Прошло еще несколько часов томительного ожидания, и убедившись что в первом приближении «Маяк-2» после нескольких корректирующих импульсов разгонного блока начал подниматься, мы дали команду на выпуск разведывательного спутника «Молния-1». Тут теперь задача была совершенно противоположной — спутник был выпущен тоже на опорную орбиту в восемьсот километров, и сразу возникла необходимость его опустить в низкоорбитальную зону, чтоб с большей эффективностью задействовать средство оптико-электронной разведки. Поэтому и тут, после получения данных по орбитальным параметрам, начали осторожный спуск спутника на низкую орбиту. Но и уже тут, с такой высоты можно было получить вполне неплохие снимки Земли и при достаточном увеличении и поверхности. Тем более та же конфигурация облачности была неплохим подспорьем для метеослужб различных ведомств СССР.

Еще час и на наш внутренний почтовый ящик из ЦУПа пришло письмо со множеством вложенных фотографий планеты Земля с высоты в восемьсот километров.

Это конечно было очень незабываемо. Качественные цветные фотографии сразу выводили на большой экран и присутствующие тут люди, ведущие члены Государственного Комитета Обороны СССР сумели по достоинству оценить то, что им попало в руки, какой мощнейший инструмент они получили.

Теперь, чтоб продолжить космическую программу, нужно было время. «Молния» опускалась на низкие орбиты, «Маяк-2» поднимался повыше. Когда я наконец-то озвучил последние данные, после короткого совещания, уже порядком уставшие от насыщенного дня Сталин, Берия, Шапошников и Молотом, тепло попрощавшись, в сопровождении охраны, покинули Усадьбу.

При этом у меня состоялась договоренность со Сталиным, что такую коммуникационную систему оптоволокном мы проведем и в Москву, чтоб и высшее руководство уже могло вовсю быть в курсе и даже участвовать в космической программе. В общем нас мягко попросили не выпендриваться, а оставаться на длинном, мягком поводке и вариантов отказаться не было. Просьба-требование высшего руководства СССР была вполне обоснована.

Прошло несколько дней. ЦУП все больше обзаводился всякого рода мониторами и боевыми постами для дежурных, прямо по ходу дела происходило обучение местных кадров и включение их в дежурные смены. Так как оптоволоконная линия в Москву уже давно была проложена, то довести ее до Кремля и ввести в специально защищенное помещение оказалось не таким трудным делом, особенно при полном содействии органов госбезопасности. И к тому моменту когда «Молния» опустился на необходимую орбиту, в Москве был тоже оборудовано рабочее место, с которого Сталин мог в режиме реального времени контролировать состояние космической программы.

Но именно сейчас, когда «Молния» должна была заработать в полную мощность и показать реальный результат, мы снова, как и несколько дней назад, собрались в Усадьбе.

После того как были получены высококачественные снимки Москвы, Ленинграда, и от нас, с Усадьбы, последовал заказ сделать спутниковую фотографию Берлина. Качество и детализация, конечно, были выше всяких похвал. В этом времени, чтоб получить такие снимки, нужно было отправлять самолеты-разведчики, которые частенько просто не возвращались, а тут не выходя их кабинета, просто нажатием нескольких кнопок, руководство СССР имело вот такой вот инструмент контроля.

Еще прошел час и на наш внутренний почтовый ящик из ЦУПа пришло письмо со множеством вложенных фотографий интересующего района, а именно Берлина. Как раз облачности никакой не было и снимки получились ну уж очень неплохими. Краем глаза я наблюдал, как Сталин с Берией внимательно с огромным интересом рассматривают полученные фотографии, а вот интерес Шапошникова лежал немного в другой области и он попросил сделать снимки, по возможности немецких военно-морских баз. Его интересовали места стоянок крупных боевых кораблей Германии, потому что проскакивала информация, что немцы в рамках сепаратных переговоров могут переподчинить свои военно-морские силы Грант-Флиту, что было очень неприемлемо, ну или руководство германских ВМС откажется подчиняться Берлину и уйдет в Британию. Вариантов много и вот посмотреть, что и как не мешало, тем более в свете появившихся возможностей.

Я быстро вышел в чат и настучал задание новоявленной службе космической разведки. Они в ответ попросили несколько часов, чтоб скорректировать орбиту спутника, на что я естественно согласился.

Гости не спешили уезжать и остались до позднего вечера, когда на почту снова посыпались фотографии интересующих нас объектов. По просьбе Шапошникова я все это распечатал, через наш РСО (режимно-секретный орган) засекретил и передал при Сталине под подпись лично начальнику Генерального штаба РККА — порядок есть порядок. Но вот такая оперативность и качество полученной развединформации, причем просто не выходя из кабинета впечатлило гостей.

Когда я их, после долгого, напряженного и наполненного событиями для, провожал, стоя на крыльце Усадьбы, Сталин обернулся и сказал странную фразу:

— Любят вас, Сергей Иванович, высшие силы…

И все. Сказал, сел в свой Паккард и в сопровождении охраны уехал, заставив задуматься «К чему бы это».

Берия, Шапошников и Молотов тоже задерживаться не стали