Боролись мы отчаянно и, не побоюсь этого слова, зло. При этом, как и накануне, больше других отличилась Странненькая. Когда держиморды стали на нее наседать, она, изловчившись, вцепилась одному из них зубами в запястье. Слышали бы вы, как он заорал! Отпрыгнул в сторону и чуть ли не горючими слезами залился, глядя на багровеющий кровоподтек. Хуже, однако, что менты сочли данный инцидент достаточным основанием для того, чтобы вмешаться в противоборство, тем самым предрешив его исход. Одновременно завелся и стронулся с места экскаватор, готовый рвануть вперед при первой возможности… Короче, еще немного и нам бы уже нечего было защищать, если бы в силу не вступили законы жанра, того самого, в жертву которому я принес всю свою никчемную жизнь…

Эта женщина, я так и не понял, откуда она взялась, может, родилась в моем воспаленном писательском воображении, но как же вовремя! В длинном разлетающемся плаще и сапогах с высокими лаковыми голенищами, к которым ей, кажется, только хлыста и не хватало (и то только потому, что я не удосужился его придумать), она встала перед экскаватором и широко раскинула руки, словно приглашая: ну, иди же ко мне, если ты такой смелый! Рыжий краб дернулся и опустил клешню на землю, продолжая, однако, угрожающе рычать. Мы все, включая ментов и охранников, замерли в ожидании, чем закончится это противостояние железной силы и железной воли.

Тумблеры в моем раскаленном мозгу бешено переключались один за другим… Нет, на землю она не ляжет, не того она полета птица! Тогда, может быть, возьмет булыжник и бросит в кабину? Нет, опять не то! Она же укротительница, укротительница экскаваторов. А что должен сделать настоящий укротитель? Показать, что он сильнее. А сильнее кто? Тот, кто свободен от страха. Только такой человек способен положить голову в пасть тигру, или… Или, как моя укротительница в плаще и лаковых сапогах, прыгнуть прямо в ковш экскаватора!..

Почувствовав прилив вдохновения, я продолжал дописывать сцену набело. Так, теперь слово за массовкой. Пришел черед и ей показать, на что она способна. «Ну-ка, Чубатый, – приказал я беззвучно, – стряхни с себя с себя этого рыжего держиморду, которому нравится висеть на твоем плече». И тот беспрекословно выполнил мое распоряжение. «А ты чего, молчишь? – Не размыкая уст, повелел я взлохмаченной Старшой. – Ну-ка, подай голос!» И она тут же разразилась истошным воплем:

– Люди добрые, да что же это делается? Убивают! За что? Чтобы лишний миллиард загрести?

– Отлично! – мысленно похвалил я своих послушных персонажей и отдал новую команду. – А теперь, раз пошла такая свадьба, всем ковать победу кто как может!

А все словно только того и ждали. «Уф-ффф!..» – Выдохнули дружно и пошли на экскаватор, сметая на своем пути окончательно сдувшихся охранников и ментов.

– А ты чего примерз? Ну-ка, покажи, на что ты способен! – прикрикнул я и на себя, сам же себе козырнул. – Есть! – И ринулся в кучу-малу, в которую буквально на глазах превращался экскаватор. Несколько человек наших удобно расположились рядом с Укротительницей в ковше. Остальные гроздьями облепили кабину, в которой сидел бледный вытаращенный экскаваторщик. Я тоже стал громоздиться на подножку, не переставая при этом руководить «процессом», пребывая одновременно и в гуще жизни, и над ней.

– А вот и вы, как раз вас здесь и не хватало! – поприветствовал я вызванных моей неуемной фантазией главного застройщика и деятеля из префектуры. – Давайте подключайтесь, с вами веселее будет!

И те, полностью подвластные моему творческому замыслу, замельтешили вокруг экскаватора вместе с охранниками и ментами. Да, знайте теперь, какой я! Самому Затейнику могу конкуренцию составить! А может, он – это на самом деле я? С этой мыслью я лягнул ногой пытающегося оторвать меня от экскаватора держиморду, но не удержал равновесия и сорвался. Охранник хотел меня схватить, но я увернулся и, петляя, как заяц, побежал вдоль забора, стараясь не выпускать из поля зрения происходящего на пятачке перед воротами. Пока не услышал собачий лай.

