- Именно так.

Последовала пауза, словно их собеседник собирался с мыслями.

- Камни находятся у вас, мистер Беквит?

- Да. Они лежат передо мной на столе.

- Они не кажутся вам странными?

- Ну, я не знаю, что вы называете странным. Однако если бы они оказались рубинами, я бы сказал, что это звездные рубины.

- Понятно. Ваш клиент сидит рядом с вами?

- Да. Может быть, нам стоит включить видео?

- Нет. Вы говорите, что она из Кордовы?

- Да.

- Спросите ее, слышала ли она об арабском джентльмене по имени Масуд ибн Малик.

- Зачем?

- Просто сделайте это, мистер Беквит.

Адвокат повернулся к девушке.

- Аз-Захра, ты слышала вопрос?..

- Масуд... ибн... Малик? - медленно проговорила она.

- Да.

- Fue mi abuelo - мой дед.

- Она утверждает, что это ее дед, - сказал Беквит.

- Ну, ну...

- Так что вы можете нам предложить? - нетерпеливо поинтересовался адвокат.

- Джентльмен, о котором идет речь, умер приблизительно в 1200 году нашей эры, - сухо ответил Ротштейн.

- Послушайте, Ротштейн, если вас не интересует наше предложение, просто скажите об этом.

- Не спешите. Я возьмусь за ваше дело.

Адвокат не ожидал такого поворота событий.

- Правда?

- Да. Приезжайте.

Беквит представлял себе Ротштейна кем-то вроде сморщенного гнома или вагнеровского Нибелунга, копающегося в своем темном логове и прижимающего к груди ларец с драгоценностями. Он был приятно удивлен, когда их встретил высокий, прямой человек с белой, как у Линкольна, бородой, голубыми глазами и в безукоризненно белом лабораторном халате. После того как они представились друг другу, эксперт пригласил гостей к рабочему столу, и они уселись напротив него.

Адвокат протянул оба камня, и Ротштейн быстро осмотрел их в лупу. После этого он положил один из камней на автоматические лабораторные весы, которые почти мгновенно уравновесились.

- 8,021 грамма, - прочитал Ротштейн показания прибора. - Примерно 41 карат. Гм. Я должен поставить вас в известность, мистер Беквит, что самый большой из известных рубинов лишь немногим превышает 10 каратов. Конечно, известны и большие необработанные камни. - Он взвесил второй камень. - 8,02 грамма. Близнецы, можно сказать.

Он немного помолчал, а потом навел окуляр модифицированного микроскопа на один из рубинов.

- Кристаллическая структура соответствует. Гексагональный кристалл. Можно разглядеть бороздки, типичные микроскопические царапины, которые остаются при соприкосновении с корундовой пылью. Именно таким способом обрабатывались самоцветы до 1300 года, когда лучшие мастера перешли на алмазную крошку. Впрочем, корундовую крошку легко имитировать. - Он пожал плечами. - Но не астеризм.

- Значит, они настоящие? - спросил Беквит.

Оценщик с некоторым любопытством взглянул на него, а потом встал из-за стола и направился к книжной полке. Он немного поискал, а потом вытащил нужный том.

- Гм. Вот. Де Ланиэль, "Арабские самоцветы". Два удивительно крупных рубина были найдены в Бирме, примерно в 1000 году, и проданы персидскому купцу, который года через два перепродал их в виде кабошонов (*Неограненный драгоценный камень. - Здесь и далее прим. перев.) в императорскую сокровищницу в Багдаде. Затем они на некоторое время пропали из виду. Предположительно, были взяты из сокровищницы халифа, после того как Тогрул Сельджук захватил Багдад в 1055 году. Затем, как и все знаменитые самоцветы, камни переместились туда, где были самые большие деньги - в Византию. Так рубины попали в Кордову, в Испанию. Знаменитому кордованскому гранильщику драгоценных камней по имени Масуд ибн Малик было поручено сделать корону для Алексиса III Византийского. Он выполнил заказ и доставил корону. В качестве платы Масуд получил два одинаковых звездных рубина в виде кабошонов. На этом история заканчивается. Если верить де Ланиэлю, камни исчезли, когда Фердинанд из Кастилии разграбил город в 1236 году. С тех пор этих рубинов никто не видел.

