МОГИЛА НЕИЗВЕСТНОГО СОЛДАТА У КРЕМЛЕВСКОЙ СТЕНЫ.

Незабываемы дни, когда Москва отмечала четверть века разгрома гитлеровских войск под столицей. У подножия Кремлевской стены, гам, где возвышается Арсенальная башня, был захоронен Неизвестный солдат. Его останки были перенесены из братской могилы, что возле станции Крюково, на Ленинградском шоссе, где стояли насмерть в сорок первом году герои-панфиловцы. Над квадратным надгробием начертаны торжественные слова: «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен». В центре бронзовой звезды был заложен Вечный огонь. На стене из малинового кварца светятся слова: «Павшим за Родину. 1941 - 1945». В невысокий гранит вкраплен мрамор, в котором капсулы со священной землей городов-героев: Ленинграда, Киева, Одессы, Севастополя, Волгограда, Керчи, Минска, Новороссийска, а также Брестской крепости. Поэт М. Львов написал монолог Неизвестного солдата:

Я безвестный.

Я безвестен.

Я без имени - известен.

Вечный житель твой, Земля,

Похоронен у Кремля.

Был мой путь сюда торжествен:

Генералы в форме были.

И лафеты плавно плыли.

Милицейские застыли,

Где их шествия застигли.

И меня землей России

Государственно везли,

Как при жизни не возили.

Как при жизни не могли.

Чтобы пухом мне земля -

Вкруг меня, вблизи Кремля

Все столицы и края,

Вся геройская земля:

Сталинградская земля.

Ленинградская земля,

Подмосковная земля,

Украинская земля,

Брестской крепости земля -

Для меня все, для меня.

Как я рвусь к вам из огня!…

С годами ансамбль, посвященный Неизвестному солдату, делается все торжественнее. Так, на гранитном возвышении, где ниспадала каска солдата, появилось бронзовое знамя и лавровая ветвь - символы победы. Рельефными буквами выложены названия городов-героев. Вдоль Кремлевской стены протянулась гранитная дорожка, а площадь возле всего памятника облицована полированными гранитными плитами. Печать сообщала, что в числе строителей мемориала - ударная бригада каменотесов-гранитчиков Д. М. Крючкова, бывшего воина, потерявшего на войне отца. Он и его друзья возводили ансамбль в 1967 году, а спустя свыше десяти лет реконструировали сооружение.

Никогда не угаснет Вечный огонь. Несут и несут сюда люди венки. Вот седая женщина принесла букет роз. Она говорит: «Это сыну, что спит вечным сном». Школьник принес гвоздику: «Деду, что погиб в Севастополе».

Возник новый обычай. Когда молодые люди женятся, они в нарядных свадебных одеждах, на машинах подъезжают к Александровскому саду. Обнажив головы, идут к могиле Неизвестного солдата, к Вечному огню. Молча стоят, отдавая дань памяти и долг благодарности тем, кто положил жизнь за Отчизну.

Я, как и другие, выбрав день, подхожу к могиле и думаю о друзьях-однополчанах, вспоминаю огни-пожарища лет, что всегда в сердце.

Каменный страж

Се подвиг истинно: труды и правота

Суть старости его маститой красота.

Надгробная надпись

Мощные, образующие почти правильный квадрат крепостные стены, торжественный въезд-ворота, башни, увенчанные узорными коронами, пышный собор, шатровая колокольня - Донской монастырь, связанный с незабываемыми страницами московской жизни.

Воинское предание, а также колыбель, нянчившая богатыря, незабываемые происшествия исторической яви, старый московский некрополь, украшенный романтическими, так много говорящими сердцу надгробиями, - Донской монастырь.

Творения русских и зарубежных ваятелей, памятники-иносказания, архитектурные страницы блистательного былого - Донской монастырь.

