– Вызовите меня свидетельницей, – попросила мисс Пентикост окружного прокурора. – Обещаю, я покажу присяжным, что за человек мистер Сендак.

Лилиан Пентикост не разбрасывалась обещаниями понапрасну, и окружной прокурор это знал. И вот мы здесь. Последний день, последний свидетель, и исход всего дела зависит от моего босса.

Кто-то однажды сказал мне, что леди не потеют, но, думаю, меня сложно назвать леди. Я взмокла, как и вся остальная публика.

Сидя на заднем ряду зала суда, я смотрела, как Говард Кларк, помощник окружного прокурора, вытянувший короткую соломинку, начал задавать мисс Пентикост обычные вопросы: что да почему. Все это было для меня не ново, и я воспользовалась возможностью перечитать телеграмму, которую этим утром доставил к нашей двери выбившийся из сил посыльный из «Вестерн юнион».

«Руби убита. Цирк сейчас в Стоппарде, штат Виргиния. Нужна помощь профессионала. БХ».

БХ – это Большой Боб Хэлловей, владелец и шпрехшталмейстер передвижного цирка Харта и Хэлловея. Еще в телеграмме был номер телефона, по которому с ним можно связаться.

Когда принесли телеграмму, мисс П. была наверху и пыталась собраться с силами. Я еще не показывала ей телеграмму. Не хотела отвлекать ее от предстоящего суда.

Я же, с другой стороны, могла позволить себе роскошь отвлечься на другие мысли.

Руби Доннер. Удивительная Татуированная Женщина.

Невероятный пейзаж из роз и рыбачек, сердец и русалок и пиратских кораблей, изумрудно-зеленая змея, извивавшаяся по ее левой ноге от кончиков пальцев до бедра и выше. Когда я в последний раз видела Руби, рисунков было больше трехсот.

С тех пор прошло четыре года. Мне было интересно, что она подумала бы о малышке Уиллоджин Паркер, нарядившейся для похода в суд в юбку и жакет, чтобы слиться с публикой на дешевых сиденьях.

Сидящие рядом репортеры посмеивались над моей одеждой.

– Решила замаскироваться под секретаршу? – спросил острослов из «Таймс». – Можешь сесть мне на коленки и писать под диктовку, Паркер, когда только пожелаешь.

Я показала ему средний палец и негромко предложила сесть на него.

– Ну, не будь такой, Рыжуля. Я же просто шучу.

И это журналюги называют флиртом.

Я невольно пригладила непослушные рыжие кудри. Последние восемь месяцев я пыталась отрастить волосы, и впервые со школьных времен они доставали мне чуть ли не до плеч. Мои пальцы тут же запутались, я с трудом выдернула их из волос. Я огляделась – не заметил ли кто, но все взгляды были прикованы к свидетельской трибуне.

Руби.

Однажды я спросила ее: «Зачем ты это делаешь? Наверняка ведь жутко больно».

Она улыбнулась так, что у меня мурашки пошли по коже.

– Еще как. Но не сильнее, чем от всего остального.

Тогда мы еще много о чем разговаривали, и в конце концов я выставила себя полной дурой. Но сейчас не стоит об этом думать. Кларк уже закруглялся, главное представление вот-вот начнется.

Уитсен подошел поближе к свидетельской трибуне с уверенностью, которая едва ли была напускной. У него была репутация лучшего адвоката в городе. «Нью-Йоркер» назвал его «Перри Мейсон из реальной жизни», и знающие люди это не оспаривали.

Вдобавок с него могли бы рисовать книжные обложки. Уитсен был высоким, широкоплечим и голубоглазым, с внешностью Гэри Купера. Конечно, среди присяжных не было женщин – хотя это ничего не значило, – но он излучал ауру хозяина положения. Люди охотно шли за ним, куда бы он их ни повел. Задача моего босса заключалась в том, чтобы вырвать из его рук поводья.

– Мисс Пентикост, верно? – начал он.

– Да.

Он кивнул и улыбнулся, бросив быстрый взгляд на присяжных. Я сидела не под тем углом, чтобы перехватить этот взгляд, но представляла, что он означает. «Слишком много о себе возомнила, чтобы выйти замуж? Трудно доверять такой женщине».

А вслух он спросил:

– Кто нанял вас расследовать пожары?

– Никто.

