Фокусы с орудиями смертных без труда мог совершить каждый Пограничник. Вопрос в том, хотел ли он помогать. Ответ: крайне редко. Имея на руках преимущество, люди часто поддаются соблазну. Только достойные заслуживают ответственного дара, а их – единицы. Я творила подобное чудо всего пару раз, во время войны. Не знаю почему, но Вильяму я доверяла. Может, так на меня повлияла борьба с собой, что не утихала ни во мне, ни в нем, ни на минуту. Может, подсказывало седьмое чувство. А может, я боялась, что если парень останется без защиты и умрет, то притягательный омут небесно-голубых глаз больше никогда не поманит на дно.
– Не смотри, – грубо приказала я, в страхе убегая от последней мысли.
Аккуратно приложив ладонь поочередно к кобуре и к ножнам, я опустила ресницы так, чтобы две трети глаз покрывали веки. Этого все равно было недостаточно, чтобы скрыть окрасившуюся в золотистый цвет радужку. Быстро прошептав заклинания, которые Вильяму наверняка представлялись дикой тарабарщиной, я окончательно зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, они уже приобрели привычный оттенок.
– Почему ты их прячешь? – естественно не выполнив просьбу, парень внимательно за мной наблюдал. – Они удивительны, как и ты сама. Как сказал Толстой: «Глаза – зеркало души».
– Подмечено идеально, – грустно усмехнулась я, подумав: – А не встречался ли непревзойденный писатель с Пограничниками, раз так точно сумел подобрать слова?
– Разве плохо быть собой?
– Ты не понимаешь. Я показалась «удивительной» потому, что использовала светлую силу. Но во мне есть и другая сторона. Если бы ты застал, как просыпается темное начало, и глаза наливаются кровью, то не задавал бы глупых вопросов.
– Я несколько минут находился в шкуре Искушаемого. И, пусть то были обрывочные воспоминания, облик твоих сородичей я запомнил. Полагаю, нетипичные внешние атрибуты присуще всему роду, так что со всей ответственностью заявляю: ты изумительна в любом обличии. Крылья и рога – неотъемлемая часть тебя, но они не влияют на общее восприятие. Другие могут считать вас исчадием ада или ангелами, я же предпочту просто восхищаться.
Способность шевелиться и здраво соображать пропала. Слышать комплименты было странно. Если бы не перспектива лишиться, окоченевших даже в пуховых перчатках, конечностей, я бы простояла так часа два.
– Теперь в обойме всегда в три раза больше патронов, – следовало сказать хоть что-то и это первое, что пришло на ум, – а ножи станут возвращаться в чехол по щелчку пальцев. Волшебный эффект распространяется исключительно на тебя, и действует пока оружие работоспособно и используется во благо.
Молодой человек недоверчиво метнул клинок в сетку с недавно пойманной рыбой. Пролетев в сантиметре от моего носа, он попал точно в цель. Когда нож вновь оказался на месте, парень удовлетворенно присвистнул.
– Спасибо! Но ты ушла от разговора, – отступать он не собирался и намеренно направил диалог в прежнее русло. – Тебе не комфортно обсуждать эмоции, которые ты вызываешь. Так со всеми людьми или конкретно со мной?
– Ваш век скоротечен. Я стараюсь не привязываться. А такого рода беседы все усложняют.
Обжигающий взгляд коснулся моего лица. Именно «коснулся», ибо клянусь, на несколько секунд я ощутила жар, распространившийся по коже. Вильяму не понравился ответ. Он рассчитывал на другое, но настаивать не стал. Перейдя на нейтральный тон, парень небрежно переключился на что-то отвлеченное.
***
Нас ждали. На пороге военного наземного бункера времен второй мировой войны расположилась внушительная делегация. В центре, на невысоком ледяном пьедестале, величественно возвышалась статная женщина в тонком, прозрачном платье с тяжелой короной на белоснежных волосах. Вокруг нее, плотным полукольцом, столпилась многочисленная охрана, с ненавистью поглядывающая преимущественно на меня. Гордо задрав узкий, слегка выпяченный подбородок, хозяйка уперлась ладонями в бока и надменно заявила:
– Долго соображаешь, Могильщица. Я устала слоняться впустую. Tylsyys on kuolevaista5.
– Мне тоже не терпелось поболтать, – съязвила я, и одарила одиозную личность не менее высокомерным взглядом.
– Вы?! – изумленно уставившись на отлично сохранившуюся для мертвяка Ирику, недоуменно воскликнула Анезка. Услышав о намерении бывшего мужа высадиться на остров, она увязалась следом. – Но как? Я плакала над вашим растерзанным трупом. Раны были смертельные!
Девушка оказалась единственной, кто не предвидел встречи со старухой. Судя по Вильяму, невозмутимо сложившему руки на груди, он такую вероятность допускал. Не удосуживая полукровку объяснениями, старшая фея уничижительно фыркнула, и украдкой покосилась на молодого человека.
– Что, ревность начисто свела с ума? – заметив надежду в ее глазах, я не смогла сдержать ехидной ухмылки. – Решила отомстить, подставив и натравив любовников друг на друга? И как? Вдоволь натешилась, наблюдая за их страданиями и попытками разобраться, кто убийца? Ох, если бы не мое появление… Я испоганила прекрасную задумку. Но меня радует не это, а то, что тебя, самоуверенная сука, обошли в хитрости. Я бы пожала Мелинде руку, будь она среди нас. Как, по-твоему, кто наша смышленая незнакомка?
Матка изучала меня минуту. Она дотошно переваривала сказанное, слишком тщательно, для спесивого, неуравновешенного создания, готовя ответ.
– Ты притащилась в такую даль блеснуть сообразительностью или рассчитываешь помочь кому-то из обманщиков? – проигнорировав заданные вопросы, прохрипела королева.
– Я здесь по той же причине, что и всегда: вершить правосудие.
– У фей свои законы. Мы разберемся с крысами сами. Не вмешивайся, demoni.
– А у общества, в котором живете – свои. Так что хочешь или нет, подчиниться придется. Если бы речь шла об одной Анезке, я бы отступила, но парень – человек. Трогать его вы не имеете права.
Я намеренно акцентировала внимание на принадлежность Вильяма к числу людей. Важно было уловить малейший намек: в курсе ли старуха, какой он исключительный и не сама ли его прокляла. Я не прогадала. На мгновение по лицу гадины пробежала тень. Она не просто знала, а боялась. Однако все указывало на то, что уникальность партнера открылась ей не сразу. Иначе опытная ведьма не втрескалась бы по уши. Выходит, дьявольский отпечаток на сердце нашего спутника принадлежал не ей.
– Не тебе решать судьбу предателей, – оскалилась Ирика, угрожающе сжав кулаки.
– От чего же? Это как раз в моей компетенции. Только наказывать их не за что. Я пожаловала по твою душу и, следуя правилам Искушаемых, должна аргументировать обвинение. Не сопровождай меня свидетели, я бы с удовольствием опустила этот пункт, и с ходу взялась за тот, где дозволено свернуть тебе шею, – никак не реагируя на шипение уязвленной карги, я обратилась к друзьям: – Хотите услышать, как все было? Начало полностью совпадает с вашим. В конце марта Анезка примчалась в город, заявилась к мужу, угрожала, ругалась, умоляла начать с нуля, но все тщетно. Уйдя ни с чем, сдаваться она не собиралась. Затуманенную голову не покидала навязчивая мысль, что Мелинда одурманила супруга и положение поправимо. Так глупышка попала в улей. Она упорно обучалась мастерству лесного народа, мечтая узнать, как вырвать возлюбленного из лап скользкой стервы. Пока однажды не застала предмет обожания на бесовском ритуале. Редко бывая в главном доме, она не подозревала о романе Ирики и Вильяма. Хорошенько взвесив случившееся, Анезка пришла к выводу, что обязана разобраться в мотивах, побудивших злоумышленников покуситься на матку. На этом истина заканчивается. Дальше, – я с сожалением посмотрела на обескураженную девушку, – сплошная ложь. Ты не выезжала за пределы поселка, находясь в плену у сестер. А все, что рассказала – тебе внушила королева. Полагаю, она заподозрила неладное, едва ты кинулась спасать мужа. Гадюка ни за что не тронула бы любовника. Он не впервые расхаживал по коридорам и видел то, чего не следовало. Окружение знало об этом и просто хотело его поймать. Ты же единственная, кто не на шутку испугался и позволил себе «поцелуй забвения». К несчастью, сил у тебя маловато, чтобы стереть память навсегда. Так что молодой человек принял ночное происшествие за кошмар. Взбешенной Ирике вмешательство черни пришлось не по вкусу. Учуяв подвох, она покопалась в коллективном сознании и, прислушавшись к твоему тихому голосу, обнаружила, что далеко не первая в списке Вильяма. Первосущная дико разозлилась. Она отомстила бы сразу, но терпеливо выжидала, когда объявится Мелинда. Но та оказалась умнее: за два с лишним месяца ни разу себя не выдала. В итоге терпение старухи лопнуло и, не дотерпев одного дня, она решила выманить соперницу, инсценировав собственное убийство.
