Закончив сельский водопровод и получив гонорар, руководители самодеятельной бригады зорко огляделись вокруг. Неподалеку маячила администрация Шпоновского молочного завода. Призывно махая руками, она приглашала бригаду для строительства теплотрассы.

Заключили договор, и работа закипела. Возникла потребность в экскаваторе. А где его найти шабашникам? В магазине не купишь, в прокатном пункте не возьмешь. Тогда Ханыгин и Цаплин решили позаимствовать технику в своем управлении. Тоже, естественно, без всякого оформления и оплаты. Как у соседа мясорубку.

Ну, и сняли экскаватор с одного из стройобъектов и погнали на рытье траншеи для «левой» теплотрассы.

Гремела и лязгала машина, перебираясь на новое место работы. Махали красными флажками сопровождающие, оповещая водителей и пешеходов о ее передвижении. А руководители управления так ничего и не узнали о внеплановой передислокации своей мощной техники для нужд шабашников.

— Послушай, Цаплин, — однажды в разгар работ сказал Ханыгин, откинув взмокшую прядь волос. — Мы тут упадем и не встанем, показывая образцы производительного труда, но без бульдозера нам не обойтись…

Ханыгин — прораб. Ханыгину можно верить. Прошло немного времени, и на подмогу шабашникам, гремя гусеницами и сверкая блеском стали, прикатил бульдозер с гордой эмблемой управления на борту. Тоже снятый с одного из объектов. А вслед за ним — еще несколько автомашин и автокранов.

Дела у шабашников сразу пошли в гору. Они ходили веселые, возбужденные и все грозились выдвинуть заказчику встречный план. Заработки шабашников росли. Если за водопровод они получили 1800 рублей, то за теплотрассу гонорар составил уже 13280 рублей. Вся техника, малость поизношенная лихими «арендаторами», вернулась на свои основные объекты. Сами «арендаторы» за незаконное использование строймеханизмов и финансовые злоупотребления по приговору суда понесли заслуженное наказание. Ротозеи же из управления остались в стороне.

А может быть, сельсовету села Бобкино и руководителям Шпоновского молочного завода следовало бы поступить иначе? Может быть, правильней было обратиться им не к шабашникам, а к руководству управления? Так, мол, и так, дорогие товарищи. Вы мощная организация. У вас есть техника, материалы и люди, желающие потрудиться в нерабочее время. А у нас есть деньги, выделенные для строительства водопровода и теплотрассы. Давайте оформим заказы на уровне госучреждений, и внакладе никто не останется. Государство в том числе. И никто не будет воровать трубы и угонять экскаваторы и бульдозеры…

Этого не произошло. Потому что редкий хозяйственник пойдет на заключение даже небольшой деловой сделки, предварительно не заручившись согласием многочисленных вышестоящих инстанций. А как оформить договор? Как «провести» деньги? Десятки разных «как», на которые нередко нет ответа и которые непроходимым бюрократическим частоколом возникают на пути решения несложного вопроса.

А с шабашниками легко. С шабашниками просто. Бутылку — на стол, деньги — на бочку. И никаких тебе «как», никакой «канцелярии». В кратчайшие сроки все будет сделано…

Тсс! Слышите скрежет и лязг гусениц? Опять куда-то гонят экскаватор или бульдозер. Может, на шабашку?

КТО ПОСЛЕДНИЙ?

Близ города Худоносовска есть один городок. Без названия. Ни у кого из его жителей нет и драного шалаша, но зато все население поголовно имеет автомобили. И профессиональные водительские права.

Здесь живут мужественные люди, способные во имя дела надолго оторваться от родного дома, от семьи. Нелегко им тут живется, но и у них бывают радостные события.

Вот, например, сегодня к шоферу Петрову приехала на побывку жена с сыном.

— Здравствуй, Петька, — дрогнувшим голосом говорит шофер Петров, — давненько я тебя не видел. Вон ты какой вымахал!

