Когда был съеден неизменный суп и пересказаны все важные сплетни, пришла заведующая. Она только успела приехать из торга - и теперь, прихлебывая первое, рассказывала об утреннем совещании. По дороге Раиса Гордеевна успела ещё и газеты прихватить, и пока начальница насыщалась, подчиненные знакомились со свежей прессой.
Инна Васильевна, хоть и не принадлежала к штату магазина, уже стала в коллективе своей - суп варили и на неё тоже. Она же угощала всех своим печеньем и вместе со всеми сплетничала в перерыв.
Она успела первой ухватить скандальную газету "Зебра", не гнушавшуюся самыми нелепыми и непроверенными слухами. Но эту самую "Зебру" разметали всегда с газетных лотков вперед всех прочих: её небольшой тираж появлялся в пятницу рано утром, и к обеду редко где можно было найти свежий номер.
Инна Васильевна лениво просматривала первую страницу, когда её внимание привлек заголовок: "Побег из борделя". Какие-то буквы были кроваво-красными, какие-то черными. Мамочка принялась читать - сперва спокойно, а потом все с большим интересом.
Все правильно! Все, как она и рассказывала племяннику Клавдии Гавриловны! Только почему ж он названия фирмы не указал? Неужто побоялся? А, небось растянуть удовольствие хочет, самое смачное на конец приберегает... Да, вот внизу и написано: "Редакция начинает собственное журналистское расследование". Так их! Я вам всем покажу!..
Несколько минут Инна Васильевна наслаждалась картинами мести, возникающими перед её мысленным взором... Но потом чуточку пришла в себя. Надо позвонить Клавдии Гавриловне, поблагодарить.
Мамочка грузновато поднялась со стула:
- Раисочка Гордеевна, миленькая, можно, я из вашего кабинета позвоню? Буквально минуточку...
- Пожалуйста, - завша пожала плечами.
Клавдия Гавриловна отозвалась почти сразу, как будто сидела и ждала звонка.
Инна Васильевна начала благодарить её, собеседница в этот раз была куда приветливее. Выслушала всю тираду, спросила, нет ли вестей от Ирочки. Искренне порадовалась, что девочка уже приехала. Даже поздравила. Распрощались дамы, очень довольные друг другом.
Теперь Инна Васильевна была чуть спокойнее. До конца работы ещё далеко - есть время придумать, как общаться с такой переменившейся дочкой.
* * *
Я еле успел продрать глаза, когда позвонила тетя Клава. Правда, до трех ночи я все-таки успел поработать: сделал неплохой очерк для "Саймона" и здоровенный кусок рекламного сценария для "Чарли". Но ведь и проснулся я в час дня!
Хорошо, когда никто на мозги не капает. Нет, я свою Янку очень люблю. Но иногда она бывает такой... Особенно, когда надо уборку делать или что-то ещё по дому!
Я прихлебывал кефир и одновременно слушал теткин командирский голос. Вот что значит офицерская жена! Когда дядя Володя вышел в отставку, он стал очень тихим, очень спокойным и очень неуверенным в себе пенсионером. А тетя Клава приобрела голос, поскольку теперь говорила за двоих.
О том, что вышла моя статья в "Зебре", я узнал ещё вчера от главного, который велел в три приехать за авторскими экземплярами. А вот откуда тетя узнала о приезде дочечки этой ненаглядной? А, ну да, мамочка сообщила...
Последовала команда - немедленно собираться и ехать к Ире, брать интервью. Я попробовал возразить, но тетя осведомилась:
- А как ты собираешься продолжение писать? Из пальца высосешь?
Страшно неохота, но права ведь... И я, закруглив разговор, пошел бриться и приводить себя в приличный вид.
Через полчаса вышел из дому, купил на лотке последний экземпляр "Зебры" со своей статьей и поехал к Гончаровым. От прошлой встречи с мамашкой, от стряпни её тошнотворной меня два дня мутило. И теперь, приближаясь к дому, я подумал, какой кулинарный шедевр вышибет из меня дух на этот раз.
Позвонил в дверь. Раздался неизменный в наши дни вопрос:
- Кто там?
О, голос приятный, чуть хрипловатый. Профессиональный.
- Я к Инне Васильевне.
- Она на работе. А вы кто?
- Знакомый. Привез ей сувенирчик.
А самого прямо воротит от этого разговора. Но тетка права: продолжение действительно писать надо...
Щелкнул замок и меня наконец соизволили впустить в квартиру.
А Ирочка-то и впрямь красавица! А фигура! Вот только росточком высоковата. На мой, правда, вкус. Я больше люблю маленьких женщин.
- Какой сувенирчик?
А в голосе-то никакой любезности.
- Да вот тут я с ней беседовал. Статью написал, авторский экземпляр привез. Могу автограф оставить...
Слова "авторский экземпляр" почему-то на профанов действуют неубиенно.
- Оставьте... Пошли в кухню. Кофе хотите?
- Нет, спасибо. Говорят, он для сердца вреден...
Я изо всех сил старался завязать светскую беседу. Но девушка смерила меня холодным взглядом:
- А ты что, собираешься сто лет прожить?
- Не знаю, но можно и попробовать... - я старался быть вежливым, не замечать хамства. - Вы Ира?
- Была...
А читает-то! Глаза скользят по строчкам, в лице появляется что-то такое... Вот, отложила газету, села поудобнее. А я ещё стою. Предложила бы сесть гостю, корова!
- Ирочка, вы уже прочитали первую часть. Я сейчас работаю над второй. Не могли бы вы дать мне интервью? Иначе, боюсь, наши читатели будут очень недовольны моей работой!
Ирочка ещё раз посмотрела на меня и я заподозрил, что на интервью рассчитывать не приходится. Жаль! Но надо попробовать...
И я опять начал говорить о небывалом читательском интересе, который несомненно возникнет после чтения такого неординарного материала. Но она молчала, только слушала.
В воздухе стало сизо от дыма - детка-то курит, и какие крепкие... Мне Янка дома запретила курить - я и бросил через год. А эта дымит, и ещё как!
Слушала она меня, слушала. А потом как скажет! Да ещё по-итальянски! На что уж я не полиглот, но это знаю точно - зверское ругательство, крутое. Такое себе только мужики позволить могут!
Я замолчал. А она - ещё раз, только теперь это был испанский, по-моему. Тоже что-то сочное. И, похоже, столь же малопечатное.
Тут она встала, подошла ко мне поближе, и почти в лицо залепила ещё одной зверской тирадой. Это я понял! Ни хрена себе девица слова знает!
