Схватив тяжелой камень, я швырнул его аккурат по траектории движения стража. Прямо скажем, эффект был гораздо меньше, чем я рассчитывал. «Дешевка» – тут же подумал я с досадой про камень. Конечно, куда современным горе-колдунам до качественных эзотерических материалов. Минотавр лишь пошатнулся, однако, этого оказалось достаточно. Хоть он и был из другого мира, законы физики на него все-таки частично действовали, поскольку на его скорости движения смещение траектории из-за удара камнем было достаточным, чтобы провести его тушу мимо Ника и удариться в стену. Колдун отбежал, а я, пользуясь секундной паузой, подбежал к горгулье и как следует приложил ее своим крестом.

Зверь взревел, его кожа, если это можно назвать кожей, зашипела и заискрилась. Удар хоть и был для него ощутимым, все же с трудом можно назвать фатальным. Я замахнулся для следующего удара, рассчитывая бить стража до тех пор, пока Глэр не закончит свое заклинание, но горгулья расправила крыло и оттолкнула меня им, да так, что я отлетел в противоположный конец комнаты.

Знакомый до глубины души вкус крови заполнил мой рот. Крест выпал из моей обессилевшей руки и отлетел в сторону. Ник ринулся к нему, но горгулья уже смекнула, чем это может кончится и громким криком, от которого потрескались зеркала и застыла кровь в жилах, откинула колдуна назад. И вот страж, изготовившись, сделал свой последний прыжок.

Этот полет длился доли секунды, но в моем восприятии прошла целая кинолента из отдельных кадров. Вот страж пригнулся и расправил крылья. Вот он резко взлетел вперед, выставив могучие лапы с острейшими когтями. Вот он уже пролетает над серединой комнаты, аккурат над кровавым пятном. И вот внезапно из ниоткуда появляется свет. Зверь искривляется в агонии, его гримаса вопит нечеловеческим ужасом. Все его тело покрывается пеплом, который продолжает лететь по заданной траектории. И вот, наконец, пепел покрывает Ника, уже не в состоянии причинить ему какого-то вреда. Глэр закончила свой ритуал.

Секунду мы находимся на своих местах. Ник, потерявший достаточно крови, прижимает второй рукой рану. Я сплевываю кровь на пол и пытаюсь подняться, попутно удивляясь отсутствию переломов. Глэр просто стоит и тяжело дышит. Видимо, второпях, последние строки заклинания она читала уже не делая вдохов.

Кажется, что все худшее позади. Но гроза, которую до этого не было слышно из-за рева стража, теперь стала совсем безумной. В воздухе ощущалось электричество.

– Это временно! – крикнула Глэр. – Страж ушел, но рану во Вселенной уже так просто не закрыть. Ури, нужно что-то делать! Видимо, придется применить отчаянные меры.

Она достала из-за пазухи пистолет. О чем она думала, это же ничего не изменит. Когда это смерть что-то меняла в этом мире. Вероятно, она хотела всеми правдами и неправдами отсрочить тот Апокалипсис, который назревал вокруг нас.

– Стой! – Я уже несся ей навстречу. Баланс во Вселенной, так нещадно и неоднократно нарушенный последними событиями, сам стремился восстановиться. Теперь уже и она услышала и опустила пистолет.

В квартиру вбегает взволнованная Фаина.

– Уф, – Глэр только и смогла, что громко выдохнуть. Каким-то интуитивным чутьем, она сразу поняла, что мы спасены. Я, улыбаясь, встал. Все конечно.

Некоторые вещи невозможно изменить, и, вероятно, не надо даже и стараться. Например, невозможно избавить мир от грешных или страдающих людей. Это невозможно и даже вредно. Представьте себе мир, где все ровно-чисто, все живут в соответствии с моралью и честью, все светлые души, готовые к реинкарнации в Будду в следующей жизни – скукотища же!

– Анни…

Такие Вселенные схлопываются моментально, банально, некому больше существовать, все вернулись в исходное нуль состояние. И я апостол этого движения. Своими силами я тяну мир назад, в блаженную пустоту, лишенную сладостных взлетов и таких же болезненных падений. А что есть жизнь, если не совокупность взлетов и падений! Может, я все делаю не так? Может, хватит лишать этот мир красок и вместо этого лишь сводить противоположные сущности друг к другу, не уничтожая их? Позволить им дополнять друг друга, как электрон дополняет протон, создавая удивительное Вселенское творение. Почему бы нет?