— Шестнадцатый пошел, — всхлипывая, сообщает жена, — летит времечко. Когда дома-то будешь?

— Скоро, скоро, Глаша, — суровеет Петров, — уже квитанцию выписал, и пропуск есть…

— Как с питанием-то? — успокаиваясь немного, спрашивает жена, развязывая узелок с пирогами.

— Да вот огородец небольшой завел, — смущенно теребит густую бороду Петров, — огурцы, правда, померзли, но помидорчиками надеюсь побаловаться…

— Пропадешь ты здесь, — вздыхает жена.

— Не пропаду, — твердо обещает Петров, — вон нас здесь сколько, — указывает он широким жестом на множество сельских машин, образовавших этот автоград у ворот Худоносовского шиферного завода в ожидании очереди на отгрузку продукции.

Внешне эта панорама как будто не внушает тревоги. От безделья шоферы забивают «козла», греются на солнце, а жар нагоняет сон, и во сне водители возвращаются домой, в родной колхоз, на уборочную, туда, где сейчас позарез нужны их автомобили.

Но наяву работники Худоносовского шиферного завода не спешат отпустить их домой с продукцией.

Строгий график, установленный для потребителя, четко определенный день и час отпуска товара ликвидировали бы это великое автомобильное «противостояние» у ворот завода. Но по-прежнему получить за короткий срок шифер в Худоносовске — дело почти невозможное.

И поэтому шофер Петров, прощаясь с сыном, говорит с надеждой:

— Ты у меня теперь совсем взрослый, Петька! Скоро меня заменишь…

«ВНИМАНИЕ! В ВОЗДУХЕ БРОЙЛЕРЫ!»

Белая куриная стая круто взмывает в воздух над Утинобродской птицефабрикой, опровергая утверждение, что курица не птица, и, сделав прощальный круг, журавлиным клином устремляется куда-то за горизонт.

Этот зоологический феномен вызвал переполох в стане зоонауки. Говорят, двое кандидатов-орнитологов погнались за бройлерами на дельтапланах в надежде заполучить материал для докторской, но их постигла неудача. Догнать стаю не удалось. Она шла стремительно и уверенно, единым сплоченным коллективом, и в ее дружном кудахтанье чувствовалась атмосфера товарищества и взаимовыручки.

Все началось во время массового завоза цыплят на Утинобродскую птицефабрику. Это было веселенькое, суматошное время! Под цыплячий писк днем и ночью шли вереницы автомашин. Можно было подумать, что директор птицефабрики и замдиректора по производству решили скупить для своей фабрики всех цыплят области.

Птенцы были рады встрече. Они общались между собой, оживленно обмениваясь впечатлениями на своем птичьем языке, и не замечали начинавшегося дискомфорта. В птичниках становилось все теснее и теснее, а соплеменники продолжали прибывать. Некоторые цыплята уже стояли на одной ноге, как аистята, но это не решало вопроса. Начиналась давка. Кроме того, не хватало подстилки. Создавались антисанитарные условия, и это дало повод для писка на тему о неспособности птицефабрики принимать молодняк в таком количестве.

Молодости многое нипочем, но возник дефицит кормов. Кормовой транспортер лязгал своей цепью день и ночь, а клевать было нечего.

Изредка цепь приносила нераздробленные комочки корма, похожие на осколки тунгусского метеорита, о которые можно было поломать клюв, и только. Не хватало тепла и воды.

Попискивание стихало: берегли силы. Теперь обсуждали только одну-единственную новость, подслушанную в разговоре птичниц. Оказывается, для резкого увеличения роста производства администрация закупила цыплят в два раза больше, чем может принять фабрика. Понять такое слабым цыплячьим мозгам оказалось не под силу. Обеспеченность молодняка кормами составила всего 30 процентов, подстилочным материалом — 19 процентов. Из-за обилия навоза стоять цыплятам в птичниках не хотелось даже на одной ноге. Хотелось парить, и, наверно, тогда впервые возникла у бройлеров дерзкая мысль о побеге.