Это была Псина! Она неслась по двору прямо ко мне! А за ней с испуганным лицом бежала Айгуль. Мне ничего не оставалось, как повернуть навстречу им, и уже через пару мгновений мы бы поравнялись… Если б только не грузовик, который до сих пор стоял поодаль, а тут вдруг взял и резко стартанул. Наверное, сидящий в нем водила решил прорваться к воротам, воспользовавшись тем, что все сконцентрировались вокруг экскаватора, а о нем забыли. А дальше все слилось воедино: визг тормозов и пронзительный крик Айгуль. Грузовик встал, как вкопанный, я обогнул его и словно в полусне увидел у переднего колеса Айгуль. Она стояла на коленях возле лежащей на земле Псины и спина у нее дрожала от рыданий… Стоп, сказал я себе, это все неправда, потому что этого не было в сюжете!

Глава XXIII

В участке я был такой пустопорожний, как будто меня накачали ударной дозой транквилизаторов. Инспектор, который оформлял мне мелкое хулиганство, временами посматривал на меня то ли с сомнением, что я на такое в принципе способен, то ли с опаской, как бы я тихой сапой еще чего не выкинул. Если верить тому, что было написано в протоколе, я устроил драку с водителем грузовика, но сам я почему-то этого не помнил. Зато помнил, как уже в автозаке увидел в окно стоящий рядом на светофоре «БМВ», а в нем Анатолия – мужа моей сестры Алки. Сто лет не видел, а тут – на тебе. Вольготно раскинувшийся на переднем пассажирском сиденье Анатолий гладил длинную ногу сидящей за рулем женщины, которую я с моей позиции не мог как следует рассмотреть, но это точно была не Алка. Уже потому хотя бы, что сестрица моя машину не водит, да и в Москву давно не выбирается. Однако не скажу, чтобы сие открытие меня поразило. Во-первых, я знал от матери об Алкиных подозрениях. Во-вторых, где вы видели российского мужика, у которого вместе с деньгами не завелась бы длинноногая, а то и две? А в-третьих, не все ли мне равно. Особенно сейчас.

Когда меня выпустили, было уже темно.

– Всего хорошего, – сказал мне дежурный и добавил, – вас ждут.

– Да-а?.. – заторможено протянул я.

А меня и впрямь ждали: Славка и Айгуль. Славка был примерно такой же, как всегда, а Айгуль я узнал с трудом: от слез ее скуластое личико совсем опухло и расплылось. Когда мы встретились взглядами, ее зашатало, и я поспешил ее подхватить.

– Я не знаю… Не знаю, как она вырвалась, – расслышал я сквозь рыдания, – я не хотела… Честное слово, не хотела…

Чтобы хоть как-то ее утешить, я осторожно погладил ее по голове. Волосы у нее были мягкие и прохладные.

– Ну что, пойдем? – спросил Славка и мы пошли.

Шли мы медленно. Славка чуть впереди, мы с Айгуль, приотстав на пару шагов. Я все еще ее поддерживал.

– Извини, но мы похоронили Псину без тебя, потому что не знали, когда ты вернешься, – сообщил Славка, не оборачиваясь.

– Где?

– Да там же, во дворе… Под деревом, у забора… Там никто особо не ходит, но если…

– Ничего, я не против.

– Тогда можно помянуть, – Славка остановился и распахнул полу куртки, во внутреннем кармане которой матово отсвечивала бутылка.

– Можно, – кивнул я, – только не здесь.

– Конечно-конечно, – оживился Славка, явно почувствовавший облегчение после того, как самая тяжелая часть разговора осталась позади.

И уже более привычным для него тоном изложил, что происходило вокруг конюшни в мое отсутствие, хотя я его и не спрашивал. А у ворот, по Славкиным словам, без меня бузили почти до вечера. Народ, конечно, с бульдозера поснимали, а вот укротительницу-депутатшу как лицо неприкосновенное покинуть ковш еще долго уговаривали. В итоге все кончилось тем же, чем и накануне. Не сумевшая прорваться за ограждение техника ретировалась, страсти утихли, люди разошлись. Короче, вопрос остался открытым, но меня это больше не трогало. Я даже отказался подойти к дереву, под которым зарыли Псину, чтобы не столкнуться с кем-либо из своих бывших соратников, возможно стоящих на посту у ворот. Поэтому бутылку мы распили дома на кухне. В основном со Славкой. Айгуль чисто символически отпила глоточек из своей рюмки, которую потом намертво сжимала в руках, глядя на миску Псины возле холодильника. В ней все еще лежал сухой корм.