Кандидаты отбросили всякие церемонии. Атаки и контратаки следовали одна за другой. Поминались и ложь, и некомпетентность, и пренебрежение к долгу, и разложение, и злоупотребление властью. Обвинений было слишком много, чтобы их Перечислить.

Американские дикари любили эту глупую игру, эту пышную кампанию. Как и в религиозных обрядах, им нравилась театральность, форма. Они часами сидели как приклеенные, смотрели в телевизор, и слушали, и ликовали, и шикали на ослиных и слоновых кандидатов. Эти тупицы хлопали громче тому, кто давал им больше обещаний. Они никак не могли сообразить, что правительство может дать им только то, что сначала содрало с них же, и то лишь малую толику. Американцы воображают, что у них демократия (то есть власть народа). На самом же деле у них плутократия плюс толпократия. А вернее всего — овцекратия.

Болыпой-Болыпой Вождь американцев живет в Вашингтоне в царском дворце, который называется Белая Хижина. Эта хижина богаче и роскошнее, чем дворец любого властелина или короля. Ее стоимость — свыше двенадцати миллионов долларов. Неудивительно, что эти дикари, называющие себя демократами, почитают свою священную Белую Хижину. В ней более ста комнат. Ее охраняет целая армия, состоящая из ста пятидесяти полицейских и уймы вооруженных шпиков. Этот яркий символ демократии обслуживают несколько сотен лакеев, сто поваров и горничных. Кто же платит всему этому народу жалованье? Тупоголовые бараны-налогоплательщики, вот кто! Кроме этих слуг, они оплачивают еще четырех швейцаров, чья работа состоит в том, чтобы открывать двери перед важными правительственными «слонами» и «ослами», и трех дворецких, которые снуют взад и вперед и отвешивают поклоны.

Для царственного вождя демократии — Великого Белого Отца, обитающего в Белой Хижине, построено превосходное подземное логово — страшно дорогое бомбоубежище. А для его подданных, баранов-налогоплательщиков, — ничего, ибо он обещает им мир. Если начнется война, баранам придется самим о себе позаботиться. Но они довольствуются обещаниями: им не привыкать! Зато, если их укокошат, они попадут в рай, и кое-кто даже с медалями и воинскими почестями…

Их Большой-Большой Вождь, изображающий на своем лице улыбку, — по сути дела король. В его честь производится королевский салют — двадцать один пушечный выстрел. Он пользуется монаршими привилегиями и монаршей неприкосновенностью. Суд не имеет над ним власти. Бараны, которых он пасет, охотно оплачивают его разъезды и удовольствия. В его личном распоряжении самолеты, поезда, пароходы и автомашины. Все-все — бесплатно. Он получает громадное жалованье. Он может передоверить подхалимам любые свои обязанности. Когда ему все надоедает, что бывает с ним нередко, он покидает свой королевский кабинет и удаляется на отдых. Привольно живется королю американских дикарей!

Дикари много говорят о мире и делают вид, что мир им нравится больше, чем война. Тем не менее они вели много кровопролитных войн и неустанно готовятся к новым. Их речи, их профессии изобличают их деятельность…

Однако при всех своих военных талантах эти дикари оскандалились перед всем миром: они проиграли войну одному маленькому племени за океаном. Не смея признаться в этом, они объявили о перемирии.

Майк КУИН

ТЕХНИКА ДЕМОКРАТИИ

Перевод Л. Биндеман

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

банкир, владелец газеты,

конгрессмен и фотограф.

Все на сцене, когда занавес поднимается.

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: фотостудия.

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ (развязывая огромный узел): А теперь, мистер конгрессмен, если ты ничего против не имеешь, раздевайся!

КОНГРЕССМЕН: Боже правый, надеюсь, вы не собираетесь фотографировать меня голым!

БАНКИР: Не в этом дело, старик! Если ты собираешься стать президентом, тебе придется завоевывать сердца людей. А кто по душе американцам? Дитя природы, крепко сколоченный детина, славный малый. Ну, пусть будет философ, лишь бы не очень мудреный.

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: Снимай костюм, он не принесет тебе голосов избирателей. Ты в нем совсем как их хозяин. У меня тут более подходящий наряд.

