Annotation
«Библиотека Крокодила» — это серия брошюр, подготовленных редакцией известного сатирического журнала «Крокодил». Каждый выпуск серии, за исключением немногих, представляет собой авторский сборник, содержащий сатирические и юмористические произведения: стихи, рассказы, очерки, фельетоны и т. д.
booktracker.org
РАССКАЗЫ ИЗ ЦИКЛА
ГЛЯНЦЕВАЯ КРАСОТКА
ГРОБОВЩИК
УРОК НЫНЕШНИМ СПОРЩИКАМ
КАК ПИСАТЬ ЖЕНСКИЕ ОЧЕРКИ
РАССКАЗЫ ИЗ ЦИКЛА
ЛЕТО КОНЧИЛОСЬ…
В АПТЕКЕ
ГВОЗДЬ
РАССКАЗЫ ИЗ ЦИКЛА
СОВЕТ ДРУГА
РИСК — БЛАГОРОДНОЕ ДЕЛО
ПЕРВОПРИЧИНА
Более подробно о серии
INFO
Андрей ЯХОНТОВ
ГЛЯНЦЕВАЯ КРАСОТКА
Рассказы
*
Рисунки В. ЛОСЕВА
© Издательство «Правда».
Библиотека Крокодила, 1991
Шарж В. ЛОСЕВА
В предисловиях к моим прежним крокодильским сборникам было много хвастовства. Я считал своим долгом порадовать читателя, сообщая, к примеру, о выходе моей новой книги, о том, что напечатана очередная повесть, например, «Ловцы троллейбусов», или поставлена пьеса, например, «Мир без китов», что решением авторитетного жюри мне присуждена премия, например, «Золотой еж» на Всемирном конкурсе юмористов…
Сейчас вспоминать это неловко.
Поэтому предлагаю не придавать слишком большого значения предисловиям, а скорее переходить к чтению рассказов. Уж здесь-то я вас не подведу: рассказы, в отличие от предисловий, как и прежде, на уровне…
РАССКАЗЫ ИЗ ЦИКЛА
«МАГИЯ ВЕЛИЧИЯ»
ГЛЯНЦЕВАЯ КРАСОТКА
«Сделавши это, он лег в постель покойнее, стал думать о бедности и жалкой судьбе художника, о тернистом пути, предстоящем ему на этом свете, а между тем глаза его невольно глядели сквозь щелку ширмы на закутанный простынею портрет». Н. В. ГОГОЛЬ. «Портрет»
Шла последняя предновогодняя неделя… Люди хлопотали, суетились, спешили закончить незавершенные дела, закупали шампанское и елки. Хотел закончить начатый труд и, получив деньги, купить шампанского и художник Терехин. То есть сама творческая часть процесса была завершена, портрет незнакомого мужчины красовался на самой середине комнаты в совершенно готовом для демонстрации виде. Но по странной прихоти, о которой заказчик объявил лишь во время последнего своего визита, получить портрет он соглашался лишь в массивной бронзовой раме. Месяц ежедневных сеансов и тяжкого ночного прописывания деталей летел псу под хвост. Обидно, однако, было стопорить ситуацию из-за чисто технической накладки. Чертыхаясь и плюясь с досады, Терехин отправился по комиссионным.
Как и следовало ожидать, нигде подходящего обрамления в отрыве от картин не продавали. Но в одном из художественных салонов девушка-продавщица шепнула Терехину: неподалеку, за углом, открыл антикварную лавку старик старьевщик. Туда художник и поворотил оглобли — так он шутя называл свои огромные сапоги, которые носил из уважения к традициям реалистического искусства.
Чего только не было у старика в его подвале! Керосиновые лампы, бронзовые чернильницы, гусиные перья, всякая и разная мебельная рухлядь и фарфоровая дребедень… А на стене висела пустая, без картины, рама именно того вида и точно такого размера, который искал наш герой. Терехин справился о цене, старик в ответ забормотал о каком-то условии, без которого никак не соглашался уступить бронзового прямоугольника с затейливыми виньетками. Со всевозраставшей неприязнью и подозрительностью смотрел Терехин на горбатый, с капелькой на конце нос торговца.
