Только позже в тот же день, когда я пересказывал коллеге то, что звонивший сказал мне о краже оружия из оружейного склада КПО, мои мысли вернулись к предыдущей встрече с офицером Специального отдела. Было ли это тем, что он имел в виду под «бурей»? Все это начинало обретать смысл. И все же, почему офицер Специального отдела должен бояться такого расследования?

Это была моя первая вылазка «во тьму», как мы позже это назвали. Это было «во тьме», когда вы обнаружили, что в ходе выполнения хорошей полицейской работы в меру своих возможностей и в соответствии с процедурой вы непреднамеренно наступали на пятки сотрудникам Специального отдела. Специальный отдел не доверял никому, кроме самих себя: никто другой, даже на самом высоком уровне, не был причастен к их операциям или общему ходу дел. Все остальные отделения КПО с таким же успехом могли работать с завязанными глазами. Тот факт, что ваше преследование источника из Специального отдела или то, что вы наткнулись на продолжающуюся операцию Специального отдела, было непреднамеренным, был чисто академическим. Тебе удалось встать у них на пути. В их глазах ты был виновен. Специальный отдел выставлял счет. Вас перевели бы в другой район. Или вы стали бы объектом кампании нашептываний Специального отдела против вас, которая привела бы ваше начальство и ваших коллег к выводу, что вы были менее чем честны, менее чем компетентны. Власть Специального отдела в этом отношении была огромной. Это невозможно было переоценить.

Лично я знал, что никто в здравом уме не стал бы утверждать, что мое своевременное вмешательство в арест этих вооруженных людей в разгар какого-то преступного предприятия было чем-то меньшим, чем должное. Так почему же меня заставили чувствовать себя такой виноватым?

Это был мой первый опыт того, как, когда волны уходят, их рябь может распространяться далеко за пределы того места, где, как я полагал, они остановились, далеко за пределы моего самого смелого воображения, в неизведанные глубины. Это был не черно-белый мир.

И все же, даже оглядываясь назад, я бы не стал менять ничего из того, что я сделал в тот Великий день нации в 1973 году. Моя способность противостоять таким бандитам-террористам и иметь с ними дело снискала мне уважение всех моих достойных коллег по КПО. Остальные из них могли бы отправиться в ад.

Глава 6

Враг внутри

Все вокруг меня были полны радостного предвкушения в преддверии Рождества 1974 года. Ужас забастовки Совета рабочих Ольстера (СРО), которая едва не поставила провинцию на грань гражданской войны, остался далеко позади. Я гордился тем, как полиция отреагировала на эту угрозу. Это был год интенсивной политической активности. Одна инициатива за другой терпели неудачу, поскольку британское правительство обращалось к различным полувоенным группам в попытке приблизить их к демократической политике. Это было очень неспокойное и сбивающее с толку время для обычного полицейского, пытающегося сохранить мир.

В мае 1974 года я был назначен констеблем-детективом в Ньютаунабби, всего за неделю до перехода с нашей черной униформы КПО на новую зеленую. На самом деле, я очень наслаждался своим временем в качестве патрульного полицейского и в некотором смысле предпочел бы остаться там, где я был, но некоторые коллеги и старший руководитель активно поощряли меня подать заявку на должность в отдел уголовного розыска, и я решил последовать их совету. Я был всего лишь одним из элементов полицейской команды, ответственной за поддержание мира в этом преимущественно лоялистском районе. Я с интересом и более чем небольшим цинизмом наблюдал за тем, как тогдашнее правительство сняло запрет на деятельность с ранее объявленных вне закона «Добровольческих сил Ольстера» в апреле 1974 года.

Боевики ДСО появились на наших улицах словно из ниоткуда, наслаждаясь своим новообретенным законным статусом. Многие из них гордо стояли без масок и в форме на своих баррикадах во время забастовки СРО. Они заявляли, что охраняют свои районы от возможного нападения республиканцев. Меня несколько удивили личности некоторых из этих людей. Я не собирался встретиться с некоторыми из них снова раньше, чем ожидал, в зловещем столкновении с вооруженными подразделениями ДСО при патрулировании.

