Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Галь, погнали на речку купаться в субботу, – однажды предложил ей все тот же одноклассник Леша.

Первое, что хотела ответить Галя, – «иди сам с дохлыми рыбами купайся». Но она подумала, что бы сказала на ее месте Лена, если бы ей не очень хотелось идти на грязную мелкую речушку, протекавшую по окраинам их небольшого промышленного городка.

– Леш, так жарко, давай лучше просто погуляем в парке.

Галя не раз наблюдала, как мальчишки сливались, когда Лена вот так, мягко, начинала диктовать им свои условия: не дурачиться в грязных от ила трусах на глинистом берегу, а прилично одеться, прийти в парк и вести разговоры.

– Ой, я забыл, в субботу мать просила с ней на дачу ехать. Давай потом, – предсказуемо дал заднюю Леша.

– Как хочешь. – Галя пожала плечами, в точности повторив жест одноклассницы.

В общем, до конца школы она научилась виртуозно копировать Шарафееву. И в старших классах девочки стали близкими подругами.

Кстати, Лена Урбанович к этому времени перебралась с родителями в Белоруссию. Ну а Лена Титова перешла в гимназию. И в классе осталась всего одна Лена.

Галя почувствовала, что появилось вакантное место.

«А что, я тоже могу стать Леной… Лена Вержакова – нормально же звучит», – мечтала девочка. Паспорт ей уже выдали в 16 лет с дурацким, на ее взгляд, именем Галина.

«Вот выйду замуж, поменяю и фамилию, и имя», – твердо решила она.

2.

Наступили 90-е годы, жизнь была не сахар, родители и той и другой тянули, как могли. Ну а для девчонок наступила студенческая жизнь. И им все же пришлось расстаться.

Лена готовилась в областной университет, она хоть и не без проблем, но поступила с первого раза. Предсказуемо среди экзаменаторов в комиссии были не только женщины. Профессора-мужчины с филфака, естественно, привыкли к красивым студенткам, их на этом факультете всегда было предостаточно, но в Лене Шарафеевой был особенный магнетизм, так что на устном экзамене ей было несложно получить балл повыше.

– Галка, привет! – крикнула в трубку Лена. – Я поступила! Поздравь!

Она звонила подруге с переговорного пункта на почте. В общежитии, куда ее определили, нельзя было говорить по междугородной линии. Да и заселение начиналось только в конце августа, впереди было целое лето.

– Поздравляю, молодец. – Галя постаралась быть искренней, но это выходило не очень. Именно сейчас рвалась пуповина, которая долгие школьные годы связывала ее с подругой. Девушке казалось, что без Лены от нее самой останется лишь жалкая горстка никому не нужных, блеклых и скучных мыслей, некрасивая походка и тяжелые щиколотки. Не будет той, которая все эти годы подсвечивала унылую жизнь Гали. Она была уверена, что без Лены будет никому не нужна, особенно парням.

– Ну а ты? Ты поступила? – Лена пузырилась от счастья.

– А что я? Тебе везет, ты в большой город уехала, а меня вот мать с тобой не пустила. Так что, конечно, поступила, чего ж тут не поступить.

– Ты ко мне на каникулах будешь приезжать, не кисни, – беззаботно прокричала в трубку Лена.

Галя же понимала, что никуда она не поедет на каникулах. Во-первых, летом мать всегда запрягала ее в огороде, она бы не отпустила ее поехать к подружке. Во-вторых, у них в семье денег особо не водилось, никто ей не даст и рубля, чтобы поехать развлекаться к Лене. Она и поступала-то в техникум на технолога металлообработки, чтобы устроиться на местное предприятие к отцу в цех и сразу начать нормально зарабатывать. На дворе стоял 1992 год, и пока никто не мог знать, что уже через два года предприятие приватизируют и настанут трудные времена.

– Поздравляю тебя, Лена, всего тебе самого наилучшего, – официальным тоном произнесла Галя. Она говорила с домашнего телефона, родители были на работе, поэтому не видели, как дочь с силой брякнула трубку, схватила подушку с дивана и уткнулась в нее раскрытым кричащим ртом.

