Дашдамиров. Какое тебе дело до этих людей? Вот не думал, что ты такой демагог.
Рагимов. Я звонил председателю вашего Комитета - он сказал, что они были у него и умоляли избавить от тебя.
Дашдамиров. Сволочи.
Э н в е р (убежденно). Они разведутся, но будет поздно.
Рагимов. Он не откажет мне, если я попрошу его... он так и сказал. Но ему перед людьми неудобно, перед коллективом техникума.
Дашдамиров. А передо мной ему удобно?! Он не думает о том, что рано или поздно и для него такой день настанет? Он что, считает, что вечно будет занимать свое кресло? Если он не поможет мне сегодня, то кто поможет ему, когда настанет его день? Неужели вы этого не понимаете?
Рагимов. А что он скажет твоим сослуживцам?
Дашдамиров (жестко). Ничего. Ничего не надо говорить им. Они сами все поймут. И замолчат. Если дать им сейчас по башке, они надолго притихнут. Люди любят дисциплину. Разве бы они полезли наверх с жалобами, если бы была дисциплина?! Они же не делали таких вещей раньше! Это мы сами их распустили. Чуть что - наверх лезут, не о работе думают, а о своих правах, каждый считает себя руководителем... Нет, так работать нельзя, так ни о каком движении вперед и думать нечего. Только железная дисциплина может обеспечить нам продвижение к цели! Если сейчас вкрутить мозги этим учителям, то они надолго успокоятся. Поверь мне!
Али. Хор-рош пиво!
Рагимов. Вот этого-то я и боюсь!
Дашдамиров. Я тебя не понимаю...
Рагимов. Ты меня не поймешь... Прошу, не обижайся на меня...
Дашдамиров. Да что мне на тебя обижаться! Глупый ты человек, рубишь сук, на котором сидишь. Ничего, вспомнишь когда-нибудь мои слова, да поздно будет. Таких, как ты, я много видел. Много вреда вы принесли... и принесете еще... Гуманисты... Ничего, время покажет. Поймете свои ошибки. Народу гуманизм не нужен. Ему вера нужна и сила. Руководить им нужно, направлять. Тогда он горы с места сворачивать будет, чудеса творить. А такие, как ты, распускают его, сеют сомнения в авторитетах. Да, были у нас ошибки, - только тот, кто не работает, ошибок не делает, - но зачем их раздувать, зачем раскрывать перед всеми, зачем выставлять себя напоказ в глупом свете перед врагами? Кому это нужно?
Рагимов. Нам это нужно.
Дашдамиров. Кому это - нам?
Рагимов. Всем. Всему народу.
Дашдамиров. А зачем?
Рагимов. А затем, чтобы поскорее освобождаться от тех, кто совершает эти ошибки, чтобы не занимали они десятилетиями своих постов, заслужили того или нет. Чтобы дураков сменяли умные, чтобы не было застоя...
Дашдамиров. Это ошибочная философия. Дело не в людях. Уходят одни люди приходят другие, люди все одинаковы.
Рагимов (спокойно). Почему же одинаковы? Вот уйдешь ты, а твое место займет настоящий педагог - тот, кто по праву должен занимать это место.
Дашдамиров (после паузы). Сволочь ты... Неблагодарная сволочь. Наконец-то раскрылся. Радуешься моей беде? Так-то ты меня благодаришь за хорошее? Жизнью своей рисковал из-за тебя. Ничего, и ты доживешь до такого дня, мало осталось.
Рагимов. Извини... Ты сам вынудил меня сказать. Извини... Я пойду... До свидания.
Дашдамиров (вслед ему). Иди... иди. Мало осталось... С каким удовольствием я плюну тебе в рожу!..
Рагимов (выходит из комнаты и идет по балкону. Проходя мимо Мансура и его друзей, останавливается). Кто из вас сын Дашдамирова?
М ансу р. Я.
Рагимов. Иди наверх. Ты нужен сейчас своему отцу. (Уходит.)
Наверху Дашдамиров грузно откидывается к спинке кресла, голова и руки бессильно повисают - ему плохо.
М а н с у р (Энверу и Али). Я сейчас приду. (Поднимается по лестнице.) Али, не беспокойся о голубях, я поговорю с Салехом... (Идет по балкону, входит в комнату, видит отца.) Папа, папа, что с тобой? Помочь тебе? Тебе нужно на свежий воздух.
Дашдамиров (резко). Не надо.
М а н с у р. Кто этот человек? Что случилось?
