- Что ты можешь сказать обо мне, Забиба?

- Несмотря на ту форму, воплощением которой ты сейчас являешься, твоя сущность может повернуть тебя в таком направлении, что ты сочтешь возможным и правильным общаться со мной, преданным тебе представителем народа, мой великий царь.

- Быть тому! Но ты говоришь обо мне так, словно я изолирован от своих подданных и не вижу их.

- Самое главное не в том, чтобы ты их видел, господин мой. Главное, чтобы они жили в твоей душе и чтобы ты знал их. Чтобы ты жил среди них и понял, когда и почему они соглашаются, а когда и почему не соглашаются. Чтобы ты приобрел такой опыт, как будто ты один из них в то время, когда правишь ими.

- Но мне приходилось встречаться с простыми людьми, когда я жил за пределами этого дворца. Я встречался со стражниками, садовниками, иногда с поварами.

- Пусть так, мой царь, тебе приходилось иметь с ними дело.

- Но ведь так и было! Я встречался с ними!

- Прости меня, мой господин, я не говорю, что ты обманываешь, я не сомневаюсь в твоих словах. Памятуя о том, что большинство царей лгуны и заслуживают того, чтобы в их словах сомневались, я верю, что сейчас ты говоришь правду. Я поставила слово "пусть так" рядом со словом "приходилось" и сказала "пусть так, тебе приходилось иметь с ними дело", желая показать, что есть разница между состоянием, когда эмир встречается с теми, с кем он иногда встречается, и состоянием, когда человек живет среди других людей. Ты встречался со стражником, который отдавал тебе приветствие, давая тебе почувствовать, что ты эмир. Ты встречался с крестьянином, который склонялся перед тобой и застывал на месте, когда ты проходил мимо, показывая тебе, что ты эмир. Ты встречался с поваром, но только для того, чтобы распорядиться насчет приготовления пищи. Разве ты пробовал ударить кого-нибудь, и разве били когда-нибудь тебя самого, чтобы научить тебя, как следует драться, чтобы, после того как ты упал, ты мог подняться и вернуть долг обидчику и свалить его вместо себя? Пробовал ли ты пройтись босыми ногами по земле, чтобы испытать то, что чувствуют нищие? Бывало ли с тобой так, что ты хотел что-нибудь съесть, но не мог получить еды, познав, что такое чувство голода? Приходилось ли тебе просить в долг на кусок хлеба для семьи или платить за аренду дома, чтобы понять чувства нуждающихся? А пробовал ли ты, как простой человек, убеждать женщину в том, что ты достоин возлечь с ней, дабы после этого ваши отношения стали крепче? Разве вправе та, что должна спать с тобой, отказаться от этого?

- Что касается последнего, то она вправе согласиться или отказаться.

- Но разве все женщины в царских дворцах пребывают в одинаковых условиях так, что каждая может воспротивиться воле царя? Что, если женщина по своей воле откажется переспать с тобой?

Царь отвечал:

- Главное, что она свободна в этом.

- Нет, нет, мой великий царь, та, которую ты пожелаешь, достается тебе при любых условиях, и не бывает так, что тысячи царей соперничают из-за нее, как соперничают из-за нас мужчины в обычной жизни. Царь всегда один. А когда конкуренцию заменяет монополия, свобода выбора исчезает. Если ты ликвидируешь свободу выбора, не предоставляя равнозначной альтернативы, значит, ты предлагаешь неважный товар.

- Разве я неважный товар, Забиба?

- Нет, мой царь, но ты обладаешь законным правом сделать так, чтобы народу жилось хорошо. Ты можешь стать его влиятельным и могущественным вождем. А я хочу стать твоей верной помощницей, которая поддержит тебя во всех этих начинаниях. Если нас обоих ожидает провал, то я вернусь к своей обычной жизни и к своему прежнему состоянию. А ты примкнешь к кавалькаде царей, которых я назвала неважным товаром.

- Ты решила меня оставить, Забиба?!

- Нет, господин мой, вовсе нет. Я решила всегда поддерживать тебя с тех пор, как ты позволил мне быть рядом с тобой, и мне уже однажды выпал шанс показать свою преданность тебе. Я частица своего народа, и в моей совести есть часть его совести, и если нам с тобой ничего не удастся, это будет значить, что это ты меня оставил. А это произойдет в том случае, если ты пойдешь одной дорогой, а народ - другой, если каждый из нас примкнет к своему кругу: ты останешься с царями, а я вернусь к народу.

- Но ведь и простые люди не всегда бывают правы, Забиба.

- Да, но и аристократы не всегда занимают правильную позицию, царь мой, даже по вашим меркам. Только общее мнение народа, как квинтэссенция его существования, оказывается верным, в том случае когда он сам распоряжается своей свободой, а аристократия полностью отвечает за то, что она делает, мой господин. Что же касается отдельных случаев и исключений, то о них особый разговор. В плане того, о чем мы с тобой говорили, позиция народа в отношении царя, который отстранился от него, будет верной.

- А что может заставить народ доверять царю, Забиба?

- Причина доверия кроется в честности. Царь должен быть честным с самим собой и со своим народом, отстаивать интересы народа, а не свои собственные, связывать свою совесть с совестью народа, радоваться и скорбеть вместе с ним. Он должен всего себя отдать народу, избегать своих желаний и научиться у народа быть равным ему.

- Но это не одно качество, а множество качеств, - сказал царь.

- Да, мой царь. А разве одного качества достаточно, чтобы быть царем?

- Разве царь не вершина пирамиды общества и не его голова?

- Разве вершина горы будет вершиной, если она ничем не отличается от склонов? Если предположить, что для царствования достаточно одного качества, то почему ты требуешь от человека многих положительных качеств, чтобы он имел право называться твоим подданным?

- А каких положительных качеств я требую от своего подданного?

- Чтобы он был тебе преданным и не предавал тебя. Чтобы повиновался твоим приказам и по первому зову вставал в ряды твоей армии. Чтобы сражался и не отступал, то есть был храбрым. Чтобы не возмущался, когда ты забираешь его землю и жалуешь ее эмирам или когда расширяешь границы своей собственности. Все эти качества, великий царь, необходимы, чтобы быть твоим подданным, а сам ты, пребывая на вершине власти, ограничиваешься всего одним качеством, полагая, что тебе его вполне достаточно, чтобы быть хорошим царем.