Перенесемся же мыслями в Москву конца шестнадцатого века столицу крупнейшего государства Запада и Востока, хорошо укрепленную, занятую сложными внутренними и иноземными делами, строящуюся и расширяющуюся. Конечно, забот хоть отбавляй. Миновали времена, когда при слове «набег» вздрагивали от ужаса. Тяжкой ценой приобретен опыт. Москва умела постоять за себя, и неудачи ее не смущали. Царствовал Федор Иванович, который больше всего любил слушать колокольный звон. Делами государства занимался Борис Годунов, государев шурин, которого иностранные послы на аглицкий манер именовали канцлером. Тишина стояла великая. И вдруг, как призрак былого, страшнее, чем тень усопшего Малюты Скуратова, - весть: на Москву идет Гирей, крымский хан, с ним «турские люди», то есть турки. Гирей вошел в тайный сговор со шведским королем, обещавшим хану Москву как легкую добычу - войско московское стянуто, оно-де у северных границ. Было действительно так. Запыленные гонцы сообщали, что крымчаки идут тореными дорогами, даже не грабят, как бывало, окрестных городов, поспешая к Москве, надеясь, как бы в наши дни сказали, на блицкриг (мгновенную войну). Но, как это не раз случалось с завоевателями, крымский волк вместо овчарни увидел иное… Гирей поднимался на Воробьевы горы, как не без иронии замечает летописец, полюбоваться на златоглавую Москву. Вид города едва ли мог доставить разбойнику-сорвиголове удовольствие. По стенам бесконечного Белого города равномерно стояли пушки. Над Замоскворечьем возвышались деревянные стены. Воинский вид имели монастыри-крепости, составившие единую большую цепочку, протянувшуюся от Андроникова к Новоспасскому, к Симонову и далее через Данилов к Новодевичьему… Незащищенное место между Тульской и Калужской дорогами было укреплено не только войском, но подвижной крепостью, так называемым Гуляй-городом, который мудростью «на колесницах устроен и к бранному ополчению зело угоден». Огромные деревянные щиты ставили на обозы, скрепляли между собой. Внутри размещались воины. Крепость могла перемещаться и была своего рода танком. Как заметил тогдашний писатель: «…по простой речи глаголемый - обоз, древним же званием - Гуляй. Его же существо зримо, яко град».

ДОНСКОЙ МОНАСТЫРЬ. ЧАСТЬ СЕВЕРНОЙ СТЕНЫ С ПРЯМОУГОЛЬНОЙ БАШНЕЙ (ВНУТРЕННИЙ ВИД). ХVII ВЕК.

Одновременно с военными делами Кремль предпринял духоподъемные и иные действия. Так, в обозе (мы бы сказали - во втором эшелоне) войска, стоявшего меж Даниловским монастырем и Воробьевыми горами, разбили полотняную походную церковь. Обнесли икону Донской богоматери (бывшей в Казанском походе и стоявшую в Кремле) вокруг городских стен и установили ее в походной полотняной церкви. Царь Федор Иванович делал что умел: «с теплыми слезами и несумненною верою молился» перед образом Донской.

Мы не знаем, кто придумал Гуляй-город - полевое подвижное укрепление, - но отдадим выдумщику должное. Всего скорее, что она, эта новинка, принадлежала военным инженерам.

Ночью в Москве, в направлении Калужской дороги, был устроен страшный шум. На башнях Кремля и Белого города вспыхнули, разрывая ночную тьму, огромные костры. Не отстало, как видно из летописи, и воинство: «Toe ж нощи в полках у воевод бысть всполох велик». По всему стольному граду перемещались огни и слышалось движение. Более того, среди крымчаков оказались московиты, подосланные Борисом под видом сдавшихся пленников. Впрочем, предоставим слово очевидцу, поясняющему, что означал шум: «Царь же крымский, сие слышав, и повеле привести пред собою полоняников и вопрошаше их: что есть на Москве велик шум? Они же рекоша царю, что прииде сила к Москве многая, сила Новгородская и иных государств московских, и хотят прийти нощи на тебя». Хан был так смертельно напуган, что немедленно снялся с места и стал поспешно уходить в Крым, даже «коши пометая», крымцы же, видя улепетывающего изо всех сил предводителя, тоже «бежаша и друг друга топ-таху». Их догнали у Оки и разгромили. С тех пор Крым перестал ходить к Белокаменной.