Виктору Сергеевичу нравилось, как Пол проверяет готовность корабля: закрыв глаза и приложив пальцы к вискам, пилот являл собой картину полного, можно сказать, йогического сосредоточения. В такт его мысленным распоряжением вспыхивали индикаторы, оживали циферблаты, выстраивались цифры в окошках дисплеев. Ни задержек, ни сбоев. Что называется, дисциплинированный ум.
Наконец, точно очнувшись от оцепенения, Муреш угрюмо пробормотал что-то о готовности к пуску. Глебов вопросительно оглянулся на экран с лицом Панина; командир кивнул, и Дмитрий Витальевич разрешил Полу взлет. "Орудие" уже стояло наподобие голенастого журавля, задрав ствол к зениту. Сработал пусковой патрон - и вот уже "Варан", крестом раскинув стабилизаторы, резво удаляется от астероида. Теперь телекамера, показывавшая корабль извне, работала от следящего радиолокатора, поэтому ракета ни на секунду не пропадала из поля зрения...
Минут пятнадцать все шло нормально, потом начались странности. Пол все так же изображал крайнюю собранность, только руки уже не приближал к вискам - мешало опущенное стекло шлема. Однако, как это бывало уже не раз, командир краем глаза глянул на Дэви и заметил ее беспокойство. Вслед за этим Виктор Сергеевич повернулся к планшету курсографа, где от условно изображенного астероида убегали две светящиеся линии, белая и красная: белая - расчетный путь "Варана", красная - действительный. И увидел именно то, чего с момента пуска опасаются все руководители полетов. Линии расходились. Алая трасса, вместо того чтобы бежать вплотную к завиткам и петлям белой, резко уклонилась вниз.
- Дмитрий Витальевич, - со сдержанной злостью сказал Панин. - Что там у вас за игры? Извольте одернуть парня...
Еще не окончив фразу, Панин уже знал, что говорит впустую. Гусев ответил, часто моргая и разводя пухлыми ладошками:
- Одергивали, командир. Не реагирует.
Неужели Пол перехитрил-таки машину? Вряд ли. Первый полет на "Варане" многому научил его. Кроме того, вот уже в круглом глазке прибора набухает и пульсирует тревожная багровая вишня. Значит, компьютер бьет космонавта жгучими разрядами, а тот не чувствует. И на запросы Глебова никак не отвечает. Почему?
Виктор Сергеевич подумал было, что самопогружение Пола оказалось слишком глубоким. Впрочем, это не Дэви, он таким приемам не обучен. Да и вообще, лицо пилота кажется слишком неподвижным для подлинной сосредоточенности. Скорее это маска. Словно в тот самый момент, когда Пол представил себе маршрут полета, что-то разом выключило его сознание; так он и остался, со значительной миной, со складками на переносице, но уже не мыслящий, не действующий...
Господи!
Лоб Муреша заблестел, покрываясь испариной. Капля пота скатывается по щеке.
С одной стороны, наступило некоторое облегчение - "жив". С другой, надо было срочно разобраться: что же происходит на "Варане"? Если отказала терморегуляция, Мурешу конец через несколько минут. Рам Ананд, Гаджиев... Даже думать об этом жутко. Еще одна смерть. Прикроют, прикроют станцию... Неужели снова диверсия? Конца этому не видно! Происки пиратов или того, безликого, кто до сих пор прячется в поселке?..
В следующее мгновение компьютер, которому было, разумеется, наплевать на все происходящее, сообщил, что корабль окончил ориентацию. Куда сориентировался "Варан", об этом можно было только догадываться. Может, к Веге или к Сириусу. Но это значит, что сознание Муреша живет. Расстроенное, искаженное, оно продолжает управлять ракетой.
А терморегуляция в полном порядке, если, конечно, не врут все приборы сразу, и на "Варане", и у Глебова, и здесь, на командном пункте станции, и в Космоцентре на Земле, откуда уже названивают встревоженные Волновой и Тарханов, и в центре НАСА...
Так. Вполне логично. Ориентация окончена, включаются маршевые двигатели. "Варан" обретает вид огненного креста и уносится прочь от астероида. Минута, другая... Пузатое тело ракеты продырявливает белоснежный мяч "буя", разлетаются полотнища пленки. Еще один спутник уничтожен. Красная линия уверенно стремится к краю планшета. Струйки пота льются по неподвижному лицу Муреша. Затем его изображение, дернувшись, гаснет. Провал зияет в левой трети экрана, в центре безмятежно пылает крест сопел "Варана", в правой части видна паника на пусковом участке. Операторы вскакивают с мест, кто-то, не рассчитав усилия, болтает руками и ногами в воздухе. Одна Дэви внешне спокойна и, видимо, изыскивает способ пробиться к пульту "Варана". Панин ведет себя чуть сдержаннее, но скрыть волнение не может. Марина со страдальческой гримасой слушает через наушники, что ей втолковывает с Земли Тарханов.
Инструкции Космоцентра что-нибудь предусматривают на подобный случай?
Предусматривают.
Виктор Сергеевич объявил через все громкоговорители в помещении астероида:
- Внимание! Аварийная ситуация номер один! Работы на станции прекратить. На связь никому не выходить. Ожидать дальнейших распоряжений.
(...И снова растерянно разинет рот Том Карр, и потихоньку перекрестится фру Энгстрем, и станет ее успокаивать донельзя перепуганный Сикорский. В который раз за последний год тревога на астероиде!)
Всю правую треть заслонила широкая заспанная физиономия и круглые плечи Глебова.
- Есть предложение, командир.
- Ну?
- Тряхнуть стариной. Я беру транспортный корабль и догоняю этого психа. Слава богу, опыта мне хватит.
Как просто, подумал Панин. Для кого-то Глебов - тюфяк, увалень; но ведь на самом-то деле ас, ветеран космонавтики, втайне тоскующий о полетах... как, впрочем, и сам Виктор Сергеевич. Кому же, как не Диме, и гоняться за взбесившимся "Вараном"?
"Не будь этого предложения, через полминуты я бы сам решил лететь. Н-да... и получил бы выговор от Марины... Глебову не устроит сцены, а мне вот..."
- А есть готовый транспортник?
- Обязательно. В главном порту, новозеландский "Зэт-9". Заправлен, проверен, завтра должен тащить руду на Землю. Ну, руду мы выкинем в два счета.
- Придется. ("Паршивец этот Пол, теперь нам платить неустойку новозеландским фирмачам!") Вместо нее возьмешь в трюм добавочный бак.
