– Изнасилование, – поддакнула Вэл. – Несовершеннолетней.

– Тот давай оправдываться, что, типа, он думал, что ей двадцать четыре. Но главный прикол в другом. Оказалось, что ее отец сам туда приперся на свидание с какой-то бабой из Тиндера. И Алисия это знала, потому что видела эту бабу, когда просматривала на телефоне его фотки. Ну, Алисия вся такая: мамочке вряд ли это понравится, как ты думаешь? Так что давай оба держать язык за зубами. Натуральный шантаж.

– Шантаж. Натуральный, – согласилась Вэл.

Мне не очень понравилось, как Алисия обошлась с Джеком, но ее умение постоять за себя вызывало восхищение.

С яхты пришло приглашение: перед тем как яхта отчалит от наших берегов, в последний вечер на борту «Кобры» состоится вечеринка. Приглашаются все.

Готова поклясться: порыв гостеприимства подстегнуло присутствие Алисии.

Пойти хотели все девочки, кроме Вэл, а парни – за исключением Рейфа, известного любителя роскоши, – поначалу не выразили особого желания.

Завязался спор.

– Ребята, это братание с врагом, – заявил Лоу.

Я была склонна с ним согласиться, хотя в последние дни к чувству симпатии к Лоу у меня примешивался оттенок отвращения – легкий, но стойкий: во рту неизменно возникал банановый вкус. И раздражение, близкое к сожалению: избавься Лоу от бананового запаха и поменяй шмотки на менее уродские, сошел бы за приятного парня.

Это наводило на мысль о том, насколько тонка грань, отделяющая привлекательное от отвратительного, но раз уж она существует, никому не хочется ее переступать.

В одном Лоу был прав: яхта кишмя кишела родителями, такими же мерзкими, как наши, если не хуже.

– Чего ты боишься? – спросила Саки. – Кишка тонка? Характера не хватает?

Яхта, парень с внешностью модели и последний вечер под «оракл» – пропустить такое много хуже, чем брататься с врагом, заявила Саки. Все равно что выстрелить себе в ногу.

Джек не жаловал вечеринки, разве что с надувным замком-батутом и тортом. Он с большим удовольствием посидел бы за сборником историй о Кваке и Жабе, а потом полистал бы еще одну книгу.

– Чья-то мамаша дала, – объяснил он. – Типа книги на лето. Сказала, что я обязательно должен ее прочитать.

Джен нацелилась во что бы то ни стало попасть на вечеринку, а значит, кому-то надо было присмотреть за Шелом. Так что мне вечеринка на яхте не светила.

Досадно.

Матросы собрали навороченные бежевые палатки в аккуратные маленькие свертки и погрузили их в моторную лодку; туда же забрались и ребята.

– Прощай, – сказал мне Джеймс, прежде чем подняться на борт.

Мы обменялись рукопожатиями.

– Боюсь, больше мы не встретимся. Расстаемся навеки.

– О’кей, – сказала я.

– А какой у тебя снапчат?

– Мне не разрешают в нем сидеть.

– А инстаграм?

Когда солнце начало клониться к горизонту, лодка вернулась за нашими. Я смотрела с берега, как на носу, подобно резной корабельной фигуре, стоит босоногая Алисия в тонком платье. Лодка набрала скорость, и черные волосы Алисии разлетелись на ветру.

Никакого спасательного жилета на ней не было. Остальных пассажиров штурман заставил сесть, надев громоздкие оранжевые штуковины, в которых невозможно дышать, но ей даже не заикнулся о правилах. Видно, оробел.

Ребята с яхты оставили нам пакет маршмеллоу. Пастельного цвета и крупные – редкое сочетание. Джек был в восторге. Он поджарил сразу шесть штук, и пальцы у него мгновенно слиплись, так что нам пришлось идти к воде и отмывать ему руки.

Мы сидели между костром и высокой башней из видения Лоу: Джек, Шел, Вэл, Лоу и я. Мы с Лоу пили теплое баночное пиво.

По воде до нас доносились ритмичные басы танцевальной музыки, затем мы увидели фейерверки: они распускались в небесах над яхтой красными, голубыми и белыми цветами. Точь-в-точь как на День независимости.

А это он и есть, вспомнили мы. Четвертое число.

Мы включили на бумбоксе свою музыку, но у нас был только диск Лоу с фолком. Верный своей любви к шестидесятым, Лоу не только одежду выбирал в этом стиле (разноцветные разводы, сандалии), но и музыку предпочитал соответствующую. «Я могу вспомнить лишь миражи в облаках. Самих облаков я не знаю совсем»[2]. Мы слушали, пока не сели батарейки.

Когда музыка смолкла, кто-то предложил рассказывать страшные истории. Начали с однорукого убийцы, который преследовал юную парочку. Влюбленные миловались в пикапе на парковке. Они слышали, как кто-то скребется в дверцу машины, но не обратили на этот звук внимания, а когда выбрались наружу, обнаружили на дверце руку-крюк.

Джек взвизгнул от испуга.

Следующая история была с подвохом: про маленькую девочку, на которую из изножья кровати в упор смотрели чьи-то белесые глаза… Саспенс, саспенс – и хоп! Оказалось, это были ногти на больших пальцах ее ног, на которые падал лунный свет.

Тем временем Лоу подвигался ко мне все ближе и прижался одной ногой к моей. Я переставила свою ногу подальше, стараясь, чтобы это не выглядело грубо.

А еще я решилась рассказать Джеку все. Наверное, настало время. Для Шела, может, и нет – в темноте нельзя читать по губам, – но для моего брата – точно.

– Послушай, Джек, сейчас я расскажу тебе еще одну историю. Не придуманную. Историю о будущем, Джек.

Джек взглянул на меня сонными глазами:

– Про белых медведей? И пингвинов? Да, Ева?

– Да, Джек, – сказала я. – Про белых медведей и про пингвинов. И про нас.

Позже он утер слезы и расправил свои щуплые плечики. Джек у меня мальчик отважный.

На следующий день я проспала допоздна, потому что ночью вскакивала всякий раз, когда ворочался Джек, – волновалась, что ему из-за меня снятся кошмары. Когда я встала, «Кобра» уже снялась с якоря. Повсюду, сколько хватало глаз, простирался ровный океан.

Вокруг меня в спальных мешках дрыхли гости отшумевшей вечеринки. Все, кроме Рейфа – тот развалился прямо на песке возле нашего кострища, завернувшись, словно в тогу, в какую-то тряпку.

Рядом сидел Джек. Он показал мне книгу, которую читал, и повторил, что ее дала ему одна из мамаш.

– Какая именно? – поинтересовалась я.

Джек держал в руках «Детскую Библию. Истории из Ветхого и Нового Заветов».

– Та, которая… Ну, которая носит платья в цветочек? – спросила я, имея в виду мать-крестьянку, которая упала на горшки с растениями. – Это она дала тебе Библию?

У наших родителей религиозное воспитание не входило в число приоритетов. Когда мы уезжали на лето из города, Джек, отложив на минуту планшет с игрой «Майнкрафт», посмотрел в окно и, указывая на шпиль баптистской церкви Вифания, спросил мать, что означает этот вытянутый плюс.

– Это сборник историй с картинками. И люди, и животные, но не такие милые, как Джордж и Марта, – сообщил он.

– Ну что сказать? Других таких милах днем с огнем не сыщешь.

– В первой истории, – продолжил Джек, – есть говорящий змей и женщина, которая любит фрукты. Женщину зовут так же, как тебя! Хотя мне не нравится, что змей в этой истории отрицательный персонаж. Это подло. А ты знала, что змеи чувствуют запахи языком?

– А о чем история-то? – спросила я.

– Ну вроде как если у тебя есть хороший сад, никогда из него не уходи.

Просыпались все лениво и начали вставать лишь к полудню. Дэвид долго зевал – можно было все зубы пересчитать, – а затем спросил:

– Эй, а где Алисия?

– Осталась на яхте, – сказала Ди. – Поплыла вместе с ними на Род-Айленд.

– В смысле? Не… Да вы что? – сказал Дэвид.

– Представляете, как разъярится ее папаша, – сказал Терри. – Кстати, Рейф его вычислил. Сто процентов. Они приехали на винтажном бимере. Она выпрыгнула из машины, а он за ней следом. Это тот мужик, который маскирует бородкой безвольный подбородок.

– Но по-прежнему неизвестно, кто мать, – подал голос Лоу.