Напрашивался обстоятельный и серьезный разговор один на один. Но когда?

Я оттягивала эту беседу. Парню всего девять. Он все еще путается, определяя время по часам со стрелками.

А тут еще эти ребята с яхты со своей аптечной марихуаной и накачанными телами. Наверняка ходят в одну и ту же частную школу и живут на юге Калифорнии, где-нибудь в Бель-Эйр, Пало-Верде или Палисейдсе.

Мы сразу поняли, что у них там жизнь совсем другая.

– А ваши предки уже обзавелись бункером? – спросил уже заторчавший альфа-самец.

Они захватили с собой походные стулья (не на полотенцах же им сидеть).

– Бункером? – переспросила Саки и затянулась. Задержала дыхание. Пересела к нему поближе, чтобы и на нее пал отсвет сияния золотой молодежи. – Чтобы травку выращивать, что ли?

– А ты приколистка. – Альфа-самец слегка толкнул ее мускулистым плечом. Игриво.

Его звали Джеймс. И никто не сокращал его имя до Джима.

– Знай наших, – сказала Саки, передавая косяк Джусу.

– Не, чтобы выжить, когда начнется светопреставление. Наш – в Вашингтоне, – сообщил паренек с пестрым платком на шее.

Неудачный выбор аксессуара. В вопросе моды он в их компании, похоже, занимал то же место, что Лоу в нашей.

– В штате, разумеется, не в городе, – добавил он.

– А наш в Орегоне, – сказал Джеймс. – Со здоровенной солнечной панелью. На вид не хуже электростанции Айванпа. Одиннадцать резервных генераторов.

Джус понятия не имел, о чем идет речь, но такие мелочи никогда его не останавливали.

– Да не, одиннадцать – это уже перебор, – изрек он.

Джеймс склонил голову, вежливо, но авторитетно пояснил:

– С инженерной точки зрения в организации бункера нет ничего важнее системы резервирования. Комплексы необходимо разрабатывать с расчетом на все потенциальные точки отказа.

– Без обид, – сказала я. – Но мы вот вообще не врубаемся.

– Говори за себя, – возмутилась Саки.

– Да? Ну хорошо, тогда просвети меня.

– Эй, Джек, – окликнула она моего брата. – Хочешь сладенького? Иди сюда. Ребята кое-чего принесли!

Классический прием: перевести внимание. Этим умением она владела в совершенстве.

– Мне надо в туалет, – жалобным голоском сообщил Джек.

– Иди пописай в океан, дружок, – сказал Джеймс. – Океан большой. С зашкаливающим уровнем pH он, может, и не справится, но с твоей мочой – без проблем.

Джек смущенно покачал головой.

Он читал книгу про страшных морских животных. Если пописать в открытую воду, по следу струи может приплыть какая-то мелкая шипастая рыбка и забраться внутрь пениса. Эти рыбы обитают в реках Амазонии. Очень может быть, что автор все это выдумал, но Джек читал книгу, когда ему было восемь лет, а сейчас, наверное, про нее вспомнил.

– Я его свожу, – сказала я и поднялась на ноги. Примерная старшая сестра.

– По-большому, – нетерпеливо прошептал Джек по дороге к дюнам.

– Потерпи, – сказала я. – Пойду захвачу туалетную бумагу.

Я вернулась к шатру и, пока при свете маленького фонарика шарила среди наших запасов, услышала обрывок разговора за костром.

– Говорят, у Мисси Т. убежище в Германии, – сообщил один парень с яхты другому. – Большой бункер под горой. Построенный еще Советским Союзом во время холодной войны.

– Не Союзом, а компанией «Вивос». С собственной железнодорожной станцией.

– С защитой от близкого ядерного удара.

– Старая добрая ядерная угроза. Прелесть какая.

– Ну.

– Да уж, по сравнению с климатической катастрофой ядерная – это так, цветочки. Все равно что бояться пушечного ядра.

– Или пращи.

– Или изогнутого лука гиксосов.

– Или серпов хананеев.

Про хананеев я была не в курсе. Решила, что потом погуглю.

– У них там хранилище ДНК. А у твоих есть?

– Не-а. Зато у нас есть запас семян. Негибридных.

