- Есть!
Хлопнули выстрелы ракет. По бокам "Вихря" начали расправляться серые полотнища крыльев.
- Высота двенадцать километров, корабль на курсе.
Полотнища раздулись, крылья приняли расчетный профиль. "Вихрь" переходит на планирующий полет.
- Высота два километра!
Скорость корабля замедляется. Из днища выходит причальный брус.
Заработали планетарные двигатели.
Впереди по курсу ровная, свободная от валунов площадка.
- Высота шестьсот метров!
На обзорных экранах видно: за кораблем тянется густой шлейф пыли.
"Вихрь" зависает.
Облака пыли, видимость - ноль.
Толчок.
Есть Марс!
- Якоря!
Движение руки Меркулова, и шесть мощных брусов с якорями намертво соединяют "Вихрь" с планетой.
- Сцепление полное!
Теперь никакая марсианская буря не страшна кораблю. Он стронется с места только по воле человека.
- Убрать крыло!
Пыль вокруг корабля медленно оседает.
Борт "Вихря" покидают шесть кибернетических "жуков", которые должны осмотреть корабль и место посадки.
"Жуки" расползлись в разные стороны. Вскоре на командный пульт поступили первые сообщения передвижных автоматических разведчиков.
Наружная температура восемьдесят пять градусов. Слой пыли на месте посадки небольшой, с удалением от корабля увеличивается: три сантиметра, пять, шесть. Причальный брус исправен.
- Трап вышел полностью, - доложил Акопян.
Сведения от автоматов-разведчиков прямым ходом шли в вычислительную машину, и, пока она их не обработает, из корабля не выйти. Двинулся трап значит, все в порядке!
Трап вышел. Сейчас должен быть сигнал. Вот он: та же знакомая мелодия: "И на Марсе будут яблони цвести..."
Виктор Сергеевич повернулся спиной к пульту, облегченно улыбнулся.
- Все, ребята, приехали! - После паузы твердым, не терпящим возражений голосом скомандовал: - Всем отдыхать! В шесть ноль-ноль первая разведка.
Кивнув всем головой, Виктор Сергеевич ушел. Оставшиеся еще некоторое время не расходились. Акопян с Меркуловым тихо спорили: кто выйдет из корабля первым? Марину этот вопрос не волновал. Она знала твердо, что попадет в первую группу и, когда ступит на планету, обязательно скажет:
- Здравствуй, Марс!
Закрыв дверь каюты, Виктор Сергеевич долго не мог успокоиться. Но чем больше он размышлял о будущем, тем чаще возвращался в снежный январь, казавшийся сейчас таким далеким, когда, собственно, и начался по-настоящему их путь к Марсу...
II
Г Л А В А 13
В ТОТ СНЕЖНЫЙ ЯНВАРЬ
- Жалко, что вы не хотите со мной лететь на Марс,
жалко, - инженер Лось качнул головой, - люди
шарахаются от меня, как от бешеного. Через четыре дня
я покидаю Землю и до сих пор не могу найти спутника...
Да, видимо, придется лететь одному, охотников покинуть
Землю маловато.
А л е к с е й Т о л с т о й. Аэлита
Человек - гражданин Земли в самом обширном смысле
слова. Он проникает даже туда, где не может жить
постоянно.
Ф. Р а т ц е л ь. Народоведение
Лыжня неожиданно вывела к самой кромке обрыва. Панин остановился. Далеко внизу, ближе к противоположному берегу реки, застыли маленькие фигурки рыболовов. После резкого скрипа снега под лыжами тишина оглушала. Он представил, как позванивают льдинки, когда их черпаком вытаскивают из лунки, и ему неудержимо захотелось броситься в этот ослепительно белый снег и, как в детстве, съехать на спине вниз по крутому склону. Чтобы удержаться от соблазна, он даже попятился.
"Мороз почти космический, - подумал Виктор Сергеевич. - Может быть, так же пронзительно громко заскрипит снег под ботинками космонавтов на Марсе. Есть ли он там, вот такой же удивительный белый снег с густыми синими тенями? Конечно, нет, - ответил он сам себе. - Слишком мало влаги в атмосфере Марса. Наверное, по ночам на холодные безжизненные скалы выпадает лишь тонкий, микроскопический слой инея".
Он запрокинул голову и, стараясь не щуриться, стал смотреть в белесое небо. То там, то здесь розовыми искрами вспыхивали невидимые снежинки. Огромный диск по-зимнему низкого солнца был так близок, что казалось, протяни руку, и она по локоть исчезнет в густом оранжевом мареве.
Из забытья его вывел близкий стук дятла. Виктор Сергеевич повернул голову, но увидел лишь стаю синиц на нижних ветках старой березы. Дятел был где-то совсем рядом. На частые удары клюва невидимой птицы звонко отзывался обледенелый ствол старого дерева.
Отыскивая глазами дятла, он не услышал тонкого, нарастающего свиста. Возникший невесть откуда плотный ком снега увесисто стукнул его по шапке, запорошил глаза.
Виктор Сергеевич стянул рукавицу, вытер ладонью лицо.
- Сейчас я кому-то надеру уши! - стараясь придать голосу сердитый тон, громко сказал он.
- Сначала догоните! - Панин узнал голос Марины Стрижовой.
Он повернул голову. Шагах в двадцати от него стояла Марина и, улыбаясь, махала ему рукой.
- Даю тебе фору одну минуту. Убегай!
Марина согласно кивнула и, оттолкнувшись лыжными палками, заскользила по снегу.
Панин не спеша натянул рукавицу. Вдохнув полную грудь воздуха, он ловко, в один прием развернул сразу обе лыжи. Желтый свитер Марины уже мелькал в густых ветках молодого ельника. С силой отталкиваясь палками, Виктор Сергеевич бросился по целине наперерез...
В ельнике он вышел на лыжню, идти стало легче. Минут через пять до беглянки оставалось метров сто.
Марина часто оглядывалась назад. У выхода лыжни на расчищенную бульдозерами лесную дорогу она неожиданно упала в снег. Едва не наехав на лежащую девушку, Виктор Сергеевич остановился.
- Большой Белый Медведь настиг невинную жертву! Сейчас кому-то будет очень худо!
- С которого уха начнем? - поднимаясь из сугроба, деловито осведомилась Марина.
- Может быть, помилуем?
- Ни за что! - смеялась Марина. - Я просто требую наказания! Извольте приступать немедленно!
Большой Белый Медведь неуклюже потоптался и принялся снимать лыжи. До избушки было недалеко, и они пошли пешком, неся лыжи в руках. Стряхнув снег веником, поднялись по скрипучим ступенькам.
Внутри избушка казалась больше, чем снаружи. В большой горнице дубовые, без скатертей столы, лавки. На окнах - вышитые занавески. Одну стену избы полностью занимала старинная русская печь с нишами и шестками, в которых красовались яркие глиняные горшки, крынки, чапельники.
