– Лира, что случилось? Кто тебя обидел?

Соседка всхлипнула, попыталась отвернуться, потом, видимо, махнула на все рукой и ответила:

– Магистр Саннелиус! Он сказал, что прерывает нашу терапию! И больше не желает меня видеть!

Я крепко обняла подругу и забормотала что-то утешительное. Потом заметила, что это не помогает – Лира все так же всхлипывала, и слезы текли по ее лицу, и тогда я решила ее встряхнуть:

– Давай на следующем занятии обольем этого заносчивого магистра зельем! Вызывающим чесотку!

– Что ты, – вздохнула Болотная, – он опять вызовет кого-то из старших ведьм, и нас отправят отрабатывать наказание в амбар.

Я поежилась. Отработку в амбаре не любили все ведьмы. Во-первых, там было темно и душно, а магические огоньки зажигать запрещалось, во-вторых, по углам шуршали не то домовые, не то мыши, которых почему-то никто не изгонял. В общем, перспектива провести пару дней в амбаре, разбирая шерсть или лен для рукодельных мастерских, не привлекала.

– Что же ты будешь делать? – я снова крепко обняла подругу. Я-то видела, что она искренне любит магистра. Даже сложный приворот на нее не подействовал, а это много значит!

– Попробую смириться, – вздохнула Айлира. – Но ты не представляешь, Мейта, какой магистр Саннелиус замечательный… специалист.

Я мысленно фыркнула – подруга так привыкла осторожничать, что искусно скрывает свои чувства даже от меня. Наверное, она права – ведь отношения между магистрами и адептами в Академии запрещены, но у меня бы лично не хватило сил сдержаться.

– Я тебе верю, Лира, но мне кажется, это жестоко – лишить магистра терапии, – сказала я. – Он ведь не избавился от своей ненависти к ведьмам, а нас в Академии Изумруд много. Но я очень надеюсь, что он в самое ближайшее время поймет свою ошибку.

Подруга только вздохнула, а вот я закусила губу. Я буду не я, если не заставлю бытовика пожалеть о том, что обидел мою соседку!

Девочка с черными волосами и зелеными глазами родилась в большой и дружной семье. Имя ей выбрала бабушка. Высокая, статная женщина с черными, чуть тронутыми проседью волосами лишь взглянула на кулек в мягких пеленках и тут же улыбнулась:

– Айлира, – сказала она, – пусть эту красавицу зовут Айлира.

Спорить никто не стал.

До четырнадцати лет Айлира жила, как все дети – росла, играла, помогала по хозяйству, посещала храмовую школу, играла с подружками в «свадьбу» и собирала грибы и ягоды в ближайшем лесу. Ее судьба была предопределена – еще несколько лет безмятежной юности в родном доме, потом волнительный период «заневестившейся девицы». Сваты, чужой дом, медленное врастание в новую семью и то, что люди называют счастьем – ежедневный труд, рождение детей, болезни, потери…

Все изменил один день. Айлира ушла на болото за ягодами. Ползала среди седого мха, собирая крупную кроваво-красную бруснику, закусывала губы, чтобы преодолеть неприятную, тянущую боль в животе, и не заметила, что за ней начал стелиться темный след.

Солнце склонилось к закату, под деревьями быстро стало темно, и за спиной девушки поднялась сумрачная тень. Ощутив усталость, Айлира остановилась, утерла лицо передником, заглянула в корзинку и собралась идти домой. Повернулась и ойкнула – напротив стоял огромный пень-выворотень, украшенный длинными лохмами мха, из-под которых светились желтым нечеловеческие глаза.

Тогда Лира впервые в жизни упала в обморок. А когда очнулась под крики сестер и соседских девчонок, подумала, что просто устала. Поднялась и медленно пошла домой. А мир вокруг менялся! Она внезапно увидела черный провал на том месте, куда собиралась ступить соседка, и отдернула ее за рукав. Осторожно обошла стороной величественное дерево, заметив непонятно как, что оно все изъедено древоточцами и готово упасть. Отвела рукой ветку с паутиной, скрыла от глаз подруг маленькое гнездо… В общем, шла медленно, совершая какие-то непривычные действия, чем напугала подруг.

Дом тоже показался Айлире совсем иным. Он мягко светился в вечерних сумерках. То же сияние окутывало мать, стоящую на пороге.