Дашдамиров. Все в порядке. Занимайся своими делами. (Медленно поднимается и нетвердым шагом выходит на балкон. Садится на стул, тяжело дышит.)
Энвер и Али удивленно наблюдают за ним. Н у р и выходит из своей будки. Во дворе появляются Салех, 3 е и н а б Шаргия и Фарид в новом костюме. В руке у Салеха чемодан.
Зейнаб (оживленно). Купили. Теперь все, что полагается, есть - и сладости, и гарнитуры, и отрезы на платье, и серьги, и кольца. (Энверу.) Желаю тебе, чтобы и ты поскорее свадьбу сыграл. Не откладывай надолго, доставь нам, старикам, радость,
Нури показывает на балкон, Зейнаб умолкает, и все смотрят на Дашдамиро-ва... Али, пользуясь этим, прячет бутылку. Дашдамиров уходит в дом..
Нури (Фариду). Хороший костюм.
Все осматривают костюм Фарида. Мансур тоже спускается вниз-. Салех. А ну, повернись. А теперь так.
Фарид демонстрирует костюм.
Мансур. Мне тоже надо такой сшить.
Фарид. А ну-ка, примерь. (Снимает пиджак.)
Мансур натягивает пиджак на себя. В этот момент раздаются крики женщины за зеленой дверью. Громкие, тоскливые, отчаянные, они просят о помощи. Они настолько неожиданны, что даже жители двора, привыкшие уже к ним, остолбенели. Впрочем, такое впечатление скорее вызвано поведением Мансура, который после первого же крика пошел к зеленой двери. Он лишь на мгновение замер в состоянии прерванного движения, с наполовину надетым пиджаком, а потом двинулся к ней, не очень быстро, но как-то неотвратимо, и ясно было, глядя на него, что никто не может его остановить. Жители двора наблюдают за ним, не делая даже попытки помешать. Только Фарид, когда Мансур, натолкнувшись на дверь, дернул ее изо всех сил, крикнул: "Не надо, Мансур!" Но было уже поздно. Зеленая дверь поддалась, и Мансур исчез за ней... Еще несколько мгновений слышатся женские крики, потом они смолкают, и вдруг раздается громкий крик мужчины. И тогда все жители двора одновременно бросаются к зеленой двери, толпясь и мешая друг другу, и исчезают за ней один за другим. Слышны их удивленные возгласы.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Тот же двор на следующий день. В будке стучит молотком Нури, на балконе второго этажа сидит на стуле Габиб Дашдамиров и смотрит вниз. Такое впечатление, что он наблюдает за работой Нури. Зейнаб, Шаргия и Рена кончают накрывать три длинных П-образно поставленных стола. Парадно одетые Салех, Энвер, Фарид, Мансур и Али стоят посреди двора.
Энвер. Если мы все дадим показания, это поможет делу.
Фарид (Мансуру). Я уверен, что все будет в порядке: ведь ты оказал помощь.
Мансур. Есть статья: "Превышение необходимых мер обороны". Я не должен был его бить.
Энвер. А что ты должен был сделать с этим садистом?
Мансур. Всего восемь дней осталось, через восемь дней это было бы не так страшно.
Фарид. Не надо было его бить. Оттащил бы его в сторону - и все.
Салех (мрачно). В такие минуты человек не думает. Хорошо, что не я там был. Я бы убил его.
А л и. А что он ему сделал? По морде дал пару раз - и все.
Мансур. В моем положении и этого достаточно.
Энвер. Какое свинство творилось на наших глазах, и мы терпели....
Фарид. Откуда мы знали?
Энвер. Но мы же слышали крики. Она же звала на помощь.
Фарид. Мы не знали, что именно там происходит. Они же все-таки муж и жена.
Али. Он хотел, чтобы она назад в деревню уехала, к матери своей, поэтому бил ее, чтобы жилплощадь освободила.
Энвер. Если бы за нее заступился кто-нибудь из нас, все было бы гораздо проще.
Салех. Теперь поздно об этом говорить.
Фарид. Обидно! Через восемь дней уже не действовали бы эти два условных года.
Зейнаб. Я этому участковому глаза выцарапаю, - сколько раз ему говорили о том, что она кричит!
Энвер. Теперь этот негодяй года три получит.
Фарид. Мансуру от этого не легче.
Энвер. Это же несправедливо!
Мансур. С точки зрения закона - все правильно. На мне еще два года висят. И потом, это произошло в его квартире. Это важно - я ворвался к нему, а не он ко мне...
