Ильичёв Валерий Аркадьевич

Сломанный брегет

Архивный агент

Дежурный капитан приоткрыл дверь в кабинет:

- Тут один тип заявился. Хочет потолковать с тем, кто знал Русова. Я сказал, что из оперов только ты, Удачин, с ним работал. Потолкуешь?

- Пусть заходит.

Взглянув на посетителя, Удачин безошибочно определил; "Наш клиент. Пальцы все в наколках. На вид лет пятьдесят. Из старых уголовников".

Нежданный гость неторопливо присел на стул и, достав пачку "Беломора", закурил. Изучающе посматривая на опера, хрипло спросил:

- Значит, знал Сергея Константиновича? "Проверяет меня, урка", догадался Удачин и отпарировал:

- Что-то путаешь. Русова звали Николаем Сергеевичем.

- Да, верно. С годами памятью слабею. Только кажется, ты слишком молод, чтобы с ним в связке работать: его уже лет семь как похоронили.

- Я пришел в уголовный розыск, когда он на пенсию уходить собрался. Всего полгода с ним вместе по земле бегали. Тогда мы, молодые, на него, как на живую легенду, смотрели,

- Да, справедливый был мент. Свое дело знал, Я с ним долго работал. И до моей последней отсидки, и после того, как из зоны откинулся. Псевдоним у меня "Сомов" был. Не слыхал?

- Нет.

Заметив разочарование на лице бывшего агента, Удачин поспешно добавил:

- Умел Русов хранить секреты. Когда мы, опера, в его кабинет заходили, он свои секретные материалы вниз текстом клал. Старой школы был сыщик.

- Вот и я о том же толкую, когда приносил ему шпаргалку, он сразу спрашивал, кто кроме меня о преступлении знает. И задерживал, лишь убедившись, что мне не грозит провал, Без совета со мною ничего не предпринимал.

"Наверняка архивный агент информацию интересную приволок и прощупывает, можно ли со мною дело иметь".

Удачин кивнул:

- Правильно! Я тоже у старых оперов учился. И для меня безопасность работающего со мною человека прежде всего. Если у тебя проблема, давай вместе обмозгуем, как её решить.

- Это хорошо, что ты с понятием. Только проблема не у меня, а у одной телки. Я уже пять лет в завязке. Работаю водителем. Нашел хорошую бабу. Живу - не тужу. Но о моем прошлом многие знают. Вот и обратилась ко мне Верка - соседка моей сожительницы. Предложила три тысячи баксов за мокруху.

- И кто же ей так не угодил?

- Повадился её муж к молодой девахе в постель залазить. Верка от ревности к этой продавщице из универмага с ума сходит. Боится, что мужик насовсем от неё уйдет. Хотел я сначала в отказ пойти. А потом прикинул: она легко замену найдет. Сейчас отморозков, податливых на мокрые дела, найти раз плюнуть. Вот и надумал к вам заявиться.

- Так, давай адрес заказчицы и кого она казнить собралась.

Подожди, опер! Сначала ты слово дай, что никто не пострадает. Не только неразумную Нинку, связавшуюся с женатиком, не убьют, но и Верку-заказчицу в зону не направят. Не хочу больше никому зла причинять. Ну и, разумеется, я должен в стороне остаться. Не хватало еще, чтобы мои старые дружки прознали о моем приходе в ментовку. Сразу припомнят прежние провалы и разберутся, что к чему.

- Хорошо, даю слово, что без совета с тобою ни один шаг не сделаю.

- Я тебе верю, как человеку, знавшему Русова. Его уважал и, надеюсь, ты меня не подставишь!

Обсудив детали, опер подвел итоги:

- Нам на руку, что Верка о своих намерениях болтала и на работе, и в доме. Для начала я тайно опрошу пару-тройку свидетелей. Пусть Верка подумает, что мы узнали все из-за её длинного языка. Но ты попробуй принести собственноручно ею написанную записку с адресом и именем соперницы. Да и пусть захватит задаток в пятьсот баксов. Задержим тебя вместе с нею при встрече. Ты в сознанку, конечно, не пойдешь, А её мы при таком раскладе дожмем и заставим под угрозой ареста отказаться от преступного замысла. За пару дней управимся?

- Если не раньше. С тобою можно работать. Ты все с полуслова понимаешь. Невольно Русова вспомнил. Когда дело кончим, сядем, помянем Николая Сергеевича. Не против? Ну и ладно!

