Кстати, а мама-то опять чуть поуспокоилась, можно дальшерасспрашивать.

- А как вы узнали?

- Так позвонила же она, сегодня в час дня дозвонилась! Ничего, вы мне за горе мое заплатите! И за честь её поруганную тоже! Кому она теперь такая нужна, всю жизнь девочке поломали, счастье еще, что живая, ничего, я из вас денежки вытрясу, сами натворили делов, сами и расхлебывайте!

Ну, это мы ещё подумаем, а пока что надо её чуть утихомирить, а то она нам натворит делов, по всему городу раззвонит, всю клиентуру распугает. Вовсе нам такой скандал не нужен...

- Найдется наша вина - заплатим. Пока не о том речь, сейчас надо её домой вернуть поскорее, вот тут мы поможем - и связями, и деньгами.

- Знаю я ваши связи! Нет уж, я свою кровиночку сама вызволю и верну, а вы мне, сволочи, за беду мою, за слезы, за все, до последней слезиночки!..

Ну, положим, платить нам пока что не за что. Девочка твоя в анкетке два раза расписывалась - один раз, что сама тут все написала, а второй что прочитала текст в рамочке:

"Фирма IFC не несет ответственности за добросовестность лиц, предоставляющих о себе информацию".

И заявление на выезд твоя кровиночка сама подписывала, и билеты покупала тоже сама, и с арапом своим переписывалась... Не мы её к нему выперли - сама уехала в этот бордель махденский...

Ладно, все это - потом, сейчас все-таки надо хоть что-токонкретное узнать.

- Простите, вы даже имя и фамилию своей девочки не назвали и сами не представились...

- Буду я ещё всякой сучке представляться!

Я сцепила зубы и сосчитала про себя до десяти. Ладно, среди прочего мне платят деньги и за это.

- Но раз мы с вами разговариваем, надо же мне знать, с кем я говорю, как к вам обращаться...

- Ничего-о, скоро узнаешь! Все вы тут Гончарову узнаете!

Есть люди, которые черпают моральную поддержку в площаднойбрани. То-то Александр Сергеич повертелся бы в гробу, услышавэ т у Гончарову!

Вдохновленная собственным лексиконом Гончарова вскочила и,прошибая коваными шпильками ковровое покрытие, промаршировалана выход. Грохнула дверь, сотряслись, жалобно лязгая,алюминиево-пластиковые перегородочки, и уже из коридорадонеслось:

- Ничего, вы у меня, падлы, все попляшете! Вы ещё мое имяузнаете! Ах вы ж...

И дальше пошли термины и определения то ли из привычногообиходного лексикона мадам Гончаровой, то ли навеянные в этуминуту ассоциацией с профессиональными занятиями несчастнойдочечки...

Глава 6

Что теперь делать?

Ася терпеть не могла, когда на неё орут. Тем более, когдаобвиняют непонятно в каких грехах.

Она тяжело опустилась в кресло и заплакала, тихо и очень горько.

Как только за мамашей с грохотом захлопнулась дверь, в комнату менеджеров начали по одной сходиться "девочки" - весь штат агентства, включая и Сережу Шварца (с другой стороны, если в мужском коллективе работает одна женщина, она тоже откликается на возглас "братва"). Все, кто слышал этот скандал.

Первой явилась секретарша Анечка, удивленная внезапной тишиной, но и рта раскрыть не успела - тут же в дверях возникла психологиня Валя, а за ней следом - Галочка-бухгалтерша с Сережей. Даже в их бункер проникли вопли и грохот.

Зрелище плачущей Аси было для этих стен, прямо скажем, не из привычных. Это она обычно утирала другим сопли, бегала за валерьянкой, утешала и с несгибаемым оптимизмом уговаривала, что все будет хорошо, вот увидишь.

А тут вдруг - сидит железная Аська и плачет! Устрашенныйколлектив оцепенел.

Первой опомнилась Валя.

- Асенька, успокойся! Ты что?

Но Ася молча всхлипывала и все покачивала головой, как китайский болванчик.

Девочки поняли, что без капель не обойтись. Галка кинулась за лекарством, а Валя все оглаживала Асю по трясущимся плечам. Подождала немного, пока начнет действовать успокоительное, наконец спросила;

- Ну что случилось, Аська?

Та, все ещё шмыгая носом, начала пересказывать историюнезадачливой девочки, которую только что услышала отсбесившейся мамаши.

- Не морочь голову! Не из-за этой же дурочки ты ревешь!

- Какого черта... Какого черта она меня материла? Я-то ей что сделала? Я с ней вежливо, с этой дурой, на вы, а она меня...

- Сама ты дура! Прекрасно понимаешь, баба не в себе, несоображает ничего, вот и отрывается на первом встречном.Поставь себя на её место.

У Аси подсохли глаза - и слегка "отживели". Она ещё разшмыгнула носом, утерлась платочком и произнесла крепнущимголосом:

- От дуры и слышу! Ладно, Валька, спасибо, ты мне оказалапсихологическую поддержку. Про эту... посетительницу я всепоняла только мне за что такая радость?

- Будем считать этот вопрос риторическим. А сейчас обойдемся со стрессом, как в учебнике написано: переведем проблему из правого полушария, которым ревут, в левое, которым думают. Излагай все толком и по порядку: она сказала, я сказала... Давай!

И Ася, успокаиваясь, начала ещё раз сначала. Все - от первого выкрика мамаши при входе до не менее громогласного финала.

Валя слушала внимательно, не перебивала. Только курила. Вместе с ней дымили и все остальные "девочки", да и сама Ася тоже, хотя обычно запаха табака в своей приемной терпеть не могла, - но сейчас не до того было.

- Да, - Валя потушила сигарету. - Пакостное дело. Хорошо хоть фирму нашу упрекнуть не в чем...

- Фирму нашу, конечно, никто не упрекнет... Дело в другом: она, мамочка эта, растрезвонит по всему городу - и все наши клиенты - фью-ю... и Ася показала, как именно исчезнут клиенты.

- О чем растрезвонит-то? О том, что дочка, дура безмозглая, по собственной умности в бордель уехала? И целый год там проторчала, а потом только сбежать вздумала?

Ася кивала.

- Да мамаша эта застрелится раньше, чем расскажет кому-то! Это же стыд какой!

В Валиных словах был, конечно, какой-то смысл. Но тутзаговорила Анечка:

- Стыд, стыд... А какой стыд-то? Я бы и сама с удовольствием за границей пару лет поработала, подумаешь!

Галя засмеялась. Сережа хмыкнул. А Валя и Ася просто переглянулись, и без слов понимая друг друга.

- Ты, дитятко неразумное, помолчи пока... - Валя обернулась к Асе: Так, успокоилась? А теперь иди к Лавруку и расскажи ему все, как нам рассказала. Мы-то все равно ничего не решим и сделать не сможем - не наш это уровень.