Она распахивала дверь в свою комнату и, сидя на горшке, смотрела включённый на полную громкость телевизор, который стоял у неё на подоконнике, как раз напротив санузла. Одновременно старушенция имела возможность контролировать процедуру приготовления пищи, краем глаза приглядывая за стоящими на плите кастрюлями. На подоконнике в нашей комнате стоял большой ламповый радиоприёмник советского производства. Так что Высоцкий не намного ошибся, когда сочинил:
Вон дантист-надомник Рудик,
у него приемник Грундиг. 77.формат
Тех, кто к нему прикасался, приёмник бил электрическим током, поэтому желающих повозиться с настройкой не имелось. Поэтому приёмник круглосуточно транслировал Радио Люксембург. По ночам станцию было хорошо слышно.Если не было гостей, то в час пополуночи мы делали перерыв, откладывали книжки и шли в порт. Если гости были, всё равно шли, но позже (свист под окном раздавался около двух). В гавани на набережной стояли автоматы с газированной водой. Мы пили воду с сиропом и смотрели на тёмный залив.Город спал, а мы нет.
Поздним летом, на шестом этаже Псковского дворца мы играли в подкидного дурака. Когда рассвело, Моисей сумел отбиться, вышел из игры и пошёл в туалет, а потом на кухню, где обнаружил на плите выкипающий чайник.
- Это мы чайник поставили? – громко поинтересовался он. Не получив ответа, Моисей решил, что чайник поставил сосед и стал колотить ему кулаком в дверь, чтобы тот срочно спасал своё имущество.
У оставшихся игроков в партии наступил самый ответственный момент, поэтому Лёха среагировал не сразу.
- Мы, - гаркнул он в ответ с некоторым опозданием.
В это время раздался лязг отпираемых запоров, дверь открылась и в коридор с вопросом: - Чего надо? – вылез разбуженный сосед.
- Мы чайник поставили, - любезно проинформировал его дядя Саша.
- Не рой себе яму, к другому попадёшь! – подвёл Моисей черту, когда напряжение несколько спало и ситуация рассосалась.
Карты и в лагерях выручали. Однажды нас по железной дороге передислоцировали из места расположения части к месту полевых учений. В расстёгнутых шинелях и гимнастёрках старого образца мы большой толпой стояли на пустой платформе в ожидании электрички. У наших ног в беспорядке валялись вещмешки и противогазы в зелёных брезентовых сумках. Многие курили. Над их головами вились струйки сизого дыма.
Моисей рассказывал товарищам, как на 3 курсе перед экзаменом по военке вычитал в какой-то книжке рассказ о лейтенанте, который, войдя в кабинет к командиру, доложил:
- Лейтенант такой-то по Вашему приказанию прибыл!
- Прибывать будешь к тёще на блины, надо докладывать «явился»! – услышал он в ответ.
Вооружённый этими знаниями Моисей, вошёл в кабинет по военной подготовке, где сидела экзаменационная комиссия, и, встав по стойке смирно, отрапортовал:
- Курсант Петровский для сдачи экзамена по материальной части артиллерии явился!
Майор Гвоздев злобно посмотрел на него и сказал:
- Является чёрт во сне, надо докладывать «прибыл». Выйдите и доложите, как положено!
Пинь, пинь, пинь! – тарарахнул зинзивер.78.формат
Развивая тему о майоре Гвоздеве, я поделился с курсантами подробностями своего дежурства на складе ГСМ. Заступив на пост, я самым добросовестным образом обошёл вверенную мне территорию.
Патрульная тропа вилась в зарослях густого малинника. Полчищами вооружённых караульных кусты были обглоданы дочиста. Однако меня на мякине не проведёшь. Я помнил, как с Моисеем мы лесом возвращались с одной из дальних точек в расположение части, когда увидели поворот на старую, поросшую травой дорогу. Как опытный карел, Моисей сделал стойку и оказался прав. Колеи старой дороги были усыпаны земляникой. Наиболее крупные (и вкусные) ягоды прятались внизу под листами. Сверху их не было видно.
Минут через пятнадцать я поднял голову и попытался восстановить контроль над ситуацией. Плавным правым поворотом дорога уходила вдаль. Сень деревьев солнце пробивало только над нашими головами, так что лес по обочинам стоял в глубокой тени. Посреди дороги в траве валялся чёрный автомат Калашникова, шагах в десяти от него – перевёрнутая фуражка, ещё дальше виднелся стоявший на четвереньках Моисей, который жадной ручонкой рвал землянику и запихивал её себе в рот. Рвал и запихивал, рвал и запихивал.
В лесу (как и Моисей) я тоже стоял на четвереньках. Мой автомат с рыжим прикладом валялся ещё дальше, правда, фуражка была на голове. Рот был под завязку набит дикой земляникой. Поэтому в голых, на первый взгляд, кустах малины я первым делом принял позицию низкого старта. Моему взору открылась волшебная картина. Крупные сочные ягоды в изобилии краснели под широкими листами почти у самой земли. Утробно заурчав, я принялся за дело.
Часа через полтора я отлил, взобрался я на караульную вышку, в очередной раз прочитал все надписи, оставленные на её стенах многими поколениями моих предшественников, оглядел окрестности и приступил к делу, которое давно задумал. У кого-то из наших товарищей (фамилию не помню, но показать могу) скоро день рождения, а подарить ему в условиях казарменного существования нечего. Вот я и решил собственными руками сделать ему подарок, причём, в карауле. И не мешает никто (сюрприз будет), и время быстрей пройдёт.
Поэтому, проверив телефонную связь, я уселся на дощатый пол и свесил ноги вниз, автомат, на всякий случай, положил рядом. Достал из кармана гимнастёрки перочинный нож, небольшую деревяшку и, как папа Карло, стал выстругивать из неё человеческий хер в натуральную величину.
Встал на вахту мира сучкоруб. 79.формат
Возле складов была запретная зона, гражданских туда не пускали, поэтому грибов и ягод в ней было завались. Не ожидая в течение 2-х часов увидеть кого-либо, кроме разводящего, я удивился, когда из кустов на свободное пространство выскочил какой-то мужик в солдатских обносках и стал что-то орать в мою сторону, потрясая в воздухе кулаком. До мужика было метров 100, поэтому я не слышал, какую мысль он хотел до меня донести.
Но нарушение охранного режима было налицо, поэтому я отложил нож, медленно, чтобы не спугнуть гада, подтянул к себе автомат, перевёл переключатель в положение для стрельбы одиночными выстрелами и прицелился в голову нарушителя. С учётом высоты огневой точки и дальности цели пуля должна была поразить наглеца в грудь или, на худой конец, в солнечное сплетение. Позиция у меня была прекрасной.
Причины не было мужу-защитнику щадить сыроядца. 80.формат
Ярко светило солнце. Высоко вверху голубело мирное небо. Мой палец лежал на курке спускового механизма автомата, который, на самом деле, был спусковым механизмом мощной машины репрессий. Сейчас я выстрелю. Солнце, небо, лес останутся. Прекрасное настроение сохранится ещё максимум часа на три, а потом начнётся.
Бесконечные объяснения, тягомотные ожидания, томления в отдельных, изолированных помещениях, непонятные поездки в сопровождении офицеров, которые закончатся хрен знает когда и хрен знает чем, в зависимости от того, выживет пострадавший или нет, сможет он выдвинуть свою версию происшествия или не сможет. Диплом под угрозой. В любом случае, стрелять не стоит, это такой геморрой, что игра не стоит свеч.
