Прежде чем окончательно покинуть своё судно, они подошли к его дну, которое было сильно поцарапано. На стенках его корпуса имелись частично серьёзные дыры и царапины, образовавшиеся из-за большой силы трения дна корабля о саму поверхность выступа и каменистую землю острова. Шея прекрасной птицы и её крылья были опущены вниз из-за потери энергии, которой больше ей уже не понадобиться, и из-за причины выше сказанной. Корабль был полностью поломан.
Фея Облачка дотронулась кончиком своего пальца до деревянного покрытия и дырявого дна корабля, и вздохнула, ничего не поделав с этим.
–Эх, это судно было таким красивым…– жалостливо и уныло произнесла Облачка, – Ну, ничего, зато целы остались.
Родос отошёл недалеко от Гама и Облачки, чтобы не мешать их горе и сожалениям пережитому. Повернувшись в другую сторону, в один миг он увидел перед собой что-то большое вдалеке. Внезапно его осенило, когда он стал вглядываться туда, и. повернувшись к друзьям, крикнул им:
– Ребята, смотрите! Тут, по-моему, какая-то хижина на этом острове.
Друзья услышали зов Родоса и, отошедшие от потери летучего корабля, отозвались. Они перевели свои взгляды со сломанного, воздушного агрегата на летописца, который указывал своим пальцем правой руки на большой дом с высокой башней и острой крышей. Он имел высоту примерно с пятиэтажного дома, и на его угловой вершине с крутым наклоном стояла высокая в вышину, каменная труба, из которой должен был выходить дым огня в камине.
Слева от дома, еле-еле видного в темноте, была воздвигнута и образована огромная, земляная горка, в виде спиралевидной раковины, по форме напоминающая вавилонскую башню, но чуть пониже самого оригинала.
Надеявшиеся в том, что там они смогут переночевать и пережить одну ночь в той хижине, Гам, Облачка и Родос быстрым шагом направились туда, трудно, но крепко держа на своих спинах, кроме не менее хилой феи, рюкзаки. Набитые кучей нужных вещей, они были тяжелы, и Гам с Родосом не настолько переживали это, насколько обрадовались таким случаем найти свой ночлег.
По мере того, как приближались к дому, они стали всё чётче и точнее вглядываться в него. Дом вместе с башней был покрыт сухими зарослями, справа от него находилось высокое, казалось бы, старое дерево. Оно, уже давно обмершее, было лишено листьев и зелёной, жёлтой листвы, но на одной из её обвезших, сухих ветвей располагалось одинокое гнездо. На её домике, собранной из маленьких веточек, лежали три нетронутых яйца неизвестной птицы. Слева же от тихой хижины, как было сказано выше, перед нашими путниками вставала спиралевидная горка выше самой крыши дома на несколько метров, как оказалось потом и вправду.
Подойдя к двери, они смогли открыть её без особых усилий. Войдя в дом, они не встретили никого того, кто бы ни делал и не производил тишины, царившей внутри него. Убедившись, что они были одни, Гам, Родос и Облачка расположились по местам, кто из них и где будет ложиться спать. Было темно…
Когда Родос, расставивший вещи и рюкзаки на полу, зажёг несколько свечей, в холле, где они стояли, стало светло, но при этом из-за тёмной мглы было тускло и Гаму, и его друзьям никак не удавалось разобрать в нём что-либо взглядом. Менее точно изучив расположение помещения, и рассмотрев немного вещей домашнего имущества: картины, книги, шкатулки, в которых лежали оставшиеся драгоценности и украшения, трое стали ложиться спать в определённых местах. Фея Облачка сказала остальным, что они не будут брать здесь ничего, в особенности чужие сокровища дома, которые им вовсе не годились в дело.
Беседуя друг с другом в тишине, они уже лежали на своих устроенных им кровлях. Родос лежал на мягком уже старом диване, Фея Облачка улеглась в открытой шкатулке, внутри уложенной маленькими подушечками, из которых выдернули все заколки и иголки, остававшиеся воткнутыми там. А Гам, не найдя для себя приличного и подходящего места, сидел на покрытом ковром полу. Он, пользующийся ковром, в качестве своего тёплого одеяла, согревающего его, и положив свою голову боком на найденную им подушку, не отчаивался по поводу неправильного места.
