– Агафон, в другой раз! – ответил за меня Безбородов, выходя за порог, шоркая ботинками.

Как только дверь квартиры закрылась, профессор стал куда как трезвее, пусть и не как «стёклышко».

– Ты на такси? Отлично! Нужно позвонить участковому, пусть он едет на улицу Комсомольскую 32. Мы его будем ждать там. Мы обязаны довести до конца это дело уже сегодня.

– Участковый уже с нами, – заверил его я, приятно удивленный преображению врача. – И не только он.

– Тогда, не будет заставлять их ждать.

Мы спустились вниз и, пока добирались до машины, Безбородов зашатался пуще прежнего и принялся что-то бормотать нечленораздельно.

– Что с вами?

– Так надо, – выдавил он из себя, после чего вновь перешел на тарабарский язык.

Самостоятельно сесть в машину следователя у Безбородова не получилось, поэтому мне пришлось ему помогать. Двое, сидевших на передних сиденьях, даже пальцем не повели. Как только нам удалось занять свои места, Николаев повернулся ко мне и сурово заявил:

– Если он блеванёт в моей машине, чистку будешь оплачивать ты. Я ясно изъясняюсь?

Прежде чем я успел что-либо ответить, Безбородов протяжно проголосил:

– Пооонял! – и прижал ладонью рот, борясь с рвотным позывом.

Николаев еще какое-то время переводил взгляд то на меня, то на Безбородова, после чего завел мотор. Мы двинулись в сторону Комсомольской 32.

Подъехав к очередному подъезду, автомобиль остановился, заглушив мотор и отключив фары. Выходить пока никто не торопился. Николаев взглянул на наручные часы и сообщил участковому, что следовало подождать, пока свет в окне Колодина отключится, и еще минут двадцать после этого. Ждали мы в полной тишине, поглядывая на нужное окно. Когда же Безбородов предпринял попытку запеть, Николаев включил радио. Забраковав три станции, он остановил свой выбор на юмористической волне. Мы успели прослушать монологи Райкина и Задорнова, когда свет в окне Колодина погас, но полная темнота не поглотила квартиру – тусклый голубоватый свет телевизора заплясал на занавесках.

– Отлично! – нервно произнес Кузнецов. – И что если он любитель спасть с включенным телевизором?

– Не удивлюсь если так, – задумчиво согласился с ним Николаев. – План менять не будем: ждем полчаса и идем к нему в гости.

Прослушав в полной тишине еще три монолога разных сатириков и блок частушек от Вашукова и Бандурина, Николаев отключил радио и кивнул Кузнецову.

– Пора. – Повернувшись снова ко мне, добавил. – А вы сидите здесь, ждите нас. Если что-то случится….не случится. Просто ждите и всё.

Передние дверца машины открылись и захлопнулись практически синхронно, и оба представителя власти поспешили укрыться от моросящего дождя под навесом подъезда. Участковый открыл дверь и пустил следователя вперед, затем вошел сам и дверь закрылась. Сразу же после этого, Безбородов поднял голову и подмигнул мне.

– К чему эти игры? – устало вздохнул я.

– Если что-то пойдет не так, и начнутся разбирательства, я всегда смогу сказать, что ничего не помню из-за сильного алкогольного опьянения. А с Агафоном я старался пить как можно меньше только из-за желания быть в трезвом уме, чтобы не забывать о причинах моего визита к нему. А еще мне не нравится пить в компании. Люблю в одиночестве поговорить с умным человеком о жизни под водочку.

Не прошло и пяти минут с момента отлучения Николаева и Кузнецова, как из квартирного дома начали раздаваться истошные крики. Таких воплей я еще не слышал. Они повышались с каждой секундой, смешивались с разными голосами, тараторили и просто выли. И, несмотря на свою громкость, я мало что мог понять. Единственное, в чем я был уверен, так это в словах: «Стой!», «Назад!», «Одумайся!».

По моей спине прошелся холодок, а когда Безбородов схватил меня за локоть, я вздрогнул.

– Ну, чего ждешь? Ты же хотел написать книгу про Вязовского маньяка, так вот, чем не материал для книги? Получай двух маньяков по цене одного.

– Следователь запретил нам выходить из машины, – смалодушничал я, в чем готов признаться.

