– Я пропущу нелепое замечание мимо ушей, – снисходительно бросила я, списывая дерзость девчонки на расстройство. – Посуди сама. Дело не в умении манипулировать людьми. Твой бывший муж – умный малый. Разве стал бы он действовать против своих интересов и скрывать факты, которые однозначно всплывут? Это глупо и безрассудно. К тому же у парня имелось достаточно времени, чтобы к моему приезду придумать альтернативный сценарий вашей беседы, но не умолчать о ней совсем. Вывод напрашивается один: кто-то из вас нагло врет. Не знаю, зачем и почему, но я изобличу обманщика и, тогда, ему не поздоровится, – угрожающе прохрипела я, рассчитывая запугать девчонку.

– Не хочу казаться лживой сукой! Если иначе правоту не доказать, я готова отречься от клана и вновь стать одиночкой, – гордо заявила Анезка, дрожа от негодования всем телом. – Я сделаю это ради Ирики и фей, что загубила дрянь. И конечно, чтобы спасти душу любимого. Он должен сознаться в пособничестве и искренне раскаяться. Когда ты меня прочтешь и убедишься, что я честна, то надеюсь, найдешь шлюху и отправишь на «тот свет».

– Ты же понимаешь, что искупление Вильяма в представлении твоих сестер – смерть? Да и в моих – тоже. Я не позволю из удовольствия, мщения или попытки разгадать чьи-то тайны, убивать направо и налево. Как только вина будет доказана, он умрет.

– Но во всем виновата Мелинда! Она обманом заставила пойти его на грех! – всполошилась девушка, краснея и покрываясь холодным потом.

– Мне жаль, – и мне реально было жаль. Я прониклась к новому знакомому, но при необходимости готова была прикончить, не задумываясь. – Он взрослый мальчик и, судя по всему, принимал решения самостоятельно, без постороннего давления. Кем бы ни оказалась любовница, волшебного воздействия на парня она не применяла.

***

Чем дольше длилась беседа, тем сильней вокруг сгущалась негативная энергия. Феям не нравилось, что Анезка так охотно общалась. Любопытно, что их смущало? Сейчас я скорее являлась союзником, чем врагом. Разобраться с убийством в кратчайшие сроки было в общих интересах. Клану срочно требовалась Первосущная, пока не разразилась междоусобная война. С другой стороны, убийца матки для улья был очевиден, и диалог с Падальщицей казался ненужным и опасным. Напряжение нарастало. Еще чуть-чуть и, невзирая на то, кто я, они начнут атаковать, чтоб с боем вернуть сестру в лоно семьи.

Убедившись, что девчонка не передумала, я озвучила опасения вслух. Оставлять ее на попечение «участливых» подруг не хотелось. Того и гляди, в деле обнаружатся дополнительные подробности или пропадет сама свидетельница. Переполошившись, девушка согласилась уйти незамедлительно, и мы спешно покинули зимний сад. Благодаря Анезке, нам удалось избежать преследования и благополучно добраться до арендованного автомобиля. Однако я была уверена, что это не конец. Едва лесные создания поймут, что случилось, как тут же решат, что полукровка – предательница. Нас станут не просто искать, а устроят игру на выживание.

Свернув с дороги, мы бросили машину, и пересекли город на другой. Проехав несколько километров, спрятали транспорт и последнюю часть пути добирались на снегоходах. Пообещав защиту, я вела спутницу в надежное место – давно заброшенную сторожку лесника, правда, упустив факт, что принадлежала она не мне. В случае экстренных обстоятельств, там собирались укрыться Вильям с любовницей. Естественно, теперь он сам отсиживался в избушке, скрываясь от фей и прочих желающих перерезать ему горло.

Воссоединение получилось не из приятных. Ожидая только меня, молодой человек, заметив непредвиденный «хвост», остался спокоен. А вот обомлевшая женушка затряслась от возбуждения и гнева.

– Что он здесь делает? – моментально завелась она, стоило парню выйти навстречу. – Мы так не договаривались!

– Во-первых, мы никак «не договаривались», – парировала я, кое-как освобождая рот от балаклавы и увесистого шарфа. – Ты решила покинуть замок, а я обязалась на время тебя спрятать. Подробности не обсуждались. Во-вторых, это его дом.

– Но он – хладнокровный палач!

– Пару часов назад ты не была так уверена. К тому же, я не могу упускать из виду обоих подозреваемых.

– «Обоих»?! Значит, ты по-прежнему считаешь меня причастной? И это после того, что я рассказала?

– Вы оба поведали занятные истории, но пока я не верю ни в одну.