Он с детства привык в доме своих родителей спать ночью на жёсткой кровати. Она же хоть и теребила, и тёрла его спину, он был всё равно рад наслаждаться такою роскошью, тем, что он бесшумно лежал на нём. Другие бы предки могли просто позавидовать этим.
Многое обсуждали они за весь свой разговор. Начавшая первой, фея Облачка всё-таки объяснила и рассказала Родосу о, попавшем в Волшебную страну через дупло старого дуба, Гаме. Тут после этого летописцу стало всё понятно.
– Нуину, повидаться с настоящим мальчиком это для меня огромная удача и счастье в моей жизни! Хотя и Гаму, конечно же, в дальнейшем придётся вернуться домой, зато у меня есть большое время побеседовать с единственным тем, кем имею много общего, – восхитился вдруг Родос, сидя на диване радостным.
Гам обрадовался в след ему, ведь у него тоже не было много друзей. В основном его друзьями можно было считать только одноклассников в параллельном классе, и то, когда он общался с ними, они поверхностно разговаривали с ним и просто не замечали его. Их занятия мешали даже встречи с ним и вынуждали его одноклассников делать пару неловких пауз в беседе с ним, которые и оканчивали их здешние разговоры с мальчиком из бедного дома, из села Подмосковье.
Гам улыбался в ту минуту от такого счастья до тех пор, пока он не посмотрел и не навострил свой взгляд на феечку. Та, судя по маленькому её личики, была грустная от чего-то. Он спросил её:
– Что с тобой?
И Облачка тихо с унынием, как будто пыталась уже снова заплакать ответила:
– Наш летучий корабль верно служил нам… Маг-медведь Атикин был не только для нас всех мудрым правителем, но ещё и познавательной и любопытной личностью. В свободное от государственных дел время он занимался различными науками, читал книги, следил за звёздами. Основной его интерес пал на невероятные изобретения мира людей. Он по их чертежам пытался сконструировать что-то во благо для своего народа, многие из них не были воплощены в реальность, как это было у самих людей-гениев. Первым и единственным удачно сделанным Атикином изобретением стал именно тот самый летучий корабль. Не успел он его испытать, как он из-за нас в ненужный момент сломался. Я думала и ожидала нечто другого, что если его летательный аппарат у нас останется целым и невредимым, мы, возможно, нашли бы в этой хижине для него энергию, то могли бы заправить его. Мне очень жалко его, творение Атикина, ведь он так, не сдаваясь, старался и трудился…
Выслушав её, Гам промолвил ей нужные слова:
– Не надо жалеть. Это же всего лишь машина, хоть она и помогла нам всем втроём улететь из замка. И к тому же всё это мы делаем для вашего друга, Мага-медведя Атикина, и для всей Волшебной страны, чтобы вернуть ей то, чего она лишилась за все эти годы.
Он продолжал смотреть и вглядываться прямо в крошечные глазки феи воздуха, которые в свою очередь искрились от наполняемой его словами надежды. Перед сном Гам успел сказать Облачке последние хорошие шёпотом слова:
– Мы найдём выход и обязательно выберемся отсюда…
Окончив ночной разговор, все они потушили возле себя свечи, стоявшие на позолоченных канделябрах, не навлекая при этом на свои сны кого-либо. Стало темно, воцарилась полная тишина, и все втроём, пожелав друг другу доброй ночи, крепко заснули.
Всё кругом было тихо и благополучно. Но эта наступившая ночь была не спокойной лишь для одного Гама: ему приснился страшный сон, будто он пытается добежать быстро до светлого выхода из тёмного, замкнутого пространства. Ему становилось жутко идти во мраке, нежели, когда наяву он спокойно воспринимал и игнорировал его. Он снова стал слышать чей-то голос, издавшийся из того единственного выхода, зовущий мальчика вперёд. Он широким шагом идёт на звук, но внезапно земля, содрогнувшаяся под его ногами, начала разрушаться и раскалываться на множество кусков, камней. Он побежал и прыгал с камня на камень, опасаясь своего падения вниз, своей гибели, лишь бы только добраться до выхода из этой западни. Он уже был близок от него, оставалось только набрать скорости и прыгнуть вперёд. Ещё чуть-чуть – и он будет спасён. Он постарался спрыгнуть повыше, как можно дальше, его глаза были устремлены туда, к самому выходу, но вдруг каменная плита, с которой он спрыгнул, последняя среди всех раскололась, и он упал вниз в глубокую тьму, поглотившая его… Он испугался и от этого пробудился.
