Если посчитать весь урожай, то в 1891 году в Российской империи было произведено зерна достаточно и для внутренних нужд, и для экспорта (советское сельское хозяйство при Брежневе, к примеру, не могло похвастать тем же. Тем не менее голод был таким масштабным, что государство все-таки решилось закрыть экспорт зерна, но это оказалось бессмысленным: к этому моменту продавцы зерна и так направляли его на внутренний рынок, потому что цены внутри страны подскочили. Запрет экспорта привел только к тому, что хлебные экспортеры потеряли на Западе рынки, клиентов и доверие.
Государство не только приняло заградительные меры, но и направило огромные средства на закупки зерна и преодоление голода, а впоследствии организовало подробнейшее расследование ситуации. Чтобы катастрофа не повторилась, в России наладили систему продовольственной помощи: крестьян заставляли отдавать часть урожая в специальные фонды, зерно из которых возвращалось им же при неурожае. Если этого запаса не хватало, помогали деньгами и зерном из фондов губернского и общероссийского уровней.
Но государство, конечно, не сразу решило проблему, и Толстой не мог смотреть на мучения народа. Стремясь помочь голодающим, он развил бурную деятельность: организовал комитет помощи крестьянам, открыл столовые для бедных, закупил лошадей для семей, потерявших их. Более того, они с супругой запустили крупнейшую, как это назвали бы сейчас, краудфандинговую кампанию. Софья Андреевна опубликовала в «Русских ведомостях» открытое письмо с просьбой о помощи голодающим. Всего за время голода в виде пожертвований Толстые собрали более 200 тысяч рублей. Деньгами жертвовали даже из-за рубежа: например, из США на имя их комитета пришло около 150 тысяч долларов. Нетрудно оценить, насколько известны и важны для всего мира были и слово Толстого, и участие его в общественных делах.
В этой трагедии Лев Николаевич и Софья Андреевна действовали рука об руку и жена поддерживала мужа. Через три года Лев Николаевич снова воспользовался своей известностью ради блага других, но супруга уже не была так благосклонна. На этот раз Толстой включился в кампанию помощи духоборам.
Кто такие духоборы? Это одна из христианских сект. Духоборы отвергали православную обрядность и даже Библию не считали непререкаемым авторитетом. Вместо нее в их традиции так называемая Животная книга – изустно передаваемые друг другу псалмы и заговоры от зла. Учение секты немного похоже на квакерское.
Один из лидеров духоборов Петр Веригин, будучи в ссылке, познакомился с философией Льва Толстого и, вернувшись, предложил последователям такую программу:
1. Отказ от эксплуатации наемного труда. (Привет, Карл Маркс!)
2. Снижение рождаемости путем полового воздержания и отказа от браков. (Привет, Лев Николаевич.)
3. Раздел имущества поровну между всеми членами общины (с добровольного согласия богачей).
4. Отказ от стремления к обогащению, опрощение.
5. Отказ от военной службы.
6. Вегетарианство.
Последователей Веригина, чтобы отличить от остальных духоборов, стали называть постниками – из-за вегетарианства («Главная основа существования человека – энергия мысли, разум. Пищей вещественной служат: воздух, вода, фрукты и овощи»). Такое реформаторство не могло не прийтись по душе Льву Николаевичу. Но самым важным пунктом был предпоследний: отказ от военной службы, принципиальный пацифизм. Из-за него у духоборов, принявших программу Веригина, предсказуемо начались серьезные проблемы.
В 1895 году несколько тысяч духоборов-постников на Кавказе по совету Веригина заявили властям о своем отказе от военной службы. В ночь на 29 июня они собрали в кучу все оружие, что у них было, и сожгли под пение псалмов. Правительство, чтобы усмирить непокорных верующих, послало казаков, и те действовали чрезвычайно жестоко. Сектантов избивали, грабили, женщин насиловали.