Беквит незаметно наблюдал за Аз-Захрой. Она сильно побледнела.

- Нам повезло, что де Ланиэль оставил необычайно подробное описание камней. Мы занесли эти данные в компьютер, который сумел их воссоздать. - Он нажал какую-то кнопку на панели, и на экране монитора появилось изображение. - Согласно свидетельствам де Ланиэля, камни были хорошо известны в исламских кругах как...

- Los ojos! - воскликнула Аз-Захра. - Los ojos de Ayesha!

Теперь Ротштейн обращался непосредственно к девушке.

- Вы когда-нибудь видели, как начинают сиять эти рубины?

Она энергично закивала.

- Si! В камнях живут джинны, которые просыпаются, когда я использую ковер.

Ротштейн долго смотрел на Аз-Захру. Наконец он выключил монитор.

- Да, действительно, это "Глаза Айши". Великий Боже. Я занимаюсь этим делом сорок лет... мне и в голову не приходило... Какая ирония судьбы. Айша была любимицей Пророка Магомета, но она умерла за несколько столетий до того, как рубины стали знаменитыми. - Ротштейн положил камни в маленький черный мешочек и протянул его Беквиту. Завтра утром я пришлю вам нотариально заверенное свидетельство. И я должен дать вам совет, мои невинные друзья.

- Да?

- Немедленно застрахуйте камни.

- На какую сумму?

- Как можно оценить бесценное? Ну, наверное, стоит остановиться на минимальной сумме - скажем, двадцать миллионов долларов за каждый рубин.

Беквит вдруг почувствовал, как у него закололо в животе. Каким окажется первый страховой взнос за два рубина в пятьдесят миллионов долларов, не говоря уже о других самоцветах Аз-Захры? А как насчет джиннов? Их тоже следует застраховать?

- Да, - прохрипел Беквит. - Это хорошая мысль.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО

Следующим вечером Аз-Захра заявила:

- Сиди, я продемонстрирую вам... одну... штуку.

- Конечно, давай.

- С ковром. Во-первых, у вас есть вещи, которые вам не нужны?

- Ну, наверное. Вот мусорное ведро. Старые газеты, бутылка, пустые конверты... порванный ремень. А зачем?

- Чтобы показать вам. - Аз-Захра взяла мусорное ведро, поставила рядом с ковром, а потом подняла ковер. - Во время хаджа (*Паломничество к священным местам в Мекку) пилигрим должен семь раз обойти вокруг Каабы (*Мусульманский храм в Мекке.). Поэтому я заворачиваюсь в ковер, vuelvo... раскручиваюсь семь раз...

Прижимая ковер к груди, Аз-Захра начала кружиться.

Беквит заворожено смотрел на нее. Он пытался сообразить, что происходит. Возможно, металлические волокна ковра входят во взаимодействие с магнитным полем Земли и генерируют свое поле. Вращающийся ковер действует, как динамо.

Два рубина, вставленные в его ткань, начали периодически вспыхивать.

"Как такое может происходить?" - подумал Беквит.

- А почему они светятся? - спросил он.

Не переставая кружиться, Аз-Захра ответила:

- Это пробуждаются джинны.

- Ах, вот оно что! Конечно...

Девушка остановилась и положила ковер на пол.

"Сейчас ток должен исчезнуть, - подумал Беквит. - Джинны отправятся спать".

Но нет. Глаза-рубины продолжали светиться. Что же происходит? Может быть, одно из волокон обладает свойством сверхпроводимости? Даже при комнатной температуре?

- А теперь, - сказала Аз-Захра, - положи... puesto... los algos desagradables на ковер. Смотри, Сиди! Mire! - Она вывернула содержимое помойного ведра на ковер - и все в тот же миг исчезло.

Беквит подпрыгнул.

- Что?.. Куда подевался мусор?

Аз-Захра спокойно посмотрела на Беквита.

- El Oceano Atlantico, я полагаю. Если бы у меня была астролябия, я могла бы сказать точно.

- И ты можешь проделать этот фокус множество раз?

- Конечно.

- Именно таким образом ты сюда и попала?

- Да, Сиди. Я упала на el campo... футбольное поле.

Беквит немного подумал.

- Сейчас ковер остался на месте, но когда ты появилась на футбольном поле, он был с тобой.