— Свечку держала? — оскалилась на неё, а она больно вниз опять дёрнула.
— Говори сучара! Когда, где, сколько раз и в каких позах ты с ним еблась! — вот я прям ощущала, как клок волос расстался с моей головой, руки зажала между колен, чтоб не вмазать этой курве, а сказать ей правду язык не поворачивался, садистки не торопилась этого делать, пусть мучается за каждый мой волосок и свой поспешный вывод.
До неё дошло, что волос мне не жалко, и она вцепилась своими когтями мне в лицо тут как бы без вариантов.
Лицо моё мне было дороже волос и мучений Артуровской бабы.
— Сестра я его! Сука руки убери! — оттолкнула её от себя.
Та как зверюга в загоне. Пар с ушей прёт и далее по списку.
— Как сестра? — опешив, выдавила из себя ревнивица.
— Жопой об косяк! Киндер сюрприз блядь! — развела руками, глянула в зеркало, рожа цела так пятен красных наставила сука когтистая, а у самой мысль не в ту степь, как бы свалить, чтоб отстала от меня эта семейка.
— Но...он же...он не говорил, что у него есть сестра! Ты врёшь мне сука! — она ринулась опять ко мне.
Тронуть я её не смею, а вот ответить могу.
— Стой на месте, а то переебу тебя! — схватила в руку ложку обувную, тяжело дыша от адреналина, всё-таки Артур меня непросто запугивал, а прям запугал.
— Чё, правда, сестра? — она отдышалась, выпрямилась и доспросила; — Почему я не знаю о тебе ничего? Я с Артуром уже год живу, тебя впервые вижу. — резонно заметила она, а я его пять раз видела, но ей об этом хуй скажу.
— А это ты у ёбаря своего спроси, какого хуя он меня прячет? Самой противно, я в сёстры не напрашивалась, а заныкал меня так, словно я пиздец позор семьи блядь. Как же вы меня сука все заебали! — чёт вот накрыло резко, прям истерика подкатила, отшвырнула лопатку в угол, пошла на кухню, попить воды, рыдать при этой ревнушке ебанушке я точно не собиралась.
А реветь было отчего. Мало того, что меня сплавили в детдом и мою принадлежность к элите я никак не ощущала. Так же как все выхватывала от воспиталок и директрисы, не получала как не все, но многие открытки на свой день рождения и даже сраной конфетки на Новый год. Я при живом родителе и его реальных возможностях сделать мою жизнь лучше огребала такое же дно, как и многие детдомовцы, пока мой золотой братишка горя не знал и отказа. И сейчас прячет меня ото всех, кроме Адеквата Володи, с которого Артур спросит не хило, если моё существование и тень от него вскроется на любимом папином сыночке.
7
— Извини. Ладно? Так себе оправдание, конечно, просто я беременна, гормоны шалят, а Артур...Он в последнее время сам не свой. Я сначала думала с бизнесом у него проблемы какие, а потом волосы у него на пиджаке твои нашла, переклинило. Ты только ему не говори, что я тут устроила. Вообще, не говори, что знаешь про меня. Хорошо? — девушка присела на край стула, видок у неё, конечно, был...
Как у меня после операции, день на третий Адекват дал зеркальце, долго сопротивляясь. Говоря, что я красотка, ага, ножка бледная от поганки. Ну вот и эта Волчица, сейчас была как та ножка.
— Зовут-то тебя как? — поинтересовалась у неё, садясь рядом за стол, подав ей стакан воды, хотя был вопрос поинтересней.
— Марина, а тебя? — она спросила и выпила воду залпом, попросив ещё.
— Настя. Че тоже тебя дрочит братец мой? — спросила её со смехом.
Больно уж трухнула эта Марина, когда узнала, что я сестра Артура. Судя поэтому у неё, как и меня, мысль одна, Артур будет зол, если узнает об этом инциденте.
— Что? — непонимающе переспросила Марина.
Сейчас та бестия что влетела в квартиру, и эта Марина, даже рядом не стояли.
— Ну он не особо то ласков со мной, я вроде груши для битья. С тобой тоже так же? Чет ты белая как школьный мел. Да ладно, я не в обиде, не скажу я ему. А ты, что, правда, беременная? А он знает? — засыпала Марину вопросами, конечно, телефон-то мой пал смертью храбрых где-то в тот момент, когда я под перо бросилась, и эти последние две недели даже поговорить было не с кем.