– Ёксель-моксель! Там наверху, сейчас творится локальная история и нужен человек со стороны, который изложит сухие факты. Полноценной правды мы не услышим из сводок новостей. Так что, сунь руки в брюки, нащупай свои яйца и бегом наверх.

– А вы? – спросил я, уже готовый выйти из машины.

– Я слишком пьян для всего этого, – ухмыльнулся Безбородов, опуская голову на спинку и прикрывая глаза.

Я вбежал в подъезд, машинально взглянув вверх на лестничный пролет. Голоса стали громче и внятнее. Николаев и Кузнецов просили Колодина сдаться, сам Колодин требовал не приближаться к нему, другие голоса (в большинстве своем женские) произносили молитвы, вспоминали матерей и давали советы. Из-за одолевающих меня эмоций – неприятный, скажу вам, – я даже не сообразил, как я оказался уже на нужном мне этаже. Коридор был ярко освещен. Все двери были открыты и из них выглядывали люди. Детишки кое-где пытались выглянуть тоже, но родители быстро загоняли их обратно вглубь квартир. У дальней стены, превратившейся для Колодина в тупик, стояли трое главных действующих лиц. Один из них прижавшись спиной к холодной стене, держал у собственного горла нож, другой – целился в него из табельного оружия, третий – из газового баллончика.

– Пошли на х…, мусора! – орал подозреваемый в убийстве девочки. Его глаза горели безумием, лицо покраснело от ярости, пальцы же, сжимающие рукоять ножа, побелели от напряжения. – Я не отправлюсь на зону из-за малолетней шлюхи!

– Сережа, остановись! – кричала сквозь рыдание женщина в банном халате. Как оказалось, это была хозяйка квартиры, в которой проживал Колодин. В браке они не состояли, но сожительствовали уже несколько лет. – Подумай обо мне!

– Я брошу нож, только пусть они уйдут! – потребовал мужчина.

– Сделайте, что он просит, умоляю вас! – обратилась женщина к представителям власти, но ее слова остались не услышанными.

– Колодин, не будь дураком, брось нож! – кричал участковый, выставив руку с баллончиком. – Давай просто поговорим!

– Я не хочу в тюрьму!

– Никто про тюрьму и не говорит! – вступил в диалог и Николаев. – Мы просто хотим задать тебе пару вопросов!

– Нах… вас и ваши вопросы! Я просто хочу вернуться в квартиру и лечь спать! Неужели я многое прошу?!

Как потом рассказывал участковый, они с Николаевым недооценили Колодина. Постучав в дверь квартиры, следователь принялся ждать ответа, приготовив заранее удостоверение. Открыла дверь сожительница. Вначале ее лицо было недовольным из-за столь позднего визита, затем удивленным, когда «гости» представились и пожелали знать, где сейчас Сергей Колодин. Она позвала сожителя, и тот появился в дверях примерно через минуту. Внешне он был очень спокоен и словно ожидал этого визита. Попросив женщину вернуться в комнату и подождав, пока та выполнит с неохотой его просьбу, Колодин закрыл дверь, предложив следователю и участковому отойти подальше для беседы. Те согласились и отступили назад. Мгновение спустя, мужчина выхватил из-за спины нож и приложил его к своему горлу. Беспечные представители власти еще секунду назад ожидавшие формального расспроса подозреваемого, оказались в патовой ситуации: застрелить человека или позволить ему покончить с собой.

– Не глупи! У тебя вся жизнь впереди!

– Это вы рушите мою жизнь, волки позорные!

– Если ты не причастен к убийству Марины Федосеевой, то тебе нечего бояться!

Соседи зашептались громче. Сожительница Колодина громко вскрикнула, прикрыв ладонью рот!

– Это он ее убил?! – закричал молодой парень, в котором я тут же узнал Гену – приятеля Марины. Он вышел из квартиры и, отмахнувшись от попытки матери удержать его, направился к троице.

– Пацан, сдай назад! – заорал Николаев, продолжая целиться в Колодина из пистолета.

– Это ты ее убил?! – задыхаясь от злобы, закричал парень, обращаясь к Колодину.

– Остановите его! Или я за себя не ручаюсь! – потребовал мужчина, прижав сильнее нож к уже кровоточащему горлу.