Не повезло Крепкому Хвосту, которого сбили молнией с прутьев и он погиб зря, заплёванный и разорванный пауками. Я даже урчание пауков услышал, когда они откусывали от него здоровенные куски мяса. Но зря весьма относительно, так как им пришлось подбежать к решёткам поближе. И уже тут, вслед за мной, крысы прыгали на спину поедающих Крепкого Хвоста пауков, своим весом раздавливая их, либо обездвиживая и давая возможность остальным ломать, выдёргивать им лапы и вскрывать брюшки, чего они не выносили и, немного подёргавшись, дохли.

В клетке становилось больше места и никто из крыс не вспоминал убитых товарищей. Порой я расспрашивал их о кланах, о том, где они успели побывать, что увидеть, в каких стычках участвовали и прочие мелкие подробности о мире, который я совсем не знал или не помнил.

Крысы не удивлялись моим вопросам. Возможно считали, что у каждого должны быть свои странности. А может и не замечали до тех пор, пока я был у них основной боевой силой и помогал им выигрывать бои, давая возможность прожить ещё немного.

Через какое-то время правила игры (если вообще была какая-то игра) изменились. Узнал я об этом, не зная наречия друкаев очень просто. Они пришли за мной.

Отряд тёмных, подсвечивая себе светильниками, заглянули в камеру через решётки. Если бы я понимал их язык, то услышал бы такое:

-Старый склад, третий переход, пятый уровень, камера две тысячи сто тринадцать, крысы. Светлый, крупнее остальных… Вон тот, который светлый, в центре сидит! Берите его и тащите, сами знаете куда.

Пока они бурчали-пели на своём языке, я оценил и возгордился! Теперь целый отряд конвоировал меня одного! Связав руки, выставив копья и взяв наизготовку несколько маленьких многозарядных арбалетов, они повели меня к арене, на которой я уже сражался. Шагая, я присматривался к дороге, к клеткам, пытаясь запомнить, кто где сидит, к воинам, конвоирующим меня. А ведь не такие уж они и высокие. Если я перестану сутулиться, то может буду даже и чуть выше. Ага, если некоторые из этих бойцов ещё снимут каблуки, так точно.

Переход, потом заплесневевший переход, сырой ветерок, по ступеням вверх и отдающий плесенью ветерок. Многовато у них тут плесени. Совсем с сыростью не борятся…

Посередине арены стояла необычная клетка. Она выглядела как богато украшенное сооружение из чёрно-серых полос железа, соединённых вместе, или, возможно, куча костей, сросшихся так, что образовывали клетку.

Раскрыли невидимые на общем фоне ворота и меня завели внутрь. Довольно просторно..

Без всякого порядка в течении следующего часа заводили всё новых и новых представителей крысиного племени или тех, кто хоть немного смахивал на крысу. А почему стаю мою сюда не привели? Тут что, теперь каждый сам за себя должен сражаться?

Представители крысиного племени, все как один, покрытые шрамами, мускулистые и жилистые, черношерстные, нервно дёргали хвостами, водили носами, принюхиваясь к соседям. Разминали свои чувствительные кисти, ощерив резцы и шевеля вибриссами, у кого они были.

Но были и те, кого бы я отнёс к представителям псевдокрыс. Пара шрамированных мутантов-крысоогров, с частично ампутированными лапами, вместо которых были вставлены ржавые лезвия. Пара же больших и видимо разумных крысоволков, с пушистыми хвостами, которыми они хлестали по тощим бокам и скалящих клыки больше друг на друга, чем на окружающих. И ещё одна тварь, которую я бы отнёс к крысоограм, но там было ещё что-то относящееся к ящерам. Завроогр? Крысозавроогр? Крысоогрозавр? Увидеть бы этих огров и понять: это у них такая неразборчивая любвеобильность или над ними кто-то так издевается? Таких смешивающих убивать на месте надо, однозначно.