Для дальнейших переговоров тот пригласил художника в заднюю комнатушку, где над колченогим письменным столом красного дерева висел японский календарь с девушкой-красоткой, которая, когда Терехин вошел, будто подмигнула ему. Это, бесспорно, была игра света на глянце, но при виде столь откровенной пошлости Терехин не мог скрыть гримасы отвращения. От старика это не укрылось, и все же он объявил: в придачу к раме Терехин должен непременно забрать глянцевый календарь. Художник пожал плечами, однако посчитал условие выполнимым. Довольный старик тут же принялся сворачивать японский рекламный ширпотреб в трубочку и при этом картаво мурлыкал себе под нос легкомысленный мотив, а Терехин, не желая задерживаться в лавке ни одной лишней минуты, как умел, упаковал раму в грубую бумагу и, сунув обусловленную календарную нагрузку под мышку, поехал домой, где зашвырнул календарь в угол, а портрет мужчины вставил в раму и скорей принялся названивать изображенному на нем оригиналу, чтобы тот с максимальной быстротой приехал и забрал свой запечатленный образ, а взамен оставил обещанные деньги.
Его ждал удар. По телефону сообщили: абонент убыл в неизвестном направлении и на неопределенный срок. Происшествие живо напомнило Терехину историю с моцартовским «Реквиемом». Убийцы! Его окружали убийцы его дарования! Сделать заказ — и исчезнуть. Как это характерно для глухих в эстетическом плане и нечутких к нуждам художника негодяев! Застонав, творец повалился на кровать и накрыл голову подушкой. Звонил телефон, видимо, друзья-приятели хотели справиться о планах на новогоднюю ночь. Терехин трубки не снимал.
Он и сам не заметил, как уснул. А пробудившись, различил в утреннем призрачном свете рассыпанные по полу странные, в трубочку завитые бумажки. Поднял одну… И обомлел. Это была купюра, причем крупного достоинства. Взгляд Терехина переместился на полуразвернувшийся рулончик навязанного стариком презента. Видно, скручивая календарь, подслеповатый торгаш не заметил, что несколько дензнаков попали внутрь… Подсчитав общую сумму находки, художник повеселел. У него и мысли не было не возвращать денег рассеянному антиквару, но ведь вполне допустимо было сделать это несколько позже… На радостях он сам обзвонил друзей и помчался в магазин. А перед уходом развернул и повесил подаривший ему несколько счастливых мгновений календарь на стену.
Праздники прошли роскошно. Гости накатывали и откатывали шумными волнами штормового прибоя, пели хором под гармонь и гитару, водили хороводы вокруг портрета исчезнувшего мужчины — Терехин просил каждого плюнуть на изображение подлеца. Не плевали, напротив, восхищались тонкостью письма и глубиной проникновения в тайну образа. В конце концов Терехин и сам уверовал, что работа ему удалась. Портрет в раме занял место рядом с японским календарем.
Когда праздничное веселье схлынуло, обнаружилось: толки о портрете выплеснулись за пределы мастерской. К Терехину потянулись ценители, почитатели и просто влюбленные в живопись случайные прохожие. Двое, а затем еще пятеро из числа состоятельных визитеров сделали заказ на запечатление своих личностей. Терехин впрягся в работу. Писал до изнеможения. Устав держать кисть, садился в кресло передохнуть и видел устремленный на него взгляд девушки с календаря. Ее пристальное внимание неясно смущало. Но мало-помалу художник привык к молчаливому присутствию и одобрительной улыбке своей доброй феи. Случалось даже, черпал вдохновение в неправдоподобно правильных, симметричных ее чертах.
