Александр Лазарев
Пике
© Лазарев А.А., 2022
* * *
Использованы репродукции из свободного доступа почитаемых мной авторов: великого Николая Фешина и прекрасного скульптора Анны Голубкиной с целью привлечения внимания к их творчеству.
Лицевая сторона обложки:
«Падающие звёзды» предположительно Жана-Франсуа Милле.
С благодарностью Андрею Синяеву за поддержку и долгие годы участия в моей судьбе!
От автора
В свою четвёртую книгу – книгу стихов —
отобрал те произведения,
что точнее отображают моё восприятие
и понимание текущей жизни.
В целом более трезвое,
нежели в юности или зрелости.
Но к такому постижению
я, увы, пришёл слишком поздно,
и случилось оно
со-овсем не просто так…
Сожалею, но
изменить и выправить уже что-либо
в судьбе своей не успеваю
и делюсь с тобой, читатель,
делюсь в надежде – тебе удастся!
Удастся прозреть вовремя.
Не прерываю свою
нескончаемую песнь про «жисть»,
в которой совсем нет места
совершенно чуждым мне пышному «штилю»
и красивостям с витиеватостью.
Нет непроизносимых в принципе мною слов
типа «чарующий», «багряный» и «горний»,
нет «зауми» и сиропа, восторгов и муцина,
нет всего этого в моих стихах —
есть горечь и кручина…
Настало время скорби и тревоги —
неизбежный этап жизни
мыслящего быстроглазого человека,
порой излишне горячего и…
уязвимого, ранимого самоеда
с необоримым отвращением
к ненасыщаемым и безучастным
соплеменникам, жадно пожирающим мир.
Человека, для которого полупустой стакан —
почти катастрофа!
С утраченными иллюзиями
всё острей ощущаешь
извечную несправедливость
мироустройства от человеков.
Прошло и кануло время
невинных удивлений и радости жизни,
пришла пора
одинокого и унизительного выживания.
И поразительно, как же к месту оказалась
десятилетней выдержки строфа
неведомого поэта:
«Не вспомнить и однажды,
а что такое смех
и что мне было важным,
и… как же жалко всех!»
А эпиграфом для всей книги пусть будет:
«Так устроено сердце моё,
и не я моё сердце устроил…»
«Давно восторгов не осталось…»
Давно восторгов не осталось
в душе, – смятение и боль
с тех пор, когда во мне скончалась
моя последняя любовь
«Заложил и не выкупил крылья…»
Заложил и не выкупил крылья,
Буцефала по дури загнал.
Мне пожалованные дары я
Затерял, затрепал, заканал.
Заповедное вверил сороке
И к молве пучеглазой заслал,
Вспять по выщербленной дороге
Не спеша понукаю осла.
Завожу дребезжащие песни
Обо всём, что изведал в пути,
И с ушастого друга не слезть мне,
И со стёжки своей не сойти
Смятённое
Вроде бы всё как обычно,
а не спокойно – тревожно,
многое стало привычным,
то, что вообще невозможно.
Смех не таким стал, как прежде,
радость – как будто хмельная,
что-то случилось с надеждой,
с верой, любовью…
Не знаю!
То, чем гордились когда-то,
стало разменной монетой;
бледные люди заката
знать не желают рассвета
«Не посещаемый музей…»
Не посещаемый музей,
а за душой – кусочек солнца…
И оказалось – нет друзей,
а так: старинные знакомцы.
Где каждый в собственном соку
решает, рулит, выверяет…
одну и ту же «высоту»
с упорством дятла покоряет.
Во что-то верящим ещё
собратьям, рвущимся к раздаче,
я не судья, я просто шёл
вне поля зрения удачи.
Едва в узде себя держу
во времени, под жизни прессом,
почти расплющенным лежу,
и мир вокруг – неинтересен.
Вдруг оказаться взаперти
с трудом отлаженного быта,
как прихотливо ни крути –
а лучшее уже всё было
«Когда всему познаешь цену…»
Когда всему познаешь цену,
то повредишься головой
и лезешь с лёгкостью на стены,
на лживый мир махнув рукой.
Мне ни за что не примириться
с укладом жизни, где (му-удры!)
сплошь образины, морды в лицах
диктуют правила игры!
«Приметы уходящей жизни…»
Приметы уходящей жизни:
резная мебель,
абажур,
бордовой скатерти велюр,
«А ну-ка, солнце, ярче брызни», –
под мудрый ленинский прищур,
прощальный книксен дешевизне
и змейкой путаный аллюр –
укор звереющей отчизне
«Людей мне видеть тяжело…»
Людей мне видеть тяжело
и больно,
слышать – тяжелее…
Как прежде с ними мне жилось?
Я их любил,
теперь жалею
«всё ишь ты да поди ж ты…»
всё ишь ты да поди ж ты
оставь дабожемой
уже вполне погибший
хотя ещё живой
не вспомнить и однажды
а что такое смех
и что мне было важным
и как же жалко всех
погасшего не трогай
пустой на четверых
кремниста путь-дорога
до судной до поры
э-эх жисть моя житуха
сплошная кутерьма
проруха на прорухе
не свет ещё не тьма