Тот телефон, что Адекват мне всучил, имел только один номер телефона, его собственный. Адеквата Вовы. Чтоб звонила, если что. Но я не звонила ему. Он сам привозил продукты, да и на роль подружки для поболтать, как-то не очень подходил.
— Да нет, он хороший. Просто расстроится. Он ещё не знает, и ты не говори. Пожалуйста. — она коснулась просительно моей руки, глаза у неё были как у кота голодного, просящего пожрать.
— Да сказала же, что не скажу. — мягко отстранила её руку.
Эта Марина посидела ещё несколько минут и засобиралась уходить. На выходе опять попросила не говорить ничего Артуру. Дала ей слово, что я могила и закрыла дверь. Дальше охреневать оттого что я кокнула своих родителей.
Артур явился на следующий день, с бутылкой минералки, лютым перегаром и остаточным опьянением. В руках у него был подарочный пакет, а у меня аж скулы свело от любопытства, чего там? Мне ли это?
Он прошёл на кухню, не разуваясь, естественно, наследил мне. На улице-то уже весна, всё тает, слякоть-грязь. А он даже ноги о придверный коврик не вытер. Вот вам и воспитание...
Сел за стол, прям стол переговоров какой-то, а не обеденный.
— Я не знаю короче, как оправдаться перед тобой за батю, и великих братских чувств у меня к тебе нет, только не хилый груз ответственности за тебя. Так что будешь огребать от меня Настёна. И с танцульками своими завязывай, всем не объяснишь, что ты просто танцуешь, ты сестра моя, должна соответствовать. — так про танцульки сказал, словно я всё это время танцевала.
— Я и так уже почти два месяца не танцую, да и негде. Ты же постарался. — буркнула обиженно, но без наезда.
Впервые мне с ним ругается не хотелось. Так-то он, как и я, заложник той каши, что заварил наш папаша.
— Вот. — вытащил из подарочного пакета прозрачную папку с какими-то документами, — Завтра Вова тебя отвезёт в твою шарашку, где ты типа учишься. — он сделал глоток из бутылки, сморщился, видимо, голова у него бо-бо, — Заберёшь документы свои, и сюда учиться пойдёшь. — ткнул пальцем в эту папку.
— Что это? — взяла посмотреть, куда братик изволит меня притулить.
— Твоё будущее. Не благодари. Тебе там не хило нагнать придётся, если вдруг репетитор нужен будет, скажешь. Но ты же не тупая, технарь, должна справиться.
— Ты смеёшься? За два месяца нагнать весь учебный год? — посмотрела, куда он там меня пристроил, экономика.
Да там даже при мозгах вникать нужно с первого учебного дня, а я считай год учебный пропустила.
— Зато делом занята будешь, на глупости времени не хватит, ну а потом пристрою тебя к себе. — он поднялся с места, и пошёл на выход, пока я соображала, что мне ближайшие два месяца даже сон не светит, он вернулся. — На вот, забыл. — впихнул мне подарочный пакет в котором было что-то ещё и быстро свалили, пока я в этот пакет свой нос не сунула.
Артур, как всегда, хлопнул дверью, а я из пакета вытащила тряпичного кролика. Страшно милого, с огромными розовыми ушами и морковкой за пазухой. Братских чувств нет у него...
После визита братца, две недели как, я буквально забыла, что такое сон и питалась тем, что бог пошлёт в лице Адеквата.
— Кашкина! Вот методички возьми. — староста нашего курса, в который я так резко влилась, не скрывала своего раздражения оттого, что вынуждена со мной возиться.
— Спасибо Тоня, только я Кашина, а не Кашкина. — взяв методички, поправила её, будучи уверенной, что она это специально делает.
На моё замечание Тоня нервно поправила свои очки в некрасивой оправе, совершенно ей не идущие и поджав губы, полезла в такую же некрасивую сумку.
— Вот ещё. Альберт Игоревич просил тебе передать список учебных пособий, можно, конечно, попытаться в библиотеке взять, но скорей всего не дадут, лучше купить. — она подала мне лист, с перечислением десятка учебных пособий и собралась уходить.