Задержанная с запиской и долларами Верка вела себя скандально. Твердила, что соперницу ненавидит, но к рецидивисту обратилась с просьбой лишь попугать наглую девку.

На очной ставке "Сомов" в бешенстве орал на Верку;

- Ты чего, дура, мелешь? Ни о какой Нинке промеж нас разговора не было. Я попросил деньги в долг. Ты принесла. А что у тебя на уме крутилось, я не знаю и знать не хочу. Зачем на меня напраслину возводишь?

Пристыженная Верка поспешила подтвердить показания "Сомова", заявив, что действительно принесла деньги в долг и только ещё намеревалась попросить нового знакомого припугнуть Нинку.

Отпустив "Сомова", Удачин вызвал в отдел милиции Веркиного мужа и его любовницу. Разъяснив ситуацию, впрямую спросил у мужа, с кем он останется. Тот клятвенно заверил, что семья - главное. А связь с Нинкой - блажь и "бес попутал". В ответ любовница обозвала его старым козлом, который своей нерешительностью ей надоел.

Довольный тем, что удалось предотвратить заказное убийство, Удачин отпустил всех по домам,

Через два дня к нему в кабинет явился "Сомов". Заговорщицки подмигнув, достал пузатую бутылку заморского коньяка:

- Ну что, опер, отметим успех?

- Зачем такое дорогое пойло приволок?

- Зря обо мне так плохо думаешь. Это Верка приходила извиняться за причиненные неприятности. Она и преподнесла коньяк.

- Ничего не заподозрила?

- Наоборот, довольна выше крыши, что без кровопролития мужика себе вернула, Так что все тип-топ. Давай, закрывай дверь и будем разливать.

Темно-коричневая жидкость заполнила стаканы. В кабинете запахло разрезанным яблоком. "Сомов" предложил:

- Давай, не чокаясь, за память хорошего мента Русова Николая Сергеевича. Земля ему пухом.

Перед глазами Удачинэ всплыло худое, вечно усталое лицо старого опура: "Надо Же, человека давно уже нет в живых. А завербованный им много лет назад агент предотвратил заказное убийство! Наверняка это ему там зачтется!".

Удачину хотелось в это поверить.

Белые воротнички всех достали!

Полковник Котов возбужденно ходил по кабинету; - Опять мы, Будов, выстрелили из пушки по воробьям: арестовали мелких сошек, а заправилы остаются на свободе. Невольно пожалеешь о прошедших временах. Разве при вожде всех времен и народов подобных типов отпускали?

- Ну это у тебя, Коюв, профессиональная болезнь; сажать всех без разбора по одному подозрению. Раз нет доказательств, значит, мы недоработали!

- Это я понимаю. Но все равно иногда мечтаю, что настанет день "X". Сверху дадут наконец команду, и в одночасье мы арестуем всех до одного членов криминальных группировок. Сейфы, вон, ломятся!

- А не боишься, что потом наступит день и уже арестуют нас с тобой по ложным донесениям. В истории это бывало.

- Но ведь обидно, когда к заведомо виновной сволочи из разряда "неприкасаемых" подступиться нельзя, Ну что дальше делать будем?

Будов молчал: "Есть ещё один козырь против разрабатываемого чиновника. Но, передавая видеопленку, источник информации предупредил, что пустить её в ход можно только в крайнем случае. К тому же любые наши действия против Галстука вызовут такие ответные меры, что мало не покажется. И нет гарантий, что мы с Котовым уцелеем в неравной схватке".

Наконец Будов решился:

- Слушай, Котов, есть у меня одно документальное свидетельство. Но очень уж опасное для нас обоих. Говорить?

- Давай, а потом мы вместе подумаем и решим, слышал ли я что-нибудь и говорил ли ты со мной вообще.

- Имеется в заначке видеопленка. Как она ко мне попала - разговор особый. На ней зафиксирован интересный факт. Разрабатываемые фигуранты привезли Дону "темный" контейнер с ценным грузом прямо в офис да ещё на служебной машине Галстука. Ребята, проводившие съемку, свое дело знают: номер машины зафиксирован на пленке, и лицо водителя четко видно. Может, попробуем его расколоть на то, что указание доставить посылку дал лично Галстук? Ну что скажешь?