Именно в этот момент для Гали закончилось детство, но никуда не исчезло тягучее чувство зависти и ревности. Ей было обидно, что теперь красавица Лена будет учиться в большом городе, без нее смеяться над шутками умных студентов, зубрить свои странные филологические предметы, пить вино и целоваться в загадочных подворотнях с лучшими парнями курса. А что останется Гале? Скукота в заштатном городишке, студенты-технари, которые и двух слов связать не могут, а в компаниях предпочитают пить не вино, а водку, зубрежка какого-нибудь материаловедения и материнский пилеж по поводу и без.

Вдоволь наплакавшись в подушку, Галя встала и прошлепала в ванную. Из зеркала на нее смотрела девчонка с опухшими глазами.

«Первым делом нужно избавиться от этой дурацкой косы», – решила Галя. Она перекинула свою довольно толстую косу со спины на грудь, на ее конце была яркая резинка, теперь такие можно было купить в любом ларьке, и Лене Урбанович было бы нечем хвастаться.

«Фу, уродина». – Галя пошарила в тумбочке под раковиной и извлекла из ее недр большие ножницы. Она решительно приставила их к косе и начала резать, волосы поддавались неохотно, поэтому пальцы побелели и заныли.

«Все равно отрежу!» – Галя продолжала уничтожать косу, которую растила со школы.

Когда дело было сделано, она расстроилась еще больше, потому что на голове образовалась какая-то ерунда: ни косы, ни нормальной прически. Девушка опять кинулась в слезы.

«Это все Ленка виновата, это из-за нее я страдаю! Пусть у нее все будет плохо, пусть ее выпнут из универа, пусть она спутается с каким-нибудь уродом! Пусть у нее лицо прыщами покроется! Пусть она залетит от первого встречного!» – Галя изрыгала самые страшные проклятья для девушки тех лет. В конце концов ей стало легче.

– Галя! Боже мой, что ты с собой натворила! – всплеснула руками мать, когда пришла вечером домой. Она была довольно молодая женщина, ей не было и сорока лет, но дочке она казалась старухой.

Мама поставила тяжелые сумки из магазина в коридоре, разулась и взяла дочь за плечи. Повернула ее из стороны в сторону и задумчиво произнесла:

– Я дам тебе денег, только сходи в парикмахерскую и приведи в порядок свою голову.

Длины волос Гале хватило, чтобы сделать модную и недешевую тогда стрижку «американка». Она ей шла, делала лицо милее, так что впервые она почувствовала на себе взгляды парней, когда рядом не было Лены. Это оказалось приятно. Но все равно 1 сентября, среди студентов, чувствовала, что как будто занимает не свое место, будто взгляды парней принадлежат не ей, а Лене, которой и в помине не было рядом.

Прямо на первой паре к ней подсел кудрявый парнишка в кожаной куртке. Наличие этого предмета в гардеробе буквально кричало о том, что ее обладатель очень крут. И тут было два варианта для 17-летнего паренька: или куртку ему купили родители, а значит, в семье водились деньги, или он взял ее сам, ошиваясь с «настоящими пацанами», крышевавшими рынок и все ларьки в округе. В общем, снимать этот паспорт благосостояния в аудитории он даже не собирался.

– Привет, – бросил он Гале и сел, скрипнув рукавами.

– Привет. – Она покосилась на кожаное великолепие.

– Я Костя, а ты?

– Лена, – неожиданно даже для себя сказала Галя.

– Листок есть?

Галя молча взяла тетрадь и вырвала из середины двойной лист.

– Вот, – протянула она бумагу.

– Спасибо, Ленок. Можно так тебя называть?

Галя точно знала, что если бы какой-то парень удумал назвать Лену Шарафееву Ленок, он получил бы вежливый, но очень твердый отказ, после которого никому бы не захотелось продолжать фамильярничать. Но Галя была сражена лихостью, кудрями и кожаной курткой, поэтому ответила:

– Да, конечно.

– Ты сегодня после пар свободна?

– Да, – не задумываясь ответила девчонка.

– Погуляем?

Галя утвердительно кивнула и сделала вид, что очень внимательно слушает лектора.

Она влюбилась в Костю, как кошка. Уже через неделю жарких поцелуев в подъезде он предложил после занятий заглянуть к нему домой.

– Мамка на работе, – пояснил парень.

2
{"b":"821400","o":1}