Справедливости ради по отношению к ДСО, я лично никогда не испытывал никаких проблем как полицейский в связи с их поведением во время забастовки. Напротив, многие из их добровольцев стремились помочь нам в борьбе с крупными неуправляемыми шайками, бродящими по округу. Это резко контрастировало с беззаконием, царившим в соседних жилых комплексах, таких как Рэткул, которые находились под абсолютным контролем АОО. Однако законный статус ДСО был недолгим: кровавая деятельность мясников Шенкилла и взрывы в Дублине и Монагане 17 мая 1974 года положили всему этому конец.

Все это было свежо в моей памяти, когда я попросил коллегу из уголовного розыска в казармах Ньютаунабби пойти со мной в патруль, чтобы сделать то, что я стал называть «прополкой». Это было в пятницу, 13 декабря 1974 года. Это должен был быть день, который я никогда не забуду. Мирная атмосфера, царившая в это время года в нашем районе, была долгожданной передышкой по сравнению с тем, что предшествовало, и мы намеревались обеспечить, насколько это было в человеческих силах, чтобы наш район оставался тихим.

В тот вечер в нашем офисе уголовного розыска была в самом разгаре корпоративная вечеринка. Моим партнером по патрулированию был констебль-детектив Деррик Маккорт: ни один из нас не употреблял алкоголь, и мы были в затруднительном положении. Мы вышли из казарм, намереваясь провести час или около того в патрулировании. Я был за рулем машины уголовного розыска без опознавательных знаков, обычного «Форда Эскорт» без опознавательных знаков автопарка полиции. Мы оба были в штатском. В 8.45 вечера мы въехали в квартал лоялистов Монкстаун — с Монкстаун-роуд на Кэшел-драйв, а затем направо на Клойн-Кресент. Нашей целью было отслеживать любую подозрительную активность за пределами местного клуба ДСО.

Мой напарник, Деррик, был выдающимся детективом. Я восхищался им по целому ряду причин, не в последнюю очередь из-за его доказанной способности оказывать значительное влияние на преступный и террористический элемент в своем участке КПО в Гленгормли. Деррик был бывшим культуристом и британским солдатом. Набожный христианин, Деррик был офицером большой личной честности и необычного упорства. Поскольку Деррик базировался в Гленгормли, мы редко патрулировали вместе, но мы хорошо ладили, и в этом случае имело смысл воспользоваться возможностью поработать вместе.

Когда мы въехали на Клойн-Кресент, Деррик привлек мое внимание к большому темному мебельному фургону, медленно приближающемуся к нам с противоположной стороны. На нем не было никаких огней. Он также занимал больше половины дороги. Деррик раньше был офицером по безопасности дорожного движения КПО, и ему не понравилось то, что он увидел. Как и я, он поступил на службу в уголовный розыск в мае 1974 года и до некоторой степени все еще был патрульным полицейским.

— Остановись перед тем фургоном, Джонти. Я хочу поговорить с водителем, — сказал Деррик.

Я смотрел на фургон и его обитателей в другом свете: как на возможное доказательство террористической деятельности ДСО. Автомобиль двигался со стороны печально известного клуба ДСО, расположенного менее чем в 200 ярдах от отеля. Место, о котором идет речь, было очагом активности «Добровольческих сил Ольстера». Я остановил полицейскую машину поперек дороги перед фургоном, эффективно остановив его на месте, как и просил Деррик. Фургон, содрогнувшись, остановился, очевидно, водителю было трудно им управлять.

Мы вышли из нашей машины. Когда я приблизился к фургону, я заметил молодого человека, стоящего у полуоткрытой водительской двери и цепляющегося за внутреннюю часть фургона, чтобы не упасть. Он спрыгнул на проезжую часть и представился мне. Его фамилия была Купер (не настоящее имя).