяснять им суть и подоплеку всего, что здесь случилось.
– События, которые последнее время происходят в Азербайджане, – сказал я, – совершенно не отражают интересов народа республики, а тем более интересов трудящихся. Так называемый Народный фронт, нарушая Конституцию, фактически преследуют свои цели и вводит народ в заблуждение. Любые выступления, высказывания и тем более действия не должны идти вразрез с существующими законами. Если кому-то не нравятся республиканские власти, то следует поставить вопрос об их переизбрании. Но насилия над ними никто не допустит. Сейчас вы блокируете военный городок. Это противозаконные действия. Ведь там, в казармах, такие же люди, как и вы. Они ничего против вас не замышляют, они выполняют свой долг и имеют право на нормальную жизнь, общение с народом и своими родственниками. Среди них не только русские, украинцы и белорусы, но и много азербайджанцев. Вы уже сутки блокируете военный городок, а ведь среди солдат, сержантов и офицеров есть больные, их надо направить в госпиталь. Военный городок нуждается в продовольствии и различном имуществе. Поэтому я обращаюсь ко всем присутствующим – надо закончить всю эту демонстрацию силы, снять блокаду и приступить к нормальной жизни. Если этого не произойдет, то мы будем вынуждены принять меры в соответствии с законом, но ответственность за все последствия будет нести руководство Народного фронта и вы, как исполнители.
Один из тех троих, что встретили нас, пробормотал было, что они выполняют решение Народного фронта. Но я еще раз сказал, что они обязаны разойтись и до наступления темноты убрать все самосвалы, которые закрыли выезд машин из военного городка.
С этими словами я удалился в воинскую часть, где меня уже ожидал командир дивизии полковник Антонов. У него был растерянный вид. Постоянно пугливо оглядываясь, он на ходу рассказывал об обстановке, при этом кивал на окружающие военный городок жилые дома. На балконах и на крышах 5-, 9- и 11-этажных домов, которые окружали «низкорослый» военный городок (в нем были в основном одно-двухэтажные здания), открыто расхаживали гражданские люди с автоматами, видны были также установленные пулеметы и прожекторы на балконах. Эти приготовления свидетельствовали о сгущающейся тревоге. В связи с этим мы провели тщательную организацию защиты городка от возможных обстрелов. По всему его периметру на позиции были направлены военнослужащие с задачей: открывать огонь только при явной угрозе и по огневой точке, которая вела огонь первой. Ни в коем случае не стрелять по безоружным людям.
С наступлением темноты все прожекторы, установленные на балконах, были включены, и военный городок стал похож на поле стадиона, ярко освещенное в ночное время: всё было как на ладони. Мы включили громкоговорящую связь и пытались образумить экстремистов – не допустить роковой ошибки, не допустить кровопролития. Однако среди ночи с одиннадцатого этажа института «Азгипрозем» раздалась пулеметная очередь – у нас погибло сразу три солдата. И тут началось! До самого рассвета продолжался непрерывный (именно непрерывный) взаимный обстрел. Я еще подумал: «Как в Сталинграде». В три часа ночи я отправился в медпункт проверить, какая там обстановка. Пройти было непросто – все пространство простреливалось. Но добрались без происшествий. Оказалось, что медпункт был уже забит нашими ранеными и пострадавшими оппозиционерами. Наши воины, рискуя жизнью, выползали за границы военного городка и затаскивали к себе раненых «оппозиционеров», так сказать, «противника», а потом уносили их в медпункт. Это было очень благородно. Поговорив с врачами, мы решили, что они срочно оборудуют под лазарет соседнее помещение, а пока установят дополнительные койки вдоль коридора, благо он был довольно широким.
