— Теперь ешь.

Мое тело содрогнулось, его требовательное поведение было одновременно волнующим и эротичным, черт возьми. После того, как я была с Ноем, трудно было представить, что я когда-либо считала свою сексуальную жизнь полноценной. Один только поцелуй Ноя удовлетворял меня в десять раз больше, чем секс с Окли. Я не была уверена, было ли это из-за того, что Ной был более опытным, или из-за ощутимого притяжения между нами. Эта связь, казалось, тянула нас все ближе и ближе друг к другу, как бы мы ни старались ее игнорировать.

Я поставила на последнее.

Желая подчиниться — даже если бы это было просто съесть, чертов блинчик — я положила кусочек в рот. Это был воздушный и масляный рай, кленовый сироп и сахарный вкус взорвали мои вкусовые рецепторы.

— Вау, Ной. Это восхитительно. — Я откусила еще кусочек, смакуя вкусную легкость на языке. — Последний раз я ела такие вкусные блины… — Ностальгия подкралась ко мне, и мои слова застряли в горле.

Ной присел рядом со мной.

— Это нормально — скучать по ней.

— Я знаю. — Было трудно сдержать слезы. Я усмехнулась. — Знаешь, что самое ужасное? То, что я больше не могу думать о своей умершей матери, не думая об Эленор. — Я проткнула блинчик вилкой. — Эта шлюха-золотоискательница запятнала память моей матери и сделала потерю мамы еще хуже.

— Тогда почему бы тебе не уехать? Почему бы не сделать то, что сделал Спенсер? Удалить себя из токсичной среды.

— Я бы уехала завтра, если бы могла. — Я откинула свои кудри назад ладонью. — К сожалению, это не так просто.

— По мне, так все очень просто.

— Ну, это не так, — огрызнулась я, и Ной просто прищурился, глядя на меня. — Прости. Я не хотела… — Я глубоко вдохнула, позволяя воздуху наполнить мои легкие вместе со сладким запахом сиропа. — Я обещала маме всегда оставаться рядом и заботиться об отце. И вот я выполняю это обещание. — Я отрезала еще один кусочек блина и отправила его в рот.

Я наполовину ожидала, что Ной скажет мне речь, подобную той, что произнес Спенсер — о том, что это моя жизнь и что моя мама, вероятно, не хотела бы, чтобы я сдержала свое обещание, если это означает, что я буду несчастной до конца своих дней.

Но он этого не сделал. Вместо этого он нежно положил руку на мое обнаженное плечо, сжимая.

— Я понимаю. Я знаю, каково это — держать обещание… даже если оно мешает тебе жить.

По тому, как потускнело выражение его лица, а взгляд стал расфокусированным, я поняла, что то, о чем он говорил, сковало его в прошлом. Мне хотелось залезть и проталкиваться, счищать слои, задавая вопросы, чтобы найти центр. Его центр. Но крошечный голосок призывал меня не ковыряться в ранах, которые легко могут снова начать кровоточить.

Я прочистила горло и сосредоточилась на полусъеденном блине передо мной.

— Неважно. Даже если бы я не дала этого обещания, я бы все равно осталась здесь. Чтобы быть ходячим напоминанием для Эленор, что мой отец когда-то любил другую женщину. — Я пожала плечами. — Просто чтобы убедиться, что она не забудет, кто настоящая королева Уитлок.

Ной хмыкнул и слегка покачал головой.

— Напомни мне не нарываться на тебя. — Он наклонился ближе, положив руку на спинку моего стула. — Эй, я знаю, что тебе и твоим братьям не нравится Эленор, и это нормально. Но, хотя я не так хорошо знаю твоего отца, я думаю, что то, что он полюбил другую женщину, не означает, что он меньше любит твою мать или память о ней.

— Мне трудно даже представить себе это. Думать, что мой отец может по-прежнему любить мою маму и при этом делить постель с другой женщиной. Особенно с той, которая вдвое моложе его.

Ной прочистил горло и выпрямился на своем месте.

— Да ладно. — Я закатила глаза. — Между нами пятнадцать лет разницы в возрасте. А не двадцать пять. Я искренне не понимаю, почему тебя это беспокоит.

Он проглотил кусочек и сделал глоток своего кофе.

— Может быть, меня беспокоит не столько разница в возрасте.

— А что тогда?

Он не смотрел на меня, рассеянно проводя вилкой по блину.

— Как ты сказала, у каждого свой крест, который он должен нести. Может быть, я слишком забочусь о тебе, чтобы сознательно взваливать на тебя свой. — Он посмотрел на меня. — Ты молода. Ты прекрасна. И ты заслуживаешь человека с чистым листом.