– Повзрослела! – вздохнула она облегченно, и тут же из-за ее плеча показалась бабка.

Мельком глянула на Айлиру и спросила:

– Крови пришли?

– Да, – покраснела девушка, зажимая между ног нижнюю юбку.

– Сегодня в клети спишь. Иди туда, принесу воду и тряпки.

Бабушка и правда вскоре пришла, помогла обмыться, надеть чистую рубашку, рассказала обо всем, а потом спросила:

– Ты там, в лесу, никого не видела?

– Нет, ба, – зевая ответила Айлира, – я на журавлиной поляне была, а сестры на кошачьей. Живот болел, так я на коленях ползала.

– Ну, спи, – задумчиво сказала родственница, кутая внучку в одеяло.

Через четыре дня девушку выпустили из клети, торжественно надели на нее женскую юбку поверх длинной рубахи и вывесили на ворота венок. Это означало, что в доме появилась девица брачного возраста.

Осень время сытное, так что в дом зачастили кумушки, чтобы приглядеться к будущей невестке. Айлира крутилась у печи, садилась за прялку, но куда охотнее заваривала травяные чаи, готовила в горшочках мази и разные притирки. Сестры быстро смекнули, что младшая может и кожу отбелить, и румянца добавить, и волосам крепости и послушности придать. Так что к первому снегу уже полдеревни к Лирке бегало за снадобьями.

Мать с отцом хмурились, но не мешали.

А по первому снегу в деревеньке появился лекарь. Обычно к его приезду народ собирался у дома старосты. Кто-то тащил поросенка, кто-то мешок зерна или штуку полотна. А кто-то – с трудом заработанные монеты. Здоровье стоит дорого! Но нынче у крыльца переминались человек пять, да и то – с такими хворями, о которых девчонке стыдно сказать было.

Лекарь осмотрел всех, принял плату, хмыкнул и заявил старосте:

– Что-то у вас нынче год неурожайный, мало больных.

Староста промолчал. А вот жена его – болтливая баба, не раз уж битая за длинный язык, не удержалась:

– Так чего ж, господин хороший, болеть, работы всегда много. А если заколет где, можно к Лирке сбегать. Она травку даст.

– К Лирке? – лекарь сладко улыбнулся. – Ох, уважаемая, простудился я дорогой, а завтра назад ехать. Не подскажете, где сия Лирка живет? Хочу у нее травку взять – для здоровья!

Старостиха не смолчала – указала нужный дом, и лекарь, насвистывая, ушел.

Староста схватился за голову, но понял, что дело плохо. Лекарь-то не один приехал – со стражниками.

Впрочем, староста дураком не был. Велел жене накрывать стол да самогонки побольше выставить. А сам пошел по селу и будто случайно очутился возле дома местной травницы.

Лекарь стоял на крыльце и рассыпался в комплиментах. В руках он держал горшочек с зельем и нахваливал красоту и любезность юной ведьмы. Позади внучки стояла старая Малгожата и выглядела явно недовольной.

Староста подождал, пока лекарь уйдет, и поманил старуху за угол:

– Вот что, Малгожата, лекарь не один приехал, а со стражей. Ты, поди, видала, что у меня на крыльце нынче пусто было?

Старуха сумрачно кивнула.

– Уводи Лирку в лес! Да одень ее в свои тряпки, чтобы не узнал никто! Я сегодня их напоить постараюсь, но завтра этот пройдоха точно к вам явится, и не один! Ему доход потерять пуще ножа в бок!

– Я бы увела, – ответила бабушка Айлиры, – да зима на дворе! Сгинет девка в лесу!

– Скажи Стасю своему, пусть отведет ее в сторожку на болотах, – подумав, сказал староста. – Еды отнесет кто-нибудь, травы и там собирать можно. А в деревне ей оставаться нельзя, лекарь придумает, как сгубить!

На том и порешили. Пока лекарь и стражники пировали в доме старосты, Айлиру переодели в бабушкин тулупчик, замотали в платки, дали в руку посох, и младший дядька увел ее к болоту. В корзине девушка тащила готовые уже зелья и пучки трав. Все взять не удалось, но бабушка собрала ее припасы и вынесла на сеновал – от греха.