Глава 25

Шесть, мать его, утра. Трясемся в газели с окнами, плотно закрытыми шторками, в неизвестном направлении. Как же хочется спать. Но маниакальная осторожность не дает мне расслабиться в компании этих людей. Ну кто и что мне может сделать в такой толпе? Но все нутро вопит.

Увы, но подозрения оказались не беспочвенными. Я откинулась на подголовник и лениво наблюдала через чуть смеженные веки за происходящим. На очередном повороте сидящая напротив женщина завозилась с небольшим термосом, привлекая мое внимание.

Пусть покажусь параноиком, но я отчетливо видела, как она посмотрела по сторонам и чуть с промедлением, нерешительно открутив крышку, плеснула содержимое на мое белоснежное пальто. Резко расставив ноги, что-то надоумило сегодня меня надеть брюки, я частично увернулась. Но все же большая часть кофе, по разлившемуся по салону аромату было сложно перепутать, сейчас украшала край моего пальто и ботинки.

Я медленно поднимала взгляд вверх, сжимая в остервенении кулаки.

— Ты специально! Я все видела! — Толкнула ее в плечо.

— Что-о-о? Да как ты смеешь? — из ее уст полилась похабная брань. И ни единого извинения.

— Сука, — пробубнила себе под нос, ища в сумке платок.

Справа мне протянули упаковку салфеток.

— Спасибо, — сказала я с горькой улыбкой. — Толку-то теперь…

— Вот вода еще. Замой и затри. Все равно меньше будет. Плюс подсохнет. — Блондинка рядом улыбалась вполне приветливо.

Рыжая стерва напротив откровенно злорадствовала. Какое же люди дерьмо. А чуйка, чуйка — молодец. Чуйке надо доверять. И, пожалуй, возить с собой костюм для съемок в сумке. Надевая его аккурат перед выходом. Все же глубокая осень. Грязь, слякоть. Могу и без посторонней помощи заляпаться.

Ботинки, конечно, не пострадали. Они хоть и белые, но все же кожаные. А вот пальто… Отнесу в химчистку, но время… в чем идти на съемки завтра? Это реально проблема.

Какая же сука, а… Неужели она настолько наивна, что решила сорвать мое участие такой мелочью? Или я занервничаю и проиграю? Имбицилка с кашей вместо мозгов, не иначе.

От инцидента весь автобус проснулся. Да и мы уже сворачивали к поселку, где будет проходить испытание.

Придется идти без пальто. Надеюсь, воспалением легких это не закончится…

* * *

Войдя в калитку, я сразу поняла, в чей дом нас привезли. Огромный трехэтажный коттедж, обшитый желтым сайдингом, давал сходу понять, что люди здесь некогда жили, обеспеченные. И жили они с размахом.

Порадовалась, что съемки будут вестись в доме и я в своем белоснежном брючном костюме не околею.

— Добрый день, — передо мной стояла взрослая женщина за пятьдесят, с темными волосами, уложенными в короткую стрижку, и приятным доброжелательным лицом. — Расскажите, пожалуйста, о хозяине этого дома. В конверте его фотография. А в этом свертке принадлежавшая ему вещь.

Закрыв глаза и протяжно выдохнув, взяла в руки конверт.

Смотря на бумагу, стала описывать человека, словно вижу на фото без преград.

— Мужчина под сорок… короткая стрижка… усы, — показываю на себе, и, делая вид, что вглядываюсь в конверт, продолжаю, — высокий… в теле такой, — показываю рост, объемы, — серьезный, обстоятельный... — перевожу взгляд на женщину. — Это ваш брат.

— Да, — та еле выдыхает. Выражение лица ее нечитаемое, видимо, услышанное произвело эффект.

Кладу фото на стол, вожу рукой над вещью, которую мне дали.

— Его нет, — показываю на грудь, тыча себя двумя пальцами в область сердца, морщусь, — выстрелы. Пистолет. Но умер он не здесь, — оглядываюсь по сторонам, мы все в той же первой комнате. Выхожу и быстро поднимаюсь по лестнице, останавливаюсь на втором этаже, осматриваюсь, вожу рукой, молчу.

Даю время оператору и хозяйке сравняться со мной.

