Юлия Иная
Музыка Слов
Муза
И что мне делать со стихами,
Кому теперь они нужны?
С недавних пор самой мне стали
Милее звуки тишины.
Без посторонних совершенна,
Прекрасна рифма бытия.
И вот нема, слепа, блаженна
На лист бумаги плачу я.
Уже совсем привычным стало
Молчание моей души.
Но вдруг услышу, как бывало,
Прошепчет муза: «Напиши»?
Куда вы едете одна?
Куда вы едете одна,
Совсем одна в купе двухместном?
В какую точно неизвестность,
В какое точно никуда?
Ужели выберете вы
Один из этих полустанков
И вывернете наизнанку
Убранство данной вам судьбы?
Что вас и гонит и манит?
На вашем пальце безымянном
Кольцо со странной монограммой
О ком таинственно блестит?
Вуаль опущенных ресниц
И взмах затянутой в перчатку
Руки не скроют отпечатка
Страданий от досужих лиц.
Куда вы едете одна?
Закрыты, преданы печали,
Любовь навечно развенчали,
Но вас отвергла и она.
Объята ночь безмолвием
Объята ночь безмолвием вселенским
И мнится – жизнь затихла навсегда,
Лишь смотрит на меня с небес разверстых
Всеравнодушно сонная звезда.
Всё сущее в ничтожном, зыбком мире
Которым правят тлен и суета,
Под сотканным из тени балдахином
В бездонной мгле исчезло без следа.
Всё то, что в свете дня неодолимо,
Так ранило и мучило меня,
Вдруг превратилось в дым неуловимый,
Растаяло, пускай лишь до утра.
Восходит осень
Восходит осень золотая,
Костров курится фимиам
И в ярко-синем небе стая
Стремится к дальним берегам.
Ей вслед в восторге замирая,
Средь белых ватных облаков
Душа, что вечно молодая
Летит, не ведая оков.
Летит от первого истока
Багряно-ржавою порой
К мечте своей, такой высокой
Далёкой и почти чужой.
Где-то далеко
Где-то далеко-далеко,
Так, что не увидеть глазам
Кто-то в тишине неземной
С кем-то говорит по душам.
Где-то далеко, так легко,
Что поёт всевидящий сам,
Пьёт из облака молоко
И не верит нашим слезам.
Око Шивы
В Екатерининском дворце столпотворенье,
В парадном зале роскошь дам и буйство роз.
Императрица не скрывала восхищенья,
Когда Григорий ей подарок преподнёс.
Лежал на маленькой подушечке зелёной
Бесценный камень несказанной красоты,
И поглотил слова «Орлов, ты бесподобен!»
Чудесный свет алмаза голубой воды.
Уж именинница довольна фаворитом
И драгоценность благосклонна приняла,
Орлову княжеский пожаловала титул,
Но всё же вновь его к себе не призвала.
Алмазу имя «Граф Орлов» дано отныне,
Так указала самодержицы рука,
Украсит он державный скипетр России
И будет ей светить на долгие века.
Но что таится в том неугасимом свете?
Заморский камень и пугает и манит.
Окутан мрачною легендою столетий,
Надёжно древнее пророчество хранит.
Златую статую воздвиг для бога Шивы
Правитель Индии далёкой Хизер-Хан,
Чтоб жуткий мор в родной стране остановил он
И на спасённый им народ с небес взирал.
Священный идол с той поры обрёл два глаза.
Всепожирающим огнём они горят,
Два восхитительно пленительных алмаза
Дерианур и Кохинор его собрат.
И восхваляя божество, провозгласили:
«Тот, кто возьмёт принадлежащее тебе,
Да будет проклят на века небесной силой!»
И с тех времён легенда бродит по земле.
Но были те, кого табу не испугало.
Златая статуя прельщала красотой,
И драгоценные глазницы истукана
Уж в скором времени зияли пустотой.
Да! Око Шивы проникает прямо в сердце.
О, сколько душ неискушённых он сгубил!
Дерианур надменно смотрит на владельца,
И шлейф беды незримо тянется за ним.
Сбылось старинное предание в России.
Князь на себя навлёк проклятие небес,
И, как зловещее пророчество гласило,
Иссяк спустя полвека род Орловых весь.
Королева Ночи
Из переулка в переулок
И сверху вниз, наискосок…
Уже Арбатский отзвук гулок,
Стучит шальная кровь в висок.
Летит нагая Маргарита
На помеле. Над ней луна.
Ночным холодным ветром взбита
Из чёрных локонов копна.
С Московских шумных, душных улиц,
От звонких жёлтых окон прочь.
На бал! Полуночных распутниц
Сзывает Воландова ночь.
Летит младая Маргарита.
Мелькают, реки, города,
Посеребрённые ракиты.
Манят туманные луга.
Над водным зеркалом колдуя,
Шабашье племя собралось,
И на пороге полнолунья
Волшебной ночью всё сбылось.
Всё то, о чём давно мечтала!
Ей вслед летит безумный вальс,
И скоро королевой бала
Её признают, близок час.
Уже встречают. Что ж отныне
На туфельках из бледных роз
Замкнулись пряжки золотые.
И вот по залу разнеслось:
«Явилась Королева Ночи!»
На голове её горит
Венец алмазный. Блещут очи!
И черный пудель на груди.
Катрин
Злодейка осень угрожала
Парижу проливным дождём,
Его в ту пору провожала
Катрин под голубым зонтом.
«Ты будешь ждать меня,-сказал он,
Когда вернусь я в старый дом»?
Но лишь молчала и вздыхала
Катрин под голубым зонтом.
А на прощанье у вокзала
Он подарил ей медальон,
И вслед за поездом бежала
Катрин под голубым зонтом.
Три года осень пролистала,
И покосился старый дом,
Но ничего о нём не знала
Катрин под голубым зонтом.
В Париже жарили каштаны,
И как тогда звучал бостон,
И всё по-прежнему стояла
Катрин под голубым зонтом.
В чужом краю его не стало,
Он не вернулся в старый дом.
В ладони медальон сжимала
Катрин под проливным дождём.
Намиб
Сквозь пелену оранжевых туманов
В холодный, гиблый и безводный край,
Туда, где тихие барханы великаны
И где ему обещан кем-то рай,
Плывёт из вечности корабль призрак,
Забытый и покинутый герой.
Ему мерещится, что берег близок,
Он парус рвёт, взлетая над волной.
В пустынных миражах заблудший странник.
Он ищет выхода из века в век.
Плывёт к спасению морей изгнанник,
Быть может плыть ему ещё сто лет.
Но пала вдруг завеса испытаний,
И цель пути предстала перед ним.
Песчаным вихрем всё вокруг сметая,
Его встречает грозный царь пустынь.
Зловещий край, окутанный легендой,
Тревожный и причудливый простор.
Твой повелитель, мрачный и надменный
Здесь на века владения простёр.
О, берег смерти! Шлёт тебе проклятья
Корабль пилигрим. В единый миг
Сдавил его в удушливых объятьях
Кроваво-красный исполин Намиб.
Пески Намиба, ставшие могилой
Для многих кораблей, хранят покой.
Лишь дюны вереницей молчаливой
Не торопясь поход свершают свой.
Роза
Роняет роза лепестки
И удивлённо наблюдает,
Как бархатные лоскутки
На белой скатерти пылают.
Нет, ей позора не снести.
Стоит растерянно, вздыхает
В роскошной вазе, где цвести
И красоваться подобает.
Но ведь совсем ещё близки
Те времена, когда вдыхали
Пьянящий аромат и звали
Её лекарством от тоски.
И ветреники сквозняки
Ещё вчера слегка трепали