Позже около 4300 духоборов было принудительно переселено, военнообязанных приговорили к заключению в тюрьму и службе в дисциплинарных батальонах, упорствующих ссылали в Сибирь на 18 лет. Столь жестокие репрессии вызвали невероятное негодование, общественность возмутилась, и во главе протеста встал Толстой. Вместе с последователями (а их было немало, даже небезызвестный поп Гапон[3] в свое время принадлежал к их числу) он организовал массовую кампанию в прессе, подключил связи с иностранными СМИ – по всей Европе выходили статьи, в которых преследования духоборов в России сравнивали с гонениями на христиан в Древнем Риме. Было опубликовано воззвание о сборе средств – Лев Николаевич лично дополнил его послесловием, передал в помощь сектантам тысячу рублей и пообещал отдавать страждущим все гонорары, которые получал за постановку своих пьес в театрах.
Тут Софья Андреевна, для которой кампания оказалась сюрпризом, потребовала у мужа разъяснений. Четырьмя годами раньше он отдал право распоряжаться своими текстами жене. Она рассчитывала на эти доходы, детей надо было одевать и воспитывать… Короче, «где деньги, Лев?».
Лев Николаевич такой «бесчувственности» не потерпел, и супруги поссорились. Где уж жене понять: она думает только о тщете мирской, а тут божьи люди страдают, и это при том что один поход Толстого-младшего в театр стоит столько же, сколько еда на неделю для крестьянской семьи!
Толстой упорствовал. Он даже достал из ящика стола незаконченный роман «Воскресение» и принялся за старое: вместо философских и духовных статей пишет роман о трагической любви. Долгожданный «камбэк» тут же перевели на многие языки, а Лев Николаевич, получив гонорар, пожертвовал его на переселение духоборов. Было решено отправить их в Канаду, где они могли бы без притеснений жить согласно своим пацифистским воззрениям.
Лев Толстой за работой в Ясной Поляне
Тут Софья Андреевна ничего не могла поделать: ей передали только права на тексты, изданные до 1881 года, а это произведение было свежее. Тем не менее осенью 1898 года она записала в дневнике:
«Я не могу найти в своем сердце сожаление к людям, которые, отказываясь от воинской повинности, этим заставляют на их место идти в солдаты обедневших мужиков, да еще требуют миллиона денег для перевоза их из России».
«И к чему эти духоборы! Как неестественно. А у самих у нас постоянная забота о семье; им бы, детям нашим, нужен был отец, заботящийся о них, а не искать по всему миру каких-то сектантов».
Но беды с деньгами на этом не закончились. В 1895 году, за год до смерти, Альфред Нобель написал завещание, в котором выделил значительную часть своего состояния на премии за выдающиеся достижения в физике, химии, медицине, в литературе и в борьбе за мир. В 1901 году выбрали первого лауреата премии по литературе. Им стал Сюлли-Прюдом, французский поэт, но не все члены Нобелевского комитета были согласны с этим решением. Сорок девять шведских писателей написали открытое письмо протеста, считая, что немыслимо давать кому-либо такую награду при живом Толстом!
Лев Николаевич забеспокоился: того и гляди ему всучат 150 тысяч крон! Он не хотел получить премию. Он всеми силами старался избавиться от денег, а тут пытаются дать еще! Толстой написал в Нобелевский комитет очень уважительное письмо:
«Дорогие и уважаемые собратья,
Я был очень доволен, что Нобелевская премия не была мне присуждена. Во-первых, это избавило меня от большого затруднения – распорядиться этими деньгами, которые, как и всякие деньги, по моему убеждению, могут приносить только зло; а во-вторых, это мне доставило честь и большое удовольствие получить выражение сочувствия со стороны стольких лиц, хотя и незнакомых мне, но все же глубоко мною уважаемых».
Но не все было так просто!
В 1902 году имя Толстого опять появилось в списке номинантов. Теперь за него хлопотали несколько уважаемых литераторов из Франции. Выдвинули его и в следующем году…