— Четыре года назад. В больнице он умер. Здесь, в доме, только собака умерла. Больше эманаций нет.

— Да, действительно собака была, Стинг сильно гавкал, ему прострелили челюсть. И умер он на сороковой день, — горько произносит женщина.

Смотрю ей в глаза.

— Они не хотели убивать. Они пришли за другим. И… их не нашли. Никого не нашли… Это неправильно. Его все любили. Много… Много людей плачет, молится за него. Страшная кара ждет его убийц, — закрываю лицо руками, рвано вдыхаю, словно успокаиваюсь, и резко иду на третий этаж.

У ведущей и операторов очень участливые и заинтересованные лица. Все идут за мной следом, не сбавляя темпа.

— Здесь, — говорю громко, четко, — двое, подельники… они воры, вокруг них одни воры, все… группировка это… Тверь… Тверь… — закрываю глаза и тру их пальцами, — тверские… волки чтоли? Те кто стрелял — они пешки. Они должны были просто ограбить. Они думали, что дома никого нет, праздник же был… Тот, который стрелял, он сейчас уже мертв. А второй на зоне. Но не они убийцы… Заказчик есть. Он как будто глава этой банды, — тру лицо.

Шумно выдыхаю, опуская глаза, делая вид, что выжата.

— Мне присесть нужно…

— Да-да, конечно, вот сюда.

Мы садимся с женщиной на диван.

— Понимаете, — обращаюсь к женщине, — там банда целая. Они хотели, чтобы Михаил деньгами с концертов делился. Обворовали бы и сами же потом «помогли». А за помощь потребовали плату.

— Я не знаю, следствие зашло в тупик. Но то, что вы говорите, обязательно передам ведущему дело человеку. Очень многие люди помогали в расследовании. Его все любили, хотели докопаться до истины. Я сестра Михаила Круга. Вы правы во всем, преступники выстрелили ему в сердце, он дополз до соседей, те вызвали скорую и умер уже в больнице через несколько часов.

— Жена у него светлая такая, тоже была, — показываю жестом длинные волосы, — красивая. Женщина взрослая еще была, голову ей проломили.

— Да, свекровь. Ее ударили первой. Жена успела убежать, а Михаила застрелили, — женщина начинает плакать. — Как вы так все увидели?

— Простите, примите мои соболезнования. Никому бы я такого видеть не пожелала. Всех виновных судьба уже наказала. Все получили по заслугам.

Жалко, конечно. Глупая и нелепая смерть. Михаил Круг мужик был талантливый, за таких обидно по-особенному. В прошлой жизни его убийство раскрыли только через семнадцать лет. Может, в этот раз удастся быстрее.

https://www.youtube.com/watch?v=_wnQ3Ow02yQ

* * *

Полдня с девчонками потратили на оптимизацию моего образа. Максимально обезопасить белоснежную ткань одеяний в день съемок, в ноябре, при постоянном передвижении и работе в сомнительных условиях — та еще задачка. До этого мне удавалось отделываться «испугом», но вчерашний день показал, насколько мое положение шатко. Причем поняла это не я одна.

В чем-то я даже их понимаю. Вся такая в белом я была единственная. Как и в принципе в образе девушки-загадки. Это в последующих битвах участники уже будут изгаляться, приходить то с черепом, то с рогами. Видимо, впоследствии организаторы, поняв, что на магии в данном случае каши не сваришь, стали делать шоу не брезгая ничем, впрочем, как и всегда.

Но мы-то люди прошаренные, знаем, умеем, практикуем. Так что, пусть или перенимают бесценный опыт, или обтекают. Третьего не дано.

Пальто, увы, сами мы отчистить не смогли, отвезли в химчистку до следующей недели. Бесилась я знатно. Скорее от бессилия. Ну, объективно, не идти же покупать второе точно такое же? Да и пойди еще найди на мой размер.

Как и раздетой не пойдешь. Подхвачу пневмонию, и «привет» всем моим далеко идущим планам.

Спасла меня умелица Соня. Мы достали ее старое, черное пальто. Пришили поверх белую оторочку по воротнику и манжетам. А низ украсили широким белым кружевом. Его закупили для платья на одну из последующих передач. Но до нее еще далеко, а идти в люди мне уже сегодня вечером.