В один из таких чудесных вечеров неожиданно позвали к телефону.

— Что случилось? — забеспокоился я.

Приятный женский голос в трубке рассеял возникшую тревогу: из­винившись за беспокойство, меня попросили явиться в ЦК:

— Вас ждет Машеров.

На рассвете попутным транспортом добрался до Кобрина, оттуда рейсовым автобусом — до Минска.

Петр Миронович встретил приветливо. Разговор начал с шуток-при­бауток. Потом, пригласив присесть, вовлек в беседу. Говорили о нрав­ственности, этике и философии. Зачитал отрывки из поэмы о россонских матерях, которую только что прислал Микола Нагнибеда, а стало быть, и о Дарье Петровне Машеровой, зверски замученной гестаповцами.

Три часа пролетели как один миг. Меня, не стану кривить душой, поразили его эрудиция, свежий взгляд на реальные вещи. Когда я уже собирался уходить, он вдруг спросил:

— Будем вместе работать?

Чего угодно мог ожидать, только не такого поворота событий. Ни­кто из моих родственников-«западников» в высоких сферах не обитал, и я растерялся. Сослался на то, что для меня сейчас самое важное — за­вершение учебы. На этом мы и попрощались.

По окончании отпуска я уехал в Москву и окунулся в диссертацион­ное исследование. Однако, ненадолго приехав в Брест накануне Нового года, снова был вызван к Машерову. Беседа вышла предельно короткой. Возвращаясь к «обросшему бородой» предложению, он добавил:

— Не тушуйся! Надеюсь, сработаемся.

Так 4 января 1980 года меня, еще в относительно молодом возрасте, утвердили помощником Машерова. На первых порах рука об руку ра­ботал с одаренным, на редкость трудолюбивым и обаятельным Г. Н. Вечерко. Вскоре Григорий Николаевич целиком «переключился» на эконо­мический отдел, а я взвалил на себя нелегкую служебную ношу.

С назначением второго помощника не спешили. Петр Миронович хотел видеть в нем профессионала, хорошо знавшего промышленную отрасль, и особенно — зарождающуюся наноиндустрию, которая позво­ляла бы подняться республике на совершенно новый уровень развития. Рассматривалось несколько кандидатур, но принятие решения отклады­валось. По многим вопросам я постоянно советовался с Г. Н. Вечерко. Он имел солидную теоретическую подготовку (учился и защитил дис­сертацию в МГУ имени Ломоносова), владел обстановкой во всех сфе­рах общественной жизни, отличался честностью и надежностью.

В феврале того же года ожидался официальный визит советской делегации во Вьетнам. Возглавить ее Москва поручила члену Президиума Верховного Совета СССР Машерову. Географически далекая, но близкая нам по степени мужества страна, отразившая американскую агрессию, нуждалась в новых контактах и сотрудничестве. Предстояло проделать длинный путь от северного Ханоя до южного Хошимина, провести множество встреч на разных уровнях и более 20 публичных выступле­ний. К каждому из них Петр Миронович тщательно готовился, отдавая дань уважения подвигу вьетнамского народа, безвинным жертвам де­ревни Сонгми, повторившей трагическую судьбу белорусской Хатыни.

Визит увенчался успехом. Об этом глава делегации сообщил (в письменной форме) кремлевскому начальству, изложив свое видение формата дальнейшего взаимодействия двух государств, прежде всего в экономической сфере.

По возвращении в Минск Машеров приступает к подготовке ре­спубликанского семинара руководящих кадров на базе Гродненской области. Там же планировалось провести и очередной пленум ЦК КПБ. Это требовало глубокого анализа практики хозяйственного и культур­ного строительства, основательных выводов и продуктивных решений. Немало времени отнимали и текущие дела. Петр Миронович допоздна задерживался на работе, «прихватывая» и субботние дни, ничего не от­кладывал на потом.

Он всецело жил единственно важным для него интересом — инте­ресом нации, всей душой любил свой народ и гордился его успехами. Был неимоверно рад, когда в канун Дня Победы Президиум Верховного Совета СССР удостоил Могилев ордена Отечественной войны I степени. Вручая 7 мая заслуженную награду, Машеров особо отметил героизм армии и народного ополчения, проявленный в начальный, самый тра­гический период войны. В Минск вернулся с чувством исполненного долга. Он верил: придет время, и город на Днепре, остановивший «блиц­криг» фашистской Германии, удостоится Золотой Звезды Героя.