— А что, если я не хочу кого-то с чистым листом?

Он бросил на меня косой взгляд.

— Тогда это та часть, где я разыгрываю карту возраста, говоря тебе, что ты слишком молода, чтобы знать, чего ты хочешь.

— Это несправедливо.

— Жизнь несправедлива, малышка. Ты знаешь это. — Он откусил еще кусочек, несмотря в мою сторону.

Я положила вилку на тарелку и повернулась на своем месте, чтобы посмотреть на него прямо.

— Как ты это делаешь?

— Что делаю?

— Делаешь вид, что тебе не все равно, а через минуту притворяешься, что тебе наплевать.

— Это не так.

— Тогда как же это на самом деле?

Что-то темное мелькнуло в его глазах, он наморщил лоб и нахмурил брови.

— Я слишком хреновый для тебя, Сиенна.

— Может, ты позволишь мне решить это самостоятельно?

— Это не то решение, которое ты можешь принять, когда у тебя нет всех фактов.

— Тогда расскажи мне.

— Господи Иисусе. — Он бросил вилку и рывком поднялся со своего места. — Что тебе от меня нужно?

Я встала, плотнее прижимая простыню к груди.

— Я не хочу от тебя ничего, кроме того, чтобы ты был верен своим чувствам.

— Поверь мне, это все, что я делал последние шесть гребаных лет. Вел себя в соответствии с тем, что я чувствую.

— Я не говорила о твоей бывшей жене. Я имела в виду… себя. — Мои щеки горели, смущение закралось в душу, когда я подставила себя под унижение, сомневаясь, что он испытывает ко мне такие же чувства, как я к нему.

Ной просто стоял там, проведя рукой по волосам и потирая затылок — замкнутый и раздраженный темой нашего разговора. Я могла видеть, какой дискомфорт он испытывает, говоря о том, что происходит между нами.

Я глубоко вдохнула, сжимая простыню между пальцами, чтобы было легче идти, обернув ее вокруг себя.

— Знаешь что, все в порядке. Ты прав. Ты с самого начала был против того, чтобы между нами что-то было. А я продолжала настаивать, вместо того чтобы понять намек. — Я уже собиралась повернуться и направиться в спальню, когда мне пришло в голову. — Это она, не так ли?

— Что?

— Твоя бывшая жена. Ты все еще любишь ее.

Он зажал нижнюю губу между зубами и покачал головой.

— Ты слишком далека от истины.

— Это единственное, что имеет смысл. Я знаю, что эта наша связь — не просто улица с односторонним движением. Ты тоже это чувствуешь. Но что-то удерживает тебя…

— Ты знаешь…

Я подняла руку.

— Клянусь Богом, если ты скажешь мне, что это из-за разницы в возрасте, я, блядь, закричу. Всего пятнадцать лет, Ной. Пятнадцать. Прекрати вести себя так, будто ты достаточно взрослый, чтобы быть моим отцом. — Простыня продолжала выскальзывать из моей хватки, и мне пришлось снова натянуть ее покрепче. — Ты закрыт и против того, чтобы между нами что-то произошло из-за нее.

— Но что-то произошло, Сиенна. Многое произошло между нами. Иди, посмотри на синяки на своих бедрах, если ты забыла. — Он наклонил голову в сторону, его пронзительные глаза сверкнули в мою сторону. — Та боль, которую ты чувствуешь между ног, это грубое ощущение того, что тебя трахнули — это из-за меня. Это я сделал. Я трахал тебя. Не Окли. Не кто-то другой. Я.

Тепло разлилось по моей груди и шее.

Медленно, расчетливо, шаг за шагом Ной приближался ко мне, сокращая расстояние между нами — пространство, в котором я нуждалась, чтобы дышать.

— Между нами многое произошло, Сиенна. И, клянусь Богом, если бы я мог сделать это снова, я бы ничего не изменил. Так что не думай ни секунды, что я колеблюсь из-за бывшей жены, о которой я не слышал годами. Женщина, с которой у меня нет никаких контактов. — Он остановился передо мной, аромат красного перца и пачули наполнил воздух, почти мгновенно опьянив меня и заставив тяжело сглотнуть. Моя кожа покрылась мурашками, когда он провел тыльной стороной ладони по моей обнаженной руке, оставляя след горящей плоти. — Я не могу обещать тебе ничего, кроме сегодняшнего дня. Я не могу обещать тебе завтра. — Без предупреждения Ной схватил меня за локоть, а другой рукой впился в бедро, заставив меня повернуться, прижимая меня к стене, прижимая свое твердое тело к моему. — Но есть одна вещь, которую я могу тебе пообещать.