– … гиля… А впрочем, нет. Суперпозиция!

Наступила тишина. На секунду мне показалось, что я самый большой дурак во Вселенной. Участники сего действия смотрели на меня как на сумасшедшего. Ладно, эту парочку можно было понять. Приперся какой-то чел и говорит заумные слова. Хотя обычно все же у людей что-то щелкает в голове настолько, что окружающая действительность уже мало их волнует в такой момент, и я могу безболезненно скрыться. Только с ними такого не произошло. Я уж не говорю про Глэр, которая смотрит на меня круглыми от удивления глазами и не может решиться, начать ей ругаться матом, застрелить или просто бессильно развести руки в стороны в немом вопросе в духе Чернышевского, только в прошедшем времени. Так прошла пауза длиной в несколько секунд, которые мне показались очередной вечностью за сегодня. А потом внезапно эти двое рассмеялись. Или расплакались. Если честно, было трудно понять. Кажется, оба этих во многом противоположных состояния сами сформировали суперпозицию.

Они вдруг понеслись навстречу друг другу и слились в страстных объятиях. Теперь уже мы вдвоем с Глэр стояли с одинаковым вопросом, нарисованным во всем нашем существовании, но их, похоже, эта сцена, достойная лучших художников эпохи Возрождения, совершенно не интересовала.

– Как ты здесь оказалась?

– Эта гроза… Я вернулась домой и услышала у тебя шум. Что случилось?

– Тут такое… даже не знаю, как тебе рассказать… Ты в порядке?

– Все хорошо. Боже, что тут произошло… Фридрих, Вы ранены?

Она посмотрела в мою сторону. Я в нерешительности смотрел на них. Глэр так и вовсе превратилась в статую.

– Пустяки, – только и ответил я. – Я и не знал, что вы… вместе.

Они посмотрели друг на друга.

– Мы тоже… не знали, – на удивление робко сказал Ник.

Я продолжал смотреть на них. С одной стороны, не произошло ничего такого, что происходит обычно при аннигиляции. С другой стороны… Что-то произошло. Противоположности стояли в объятиях, и вокруг них как будто образовался островок спокойствия и гармонии. В воздухе уже не пахло электричеством. Напротив, как будто тепло постепенно заволакивало квартиру, подобно тому, как пар заполняет турецкую сауну. Нет, что-то определенно произошло.

– Нам нужно идти, – я подошел и взял Глэр за руку. Она послушно пошла следом, как гелиевый воздушный шарик на ниточке. Наше движение было настолько нелепым, что ни Фаина, не Ник не сумели задать разумного вопроса, а просто проводили нас взглядом. Мы вышли из полуразрушенной квартиры. На лестничной клетке уже собирались соседи. Надеюсь, нашим героям хватит ума сочинить что-то в духе «молния попала прямиком в телевизионную антенну, искра, буря, безумие» вместо правдоподобного рассказа о произошедшем. Мы умело миновали собирающихся зевак и выбежали из дома.

– Что! Это! Было? – уже снаружи Глэр резко развернулась и посмотрела на меня испепеляющим взором.

– Гроза стихла, – тихо заметил я.

Она лениво, одними глазами посмотрела наверх. Кажется, это весьма важное, учитывая предыдущие события, наблюдение ее немного успокоило.

– То есть, это сработало? Это вообще ты сделал?

– Не знаю. Раз она вернулась именно в этот момент, значит, она должна была начать движение домой задолго до того, как мы вошли в квартиру. С другой стороны, пути Вселенной неисповедимы. А противоположности всегда притягиваются по самым неожиданным траекториям…

– Но ты же не.. ты же сказал совсем не то, что должен. Какая еще суперпозиция?

По большому счету, мне нечего было особо сказать. Я достал сигарету и закурил, размышляя о произошедшем. Глэр не переставала смотреть на меня.

– Суперпозиция, – наконец я нарушил тишину, – это некое состояние между двумя состояниями. Когда и одно, и другое как бы есть, но ни одно из них не проявляет себя в полной мере.