С лязгом захлопнулись ворота за последним вошедшим. Взметнулись хлысты тёмных и пара сотен рабов кинулась к лебёдкам. Их мыщцы вздулись, лебёдки заскрипели, шевельнулись шестерни, натянулись цепи и клетка, дёрнулась, начала подниматься над ареной, остановившись метрах в шести над уровнем арены и медленно поплыла в сторону, оказываясь над головами зрителей, которые сквозь полосы могли рассмотреть все подробности схватки. Находящиеся внутри пригнулись, расставив лапы и пытаясь сохранить равновесие. Один из крысолюдов, наступил на хвост другого, за что тут же был оттолкнут в сторону и влетел в стоящего крысоогра, который в свою очередь толкнул его ещё на нескольких неуверенно стоящих на лапах и упавших от толчка, и в итоге тот оказался у одного из крысоволков, который и так-то был агрессивен, а уж тут, от стресса, от непонимания что вообще происходит, не нашёл ничего лучше, как вцепиться ему в бок своими острыми зубами. Тот не остался в долгу и принялся молотить по горбатой спине когтями.

В клетке сразу в нескольких местах образовалась куча-мала из клубков крыс, рвущих друг- друга. Они двигались так быстро, что когти, зубы, мелькающие хвосты, летящий мех сплелись в сплошной калейдоскоп. Получившие раны и потерявшие боевой запал пытались отползти подальше, цепляясь за полосы железа.

А вниз, ничем не сдерживаемая, лилась кровь сражающихся, небольшим моросящим дождём падая на развлекающихся внизу эльфов.

Я вжался спиной в решётку, стоя настороже. Хоть бы меня сейчас туда не втянули! Чем больше они убьют сейчас, тем целее я буду в дальнейшем. Самое плохое, что здоровенный мутант, крысозавроогр, видимо думал так же. Потому как не вмешивался в драку, а лишь весело скалясь, посматривал в ту сторону, раздувая свои зелёные ноздри.

Один из крысоогров не удержался от порыва, и несколькими скачками приблизился к сваре и немедленно включился в это дело, нанося удары без разбору своим прирощенным клинком. Но вот один из крысолюдов, стоящих в стороне, бросился к нему, кусая за ноги. Когда крысоогр развернулся, он отпрыгнул назад, уходя от выпада клинком. Правда не учёл, что это клетка, а не просторное поле, и столкнулся спиной к спине другой крысой, сражающейся с крысоволком. Крысоогр не преминул воспользоваться этим и следующим ударом пронзил сразу двоих. Лезвие первой прошло через кишки, тогда как второй оно вошло в спину, вылезя кончиком из-под ребёр груди. Вторая крыса не долго провисела на клинке, дергаясь, она сползла с него, чтобы тут же оказаться разодранной крысоволком.

Насадив крысу на лезвие, крысоогр наблюдал как она извивается и не желает подыхать.

Казалось, это зрелище доставляет ему неимоверное удовольствие. Крысолюд дергался, царапал лезвие, тянулся, чтобы укусить, пытался слезть с лезвия. Но крысоогр, пользуясь своей силой, просто приподнял его над полом, придерживаясь одной рукой, чтобы не упасть в этом неустойчивом месте. И крыса стала насаживаться глубже. Вот она уже у условной рукояти, её лапы разжимают лезвие, бессильно обвисают вдоль тела…

И вот уже крысоогр раскрыл свою пасть, чтобы откусить кусочек от своей добычи, как внезапно “ожившая” крыса вцепилась ему в морду клыками, и они сцепившись таким образом, заметались по клетке, толкая и сбивая всех, раскачивая клетку.

Мне всё же пришлось принять участие, когда один из крысоволков оказался возле меня и не придумал ничего лучше, чем кинуться. Тупая скотина!

Тут некуда было отпрыгнуть или уклониться, а потому пришлось принять его тело на выставленное предплечье, которое тут же прокусили его острые зубы. Его маленькие глазки из под тяжёлого нависшего лба светились торжеством, а из горла доносилось хриплое рычание, которое прервалось лишь тогда, когда я достал из-за пояса, прикрытого шкурой, каменный нож и не вонзил этой твари в глаз по самое переплетение, давя на него, пока кончиком лезвия не достал до мозга и мутант не разжал челюсти.

Менее минуты ушло на всё, но дальнейшие события отпечатались калейдоскопом событий. Мозг, разум не участвовали в этой борьбе, отступив перед слепой тягой к жизни.

Боль жгучей лавой сжигала в схватке мое тело, она затуманивал мозг, и в глазах все расплывалось.

Я вишу на потолке, чтобы меня не достали, и моя кровь капает на крыс, а я пытаюсь вылизать рану и остановить кровь.