Петр Миронович (что явилось неожиданностью) отправился на вертолете в Сенно. Постоял на месте дома, где жили родители. Потом земляки, накрыли стол для дорогого гостя. Затем Машеров поехал в Россоны навестить могилу матери, а также могилы погибших боевых товарищей. Побывал в Ровном Поле, долго беседовал с партизанским адъютантом Иваном Шепило. Отъезжая, очень трогательно, сердечно прощался с людьми. Как оказалось, навсегда...

Одно из незаурядных качеств, присущих Машерову,— мастерство оратора. Подтверждение этому — эмоциональная речь, произнесенная им во время празднования 60-летнего юбилея Казахской ССР. Без со­мнения, он обладал и талантом дипломата. В ходе его плодотворного визита в соседнюю Литву решили насущные вопросы, был подписан договор о трудовом состязании двух республик.

Личность Машерова не осталась незамеченной среди представителей союзной и зарубежной прессы. В своих письмах и телефонных звонках в ЦК они сообщали о том, что после появления публикаций белорусско­го лидера тираж издания резко возрастал. Читатели ценили каждое слово Петра Мироновича, каждую мысль. И это — свидетельство заслуженной любви и обожания. Современники тянулись к Машерову, ощущая его ще­дрый талант, высокую духовность, подлинную интеллигентность.

Несмотря на перенесенную летом того же года операцию, он по- прежнему усердно работал, много размышлял. Одназды, когда в каби­нете мы остались вдвоем, он озабоченно сказал:

— Современный социум быстро и сильно меняется. Но некоторые союзные кумиры, призванные адекватно реагировать на болевые точки, не улавливают того, что волнует многих людей. Если ничего не пред­принимать, это может вылиться в серьезные последствия.

Такое откровение меня ошеломило. Не было секретом то, что все «высокие» кабинеты прослушиваются соответствующими спецслужба­ми, и я всерьез испугался за Машерова. Он же был уверен и спокоен. Необходимо отметить, что, вопреки расхожим домыслам борзописцев, Машеров никогда не замышлял дворцовых переворотов, не выступал против линии партии. Вопрос состоял в другом. Он воспринимал СССР не только как империю, в меньшей степени искавшую выгоду для метрополии, а более благородную к периферийным субъектам, но и как сверхдержаву, которую возможно реформировать и которая имеет огромный потенциал развития.

Небезынтересно, что эти мысли в глубине души разделял и Леонид Брежнев. Летом 1980 года, отдыхая в Крыму, он пригласил к себе Ма­шерова и после обстоятельной беседы дал понять, что планирует на­значить его Председателем Совета Министров СССР. Алексей Косыгин, занимавший эту должность, попросил об отставке в связи с ухудшением состояния здоровья. 23 октября он уйдет на заслуженный отдых на ос­новании поданного заявления.

На Олимпийских играх в Москве Петр Миронович находился рядом с генсеком. Закулисные кремлевские интриганы не могли не заме­тить такой рокировки. Их собственные амбициозные планы «трещали по швам», и они не могли сидеть сложа руки.

Машеров не был новичком в политике, чувствовал любой подвох, да и верные друзья в Москве на это не раз намекали. В его глазах проглядывалась грустинка. Я представил Петра Мироновича в обра­зе Александра Невского, который, опираясь на труды древнерусских философов Иллариона Киевского, Феодосия Печерского и Серапиона Владимирского, описавших крах византийской цивилизации, в услови­ях смуты предложил самобытный проект «Русский лад», позволивший сберечь Святую Русь — ее богатства, народ, территорию.

И вот наступило роковое 4 октября 1980 года. Планируя свой ра­бочий день, Машеров решает остаться на госдаче в Дроздах и обду­мать некоторые перспективные векторы развития республики, однако его срочно вызывают в ЦК. Изменив планы, он приезжает на работу и утрясает только ему известные дела. Продолжается, как казалось, обычный трудовой день первого секретаря ЦК. Пригласив заведующе­го общим отделом Виктора Крюкова, он расписал почту. Затем позвал меня, чтобы продиктовать тезисы предстоящего выступления. На сей раз — в производственном объединении «Горизонт». Нынче у предпри­ятия слава громкая, рейтинг высокий. Тогда же оно «лежало на лопат­ках». Неконкурентоспособная продукция наводняла торговлю, вызывала многочисленные нарекания у покупателей. Негодующие письма шли в ЦК, Верховный Совет и правительство. Машеров принимает решение напрямую пообщаться с коллективом предприятия и изложить свое ви­дение проблемы. Его рассуждения я набросал на двенадцати страницах.