КОНГРЕССМЕН (снимая пиджак): Однако как все это сложно! Но я полагаю, джентльмены, вы знаете свое дело (продолжает раздеваться, остается в нижнем белье).

БАНКИР: Мы ведь проводили на выборах и других кандидатов, не так ли?

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: Все они нам обязаны.

БАНКИР: Снимайте ботинки.

КОНГРЕССМЕН: Боже, и ботинки тоже. Ну, ладно.

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ (развязывает узел, в нем груда одежды): Вот, пожалуйста! Герой лесов и долин! Зейн Грей, Гарольд Белл Райт, Буффало Билл! Мы из тебя сделаем парня что надо!

КОНГРЕССМЕН: Сто чертей! Вы это всерьез?

БАНКИР (откусывая кончик сигары): Ты хочешь стать президентом или нет?

КОНГРЕССМЕН: Ну, разумеется!

БАНКИР: Тогда надевай все и не задавай такой чертовой кучи вопросов!

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: Вот кожаная куртка, рубашка и брюки цвета хаки, фетровая шляпа с масляными пятнами.

КОНГРЕССМЕН: Ну, ладно, вам и карты в руки. (Начинает одеваться.) А вот жена что скажет, увидев это?

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: Она хочет стать хозяйкой Белого дома?

БАНКИР: О, да! Я думаю, вы правы.

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЕ!: Ты любишь собак?

КОНГРЕССМЕН: Конечно, нет! Терпеть не могу!

БАНКИР: Так вот, с этого момента ты любишь собак. Если спросят, запомни — ты любишь собак.

КОНГРЕССМЕН: Но, дорогой мой, от них же запах!

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: Есть запах, нет запаха — не имеет значения! Ты любишь собак!

КОНГРЕССМЕН: Боже мой!

БАНКИР: Никто за тебя голосовать не станет, если ты не любишь собак.

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: Этого мало. Ты и лошадей обожаешь, не забывай об этом.

КОНГРЕССМЕН (зашнуровывая высокие ботинки): Нет, только представьте — заниматься этим каждое утро!

БАНКИР: Зато теперь видно — рубаха-парень, свой в доску! Ну-ка, отступи немного, мы отсюда на тебя посмотрим.

КОНГРЕССМЕН: У меня, наверное, странный вид.

БАНКИР: Положись на меня, выглядишь ты просто здорово! (Подходит ближе, снимает с него шляпу, мнет ее, снова нахлобучивает на конгрессмена.) Так лучше.

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: У тебя трубка есть?

КОНГРЕССМЕН: Конечно, вот она. (Вынимает из кармана пиджака длинную тонкую трубочку).

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: И ты полагаешь, что дымок от этой штучки дотянется до Белого дома?

БАНКИР: Это не трубка. Это детская игрушка. (Вынимает огромную резную студенческую трубку.)

КОНГРЕССМЕН (подкидывая ее): Целое полено!

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ (покачав головой): Мне кажется, мистер банкир, мы с вами сваляли дурака. У парня идиотский вид!

БАНКИР: Теперь уже поздно. Мы его сами выбрали, и придется с этим примириться. К тому же я не совсем с вами согласен. Он парень свойский и сговорчивый.

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: И все-таки я был прав — надо было выбрать железного парня, с подбородком, как буфер, — диктатора!

БАНКИР: Пока не надо, Уильям, рановато!

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: Так что же, начнем? (Фотографу): Ты готов?

ФОТОГРАФ: Встаньте чуть левее, мистер конгрессмен.

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ (взрываясь от злости): Черт тебя дери! Мне не нужно левых!

ФОТОГРАФ: Прошу прощения, я имел в виду…

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: Плевать на то, что ты имел в виду! Встань-ка правее, мистер конгрессмен. Мы сами будем давать указания.

БАНКИР (фотографу): Сдвинь свой аппарат вправо. Наш кандидат не может стать левее.

ВЛАДЕЛЕЦ ГАЗЕТЫ: Так-то лучше. И приступай к делу. (Конгрессмену): Сделайте жизнерадостное лицо.