Весь мир насилья мы разроем,

  До основанья, а затем...

  Мы новый, новый мир построим,

  Кто был ничем, тот станет всем!

  Женщина в белом халате строго заметила:

  - Вот ты сейчас никто - всего лишь узница!

  И ущипнула Розу за обнаженный сосок груди. Роза стояла бледная, и блестящая от холодного пота, напевая:

  - Это есть наш последний,

   И решительный бой...

  Без всяких сомнений -

  Ребята за мной!

  Наконец-то переписывание примет кончилось. И ее отвели с следующее помещение. Там женщина в форме приказала протянуть ладони. И Розе вымазали руки черную краску. После чего сначала отпечатали всю ладонь, а затем каждый палец в отдельности. Далее смазали Розе и уши - сначала правое, а затем левой. И это тоже отпечатали. Потом и губы. Что уже довольно противно. Когда тебе губки мажут темным и резко пахнущим. И прикладывают к листу белой бумаги.

  По конец сняли отпечатки с босых ступней красивой женщины. Одну за другой. Это уже не так противно.

  Вытерли подошвы специальной губкой, чтобы не было следов.

  После чего Розу снова повели. Она терялась в догадкой, что с ней еще сделают дотошные и педантичные немцы-тюремщики.

  На это раз ее отвели в рентген-кабинет. И сделали снимок желудка и кишечника, что в общем можно понят, тайники бывают. И проверили также ноздри на снимке. Так в них порой прятали капсулы с ядом или драгоценные камни.

  Когда все закончилась, то Роза ощутила в себе некоторое облегчение. Больно, во всяком случае, не было. И привыкаешь как-то ходить вот так обнаженной.

  Но ведь и Ева ходила нагая, и комплексов, поэтому поводу не испытывала. И она походит и ничего не случится.

  Скорее бы процедуры закончились бы. И вот ее действительно повели под длинному коридору в душевую. Там вот присмотром надзирательниц Роза наконец-то помылась. Вода была теплая, приятная, и ты с себя смываешь моральную и физическую грязь. Ну и еще надзирательницы ей казенного мыла дали.

  Роза даже повеселела: на халяву она моется с мылом. Потом ей дадут бесплатно крышу над головой, а еще и тюремную пайку. Неприятно конечно, что ее вот так надзирательницы рассматривают, но она красивая и ей стыдиться нечего.

  Женщина отмыла от черной краски свои босые ножки. У нее очень хорошая благодаря спортивному образу жизни фигура - словно у юной девушки с упругой грудью, но по лицу видно, что она куда старше. Впрочем, не больше тридцать на вид. Роза гордилась тем, что так хорошо выглядит.

  Вот она помылась, ей крикнули:

  - Хватит, заканчивай!

  Она вышла. И надзирательница полезла ей пальцам в рот, словно Роза могла что-то унести или украсть. А другая женщина-тюремщица еще лапой в лоно и задний проход. Что было унизительно и противно. Причем наверное не только Роза, так надзирательница лезла голыми пальцами не удосужившись надеть на руки перчатки.

  Роза терпела, хотя ей было унизительно, стыдно, да еще и больно. Ногти надзирательницы очень царапали ей нежные, интимные места в лоне и пятой точке.

  Но наконец-то и этим мучительные часы уже совсем ненужного обыска прошли.

  И Розе нацепили наручники и снова повели. Молодая женщина, даже с удивлением подумала: неужели ее и камере запрут голую? Но это быть не может. Заключенных не имеют права по закону держать без одежду. Да хоть какую-обувь ей обязаны, выдать.

  Но вот действительно ее отвели в раздевалку. Где должны выдать казенную одежду, если нет разрешения, носить свое. Розе выдали только полосатое платье на голое тело. В платье был пришит номеров вместо ее фамилии.

  Роза спросила:

  - А трусы и лифчик?

  Надзирательница строго ответила:

  - Есть специальный приказ коменданта, вам казенные трусы и лифчик не выдавать!

  Роза с удивлением спросила:

  - А это еще почему?

  Тюремщица строго ответила:

  - Вы можете на них повеситься!

  Молодая революционерка развела руками:

  - Что я дура, чтобы вешаться? Максимум, через несколько месяцев меня освободят!

  Надзирательница сердито кивнула:

  - Все так говорят, но сидят годами!

  Роза теперь была только в полосатом, выше колен платье, и с голыми, босыми ножками.

  Молодая женщина посмотрела на полку. Там было много разной обуви, не очень привлекательной на вид. Но ее босые, ступни мерзли. Она будут в шоке от унижения обыском и прочих процедур, не обращала внимания на холод, сырого, бетонного пола тюрьмы. Но теперь ее просто затрясло.

  Роза жалобным тоном простонала:

  - У меня озябли ноги, дайте хоть какую-нибудь обувь!

  Тюремщица жестко ответила:

  - Специальное распоряжение коменданта! Ввиду особой опасности политической заключенной вам запрещено носить обувь во время пребывания под стражей, так как ее вы можете использовать как боевое оружие, или метательные предметы!