Как при клопах спали Людкины дети – не знаю. Детей было четверо. Одна девочка и три мальчика в разной степени дебильности. Одного из них, особо доставучего, мы ласково звали Сифилис. Если становилось невмоготу, я собирал все одеяла и подушки, бросал их в угол, после чего пинком под зад отправлял туда же настырного мальца. Через всю комнату тот по дуге летел в корнер (как барон Мюнхгаузен на ядре) и балдел. Когда я это понял, то перешёл к иным методам воспитания .

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было.

а, может быть, нас было не четыре, а пять?39.формат

Лёха выживал, залезая с головой в пустой пододеяльник, изнутри стискивая в кулаке края его ромбовидной четырёхугольной прорехи, предназначенной как для продевания, так и для извлечения одеяла из лона этой постельной принадлежности. В Псковском дворце клопы были везде, но почему-то роль одеяльника  Лёха исполнял только у Людки. На простынях экономил, что ли?

Хотя, вряд ли. На вопросы санитарии мы обращали самое пристальное внимание. Например, я как-то подмёл пол, собрал мусор в большой целлофановый пакет и попросил Лёху вынести его на помойку. Лёха согласился. Другое дело, что в ожидании помойки пакет простоял у стеночки недели две, потом, задетый чей-то ногой, упал, мусор из него сначала просыпался, а потом каким-то непонятным образом ровным слоем распределился по всей комнате.

Старые обои хозяева разрешили разрисовать. Углём и цветными мелками на одной стене я в полный рост изобразил Роберта Ли Прюитта  в униформе с десантным ножом наизготовку. В нише рядом со стеллажом из крашеных синей краской сосновых досок повесил светло-серый фотопортрет седого Хемингуэя.

Людка думала, что я, переполненный родственными чувствами, вывесил портрет своего деда. На самом деле, выполненный на твердой основе, портрет американского писателя после снятия с гвоздя служил подложкой для бумаги, на которой можно было писать лёжа, не вставая с дивана.

Пьяный Коля долго смотрел на Хемингуэя, потом сел рядом со мной на диван, обнял рукой за плечи и, проникновенно заглядывая в глаза,  спросил, шамкая беззубым ртом:

- Панкратов, ты еврей?

- Нет, - отвечаю, - русский.

- Что же ты, гад, так на еврея похож?

Задолго до этого, насмотревшись по телику на игру сборной Италии по футболу, Осоцкий довольно искренне сказал:

- Вова, ты вылитый итальянец.

Я особо не возражал, поскольку уже придумал, как адаптирую своё имя, когда стану играть в зарубежных чемпионатах. Roberto  Pankra (для итальянцев) и Bobby  Pankra (для англичан). Но вначале для итальянцев!

В Советском Союзе я играл за футбольную команду "От Манчестера до Ливерпуля", а Лисаковский за команду "Red Danger". Надо признать, что свой лучший гол я ещё не забил.

На картошке мы устроили турнир с механизаторами. По обочинам футбольного поля валялись базальтовые валуны, которые в эти края хрен знает откуда притащил ледник. Днём валуны нагревались, а к ночи медленно остывали, постепенно возвращая небу полученное от солнца тепло. Поэтому вечерами болельщики и болельщицы колхоза Кондратьевский в ожидании матча рассаживались на этих, ещё тёплых, камнях.

На большой валун за воротами сели четверо. Три девчонки и парень. Чтобы не свалится, они крепко взяли друг друга под руки. Я играл центрального защитника. Осоцкий всё время мазал, и к концу матча я решил подключиться к атаке, чтобы помочь нападению и внезапным натиском решить исход матча в нашу пользу. Оставил центр поля на Мишку и подался вперёд добывать победу. Из последних сил домчался до чужих ворот, на скорости получил пас и от души засадил в ближний угол.

Тяжёлый футбольный мяч со шнуровкой (такие наша промышленность стала выпускать к середине 50-х годов прошлого столетия)  удобно лёг на кирзовый сапог, поэтому удар получился пушечным. До ворот было метров пять, но по ним я не попал. Я попал в грудь молодому человеку, который сидел на валуне.

Удар снёс парня с базальтового возвышения, как точный выстрел из охотничьего ружья сметает с пенёчка на опушке леса пустую пивную банку. Чувак слетел с камня не один, он прихватил с собой трёх девиц, намертво сцепившихся между собой в одно визжащее целое. Через мгновение над опустевшим валуном торчали только пара мужских и три пары голых женских ног. Табло не обманывало, счёт был 4:4.

А после того, как на сборах меня облачили в гимнастёрку со стоячим воротом и надели фуражку с красным околышком, ко мне подошёл Сеня Потеха:

- Вова, да ты, оказывается, казак, - сказал он.

Когда я с удовольствием пересказал эти истории Рудневу, тот сказал:

- Панкратов, ты человек мира.

На этом попытки моей национальной идентификации прекратились. Думаю, кровей во мне намешано много, вроде, как у Мелехова Григория Пантелеевича. Но еврейской крови нет, иначе я бы знал.

Дефиле

На другой стене Людкиной комнаты теми же художническими средствами, что и светлый образ рядового Прюитта, был воссоздан загадочный неземной ландшафт с огромным (под потолок) цветком на переднем плане. Лёха дополнил  пейзаж  цитатой из Гумилёва (понятной ему как никому другому)

На Венере, ах, на Венере, солнце пламенней и золотистей.

На Венере, ах, на Венере, у деревьев синие листья.40.формат

Майя Борисовна рассказывала, как побежала с сыном к врачу, когда увидела, что ребёнок на коричневых деревьях рисует синие листочки. По этой причине Лёха много лет лелеял мечту купить себе водительские права, но так и не купил. Его возила Юлька. Лёха часто поминал, как, разворачиваясь на своей Армаде, она снесла какие-то сараи, после чего за ними по ухабистому просёлку долго гналась толпа разгневанных дачников.

Со времён Прюитта у нас пошла мода рисовать на стенах и писать на них стихи, если на то квартирные хозяйки давали своё разрешение, или на простынях, если такового разрешения хозяйки нам не давали.

Самая знаменитая простыня была у Осоцкого с Моисеем, они таскали её за собой по съемным хатам, постепенно доведя до совершенства собственными и чужими художествами. Хорошо помню её, грязную, висевшую на стене в комнатухе на улице Антоненко.

В качестве послевкусия к этому увлечению у меня в комнате отдыха красуется репродукция картины Аристарха Лентулова «Церкви. Новый Иерусалим.» формата А-3, высокохудожественно инкрустированная налепленными картонками - подставками для пивных кружек. Думаю, что магниты на дверцах холодильников – цитата из той же оперы.

Александр Осоцкий <[email protected]>

Кому PANKRA <[email protected]>

Перевести Создать правило Свойства письма

кратко Еще кое-что.docx 22 КБ ПосмотретьСкачать

6. Читаешь Кондрата и удивляешься: как это из персонажей его книг могли выйти вполне себе приличные люди – заслуженные, с должностями, с наградами, со степенями, с большими звездами на погонах. Даже писатели. Наверное, не все было так безнадежно.

Одно время мы с Моисеем квартировали в Пироговом переулке,  рядом с Исаакиевской площадью, в комнатухе, где произошло историческое наречение создателя юбилейных записок «Кондратом». Откуда в прозвище появилась «ять», - то мне неведомо. По крайней мере, наша запойная хозяйка, автор погоняла, никогда не давала повода оскорбить себя подозрением, что знает о существовании такой буквы. Но речь не об этом.