– Мисси… Да, народ, видать, больше нам не любоваться ее задницей. К тому времени самолеты уже летать не будут. Даже реактивный Falcon 900 ее папаши.

– Прощай, управление воздушным движением. Прощай, Мисси.

– А жаль. Блин, сосала она, конечно, как никто.

– Точняк. Облом теперь.

Надо держать Джека подальше от этих ребят.

Но парни с яхты обсуждали подготовку своих родителей к концу света только ночью, под расслабляющим действием травы сорта «оракл» – по восемьсот баксов за унцию, как сообщил нам Джеймс.

Днем они играли в пляжный волейбол. Часами. У них был прирожденный талант, и игра никогда им не надоедала. При взгляде на них сразу вспоминались летние Олимпийские игры и девчонки с лоснящимися телами в объективах фотокамер. Иногда они устраивали перерыв: бродили по дюнам или валялись на солнышке. Я думала, эта привычка осталась в двадцатом веке, но ребят с яхты рак кожи не волновал. Если они проживут достаточно долго, чтобы заработать меланому, то отметят это шампанским.

Две девицы и четыре парня. Нас было больше, но они превосходили нас силой. Даже навались мы все вместе, нам их не одолеть. Да что там, бессмысленно и пытаться.

Мы обернули все в шутку – это было единственное, что могло в такой ситуации спасти наше достоинство.

Периодически они отчитывались перед родителями, заискивая перед ними. Я слышала, как парень в шейном платке отпустил матери комплимент, похвалив ее отвратительное фиолетово-оранжевое парео.

Джеймс сказал, что родители служат им страховкой. Следовало поддерживать дипломатические отношения.

– Но слушай, они же не бросят вас, даже если вы будете вести себя как последние сволочи? – на второй вечер спросила Джен.

Родители с яхты появились ближе к полудню и до захода солнца сидели, попивая коктейли, в каком-то подобии паралича – не так уж сильно они отличались от наших, – а затем отправились пропустить по стаканчику на палубе. Обед и ужин, а также напитки из портативного бара на пляже им подавал вышколенный персонал яхты, состоящий из трех человек.

На яхте, как я заметила во время прогулки по пляжу, красовалась надпись «Кобра», золотыми буквами. Яхта была не арендованной, как особняк, а принадлежала отцу Джеймса – как он выразился, ВИ.

– Расшифровывается «венчурный инвестор», – назойливо проинформировал нас Терри, будто мы сами не знали.

Ну, строго говоря, я и правда не знала, но звучало в принципе знакомо.

Мать Джеймса была вычеркнута из жизни сына. Вероятно, она была жива, но стоило поинтересоваться, где она, взгляд у парня туманился. Отец обзавелся уже третьей женой, на четыре года старше самого Джеймса. Она модель, как сообщила девочка с яхты, Тесс.

Я отправила Джека спать. Он улегся в дальнем углу под навесом, рядом с Шелом, и при свете фонарика читал «Квака и Жаба», свою любимую книжку. Второй в списке его любимых шла серия про Джорджа и Марту: пару безобидных бегемотиков, платонически преданных друг другу.

Он мог читать книги гораздо более серьезные, без картинок, и любил их, но к своим первым питал ностальгические чувства.

– Вы же не перестанете быть их детьми, – настаивала Джен. – Они что, оставят вас тонуть за стенами своих убежищ, если разразится потоп?

– Дело в межличностном капитале, – пояснил Джеймс. – Предпочитаем его не разбазаривать. Только «отлично», не меньше. Безупречный послужной список. Ни пятнышка. Надо поддерживать высокий средний балл.

Саки сидела по одну руку от Джеймса, Джен по другую, а я – напротив всей троицы, нейтральная, как Швейцария. Лично я не испытывала никакого желания тусить с Джеймсом. Он был недурен собой, но чем-то напоминал маргарин. Обут в недавно купленные кроссовки, которые не успел даже разносить. Сам такой чистенький, что похож на рулон белоснежных бумажных полотенец.

– Но как вам все это сходит с рук? – недоумевала Саки. – Ну, дурь там. Секс. Это так, для начала. Вы накуриваетесь. Спите с кем попало. Что, у вас там, в Южной Калифорнии, такое поведение приносит высокий «средний балл»?

– Это мы пытаемся справиться со стрессом.