Лицо Анезки вытянулось, Вильям же и бровью не повел. Сложив руки на груди, он терпеливо ждал продолжения. Самоконтроль и деликатность. Такие качества в мужчинах мне нравились, но редко встречались вместе. Засмотревшись на парня дольше положенных пяти секунд, я решила: хорошо бы ретироваться в сторожку. Назревал скандал, а участвовать в семейных разборках мне не хотелось. Спешно направившись к двери, я уже слышала первые обвинения:

– Ты пытался убедить, что я – монстр, но сам – еще большее чудовище! – верещала девушка, от негодования брызжа слюной. – Может Ирика и остальные сестры умерли не от твоих рук, но добровольное пособничество приравнивает тебя к убийце.

– О чем речь? – нахмурено поинтересовался молодой человек у моей убегающей спины, отлично зная, что от жены толку не добьется. – Кого она имеет в виду под «остальными»?

– Анезка утверждает, что вы с Мелиндой, помимо Первосущной, прикончили еще пять фей, – пробурчала я, понимая, что все же придется остаться. И прежде, чем Вильям стал возражать, я настоятельно предложила: – Давайте зайдем внутрь и вместе во всем разберемся. На улице холод собачий. Я понимаю, вы так разгневаны, что пылаете изнутри, но я-то не могу об вас погреться.

Мы молча перебрались в крохотную избушку, где на тридцати квадратах чудом умещались: диван, компактный кухонный гарнитур, холодильник, шкаф и разнообразная утварь. В углу, создавая уют, потрескивала металлическая печка, на газовой плитке стоял только что заваренный в турке кофе, а на столе – горячий ужин на двоих. Для кого-то это – мелочь, мне же было лестно осознавать, что кто-то ждал. Спрятав улыбку за маской безразличия, я не смогла избежать растерянности. Замерев посреди комнаты, я забыла, с чего хотела начать, как вдруг хозяин пришел на помощь. Налив всем по чашечке ароматного напитка, он на полном серьезе спросил:

– Очная ставка?

– В версии Пограничников, – отшутилась я, мысленно благодаря парня, что вернул в нужное русло.

Кое-как убедив разбушевавшуюся полукровку временно примириться, я уселась напротив парочки и занялась любимым делом: выявлением лгуна. У каждого имелся мотив: девчонка могла прикончить Ирику из ревности, а красавчик по указке любовницы. Каждый мог умышленно придумать или опустить важный факт. И каждый мог попытаться обвинить другого, чтоб отвести подозрение от себя. Но вот незадача, как бы глубоко я не проникала в сознание обвиняемых, считывала одно: они искренне верили в сказанное, и готовы были доказать правоту любым способом.

Вильям откровенно недоумевал, теряясь в догадках, с чего вдруг ему приписывают несколько преступлений. Ни испуга, что тайна раскрыта, ни гнева или обиды, в нем не ощущалось. Лишь ледяное спокойствие и тьма, сквозь которую просачивался едва уловимый лучик теплоты и сердечности. Я будто видела себя, но не с врожденной борьбой между добром и злом, а скорее приобретенной, кем-то намеренно вложенной в светлую душу. Как если бы парень был девственно чист и благороден, но, однажды, в нем пробудили все черное и скверное, что заложено в человеке. Эта дрянь смертельным осколком засела в чутком сердце и, сковав липкой грязью, медленно высасывала все хорошее, что там обитало. Возможно, темный отпечаток оставила Мелинда, но кто она, чтоб легко отравить чужую душу, поглотить ее, переварить и выплюнуть. Способностью осквернять не просто человеческий сосуд, а его содержимое, обладали исключительные создания. Не все Первосущные имели столько сил, не то, что заурядные маги и ведьмы. Утихомирив встревоженный разум, я пришла к единственно верному заключению: Вильяма прокляли, но он не лгал.

Анезка. Сознание ее наконец освободилось от гула сестер. Но и здесь меня ждала неудача. Я обнаружила чистейший дух. Невероятная редкость для фей. Улей так и не смог перенастроить ее на лад ненависти и безнравственности. Девушка осталась добрым лесным творением, таким, как задумывалась, и как следовало бы стать всем ее сородичам. Несмотря на напускную агрессивность, она все еще готова была пойти ради любимого на любые жертвы. Не скрою, в тот миг во мне возобладала дьявольская половина. Не знаю, что нарушило равновесие: ревность, зависть или усталость, но я действительно отчаянно желала, чтоб блаженная девчонка солгала. Как бы ни так, она тоже говорила правду.