– Никто? Вы потратили два месяца жизни просто по доброте душевной?

– Я решила узнать, кто стоит за пожарами, потому что погибали люди, – парировала мисс П.

– Вы впервые помогаете полиции, не имея клиента, который вам платит?

– Нет.

– Можно даже сказать, вы заработали определенную репутацию, самостоятельно занимаясь громкими делами, верно?

– Не уверена, что могу сказать, что у меня есть подобная репутация.

– Не скромничайте. Вряд ли в этом городе есть человек, который не слышал бы о вас, – сказал адвокат. – А работа над громкими делами – это путь к тому, чтобы у вашего порога появлялись новые клиенты, хотя и долгий путь. Верно?

– Я не спрашиваю клиентов, откуда они обо мне узнали, – ответила мисс П.

Я поморщилась. Притворство не делает ей чести.

– Ну конечно, не спрашиваете, – с улыбкой и выверенной долей добродушия сказал Уитсен в сторону присяжных.

«Та еще штучка», – нашептывала эта улыбка.

– Нет нужды говорить, что вы часто попадали в заголовки городских газет, – продолжил он. – Чем крупнее дело, тем громче заголовок. А это дело? О-хо-хо. Весьма крупное.

Если Уитсен вел себя слишком скромно для известного адвоката, то делал это намеренно. Это была часть спектакля. Так он больше нравился присяжным. Как и свидетелям.

Вот только сейчас свидетелям он совсем не нравился.

– Сколько раз ваше имя появлялось в прессе в связи с этим делом? – спросил он.

– Не могу сказать. Я не считала.

– А я считал. – Он шагнул к столу защиты и широким жестом поднял пачку газет. – Ваше имя появлялось в тридцати двух статьях в пятнадцати газетах и трех международных журналах.

Он поднимал одну газету за другой и читал заголовки:

– «Пентикост преследует гарлемского поджигателя», «Лилиан Пентикост прочесывает место второго пожара», «Частный детектив Пентикост приводит полицию к поджигателю», «Поджигатель предстанет перед судом благодаря Пентикост».

Уитсен застыл с последней газетой в руках, затягивая паузу.

– Это вопрос? – поинтересовалась мисс П. с минимумом любезности.

– Конечно. – Он бросил газеты обратно на стол. – Как вы думаете, о вас писали бы так часто, если бы вы не привели полицию к подозреваемому?

Пока он задавал вопрос, мисс Пентикост достала из кармана жакета серебряную зажигалку. Она покрутила ее в руке и открыла.

Судья Харман подался вперед.

– Что такое, мисс Пентикост? Я не разрешаю курить в зале суда.

– Простите, ваша честь. Я не курю, – отозвалась она. – Как вы знаете, у меня рассеянный склероз. Когда руки чем-то заняты, тремор меня не беспокоит.

Не наглая ложь, но чертовски близко.

– Я могу отложить ее, если это отвлекает, – добавила она с выверенными нотками мольбы.

– Ничего страшного, ваша честь, – с сочувственной улыбкой произнес Уитсен. – Мисс Пентикост нездорова. Пусть лучше успокоит нервы.

Я шепотом обозвала Уитсена нехорошими словами, и репортеры по обе стороны от меня захихикали. Невозможно объяснить присяжным, что такое рассеянный склероз. Что ее тело может внезапно подвести, но только не ее мозг.

И все же мы получили то, чего хотели.

Мисс П. покрутила зажигалку в ладони, открыла ее и закрыла. Потом еще раз.

– Можете повторить вопрос, мистер Уитсен? – попросила она.

– Правильно ли я понимаю, что если бы вы не привели полицию к подозреваемому, то ваше имя не появилось бы в стольких заголовках?

– Да, это верно. – Она покрутила зажигалку, открыла и закрыла. – А если бы я не поймала Сендака, он бы продолжил сжигать дома.

Запоздалый и слабый укол, и Уитсен его почти не заметил.

– В своих показаниях вы много говорили о так называемых уликах против мистера Сендака, но я заметил, что вы не упомянули – а мистер Кларк почему-то не спросил вас – о вашей первой встрече с моим клиентом. Так когда это было?

– На месте второго пожара, через несколько дней после преступления, – ответила мисс П. – Он якобы пришел, чтобы помочь пожарным обезопасить здание.

– «Якобы»? Мисс Пентикост, какую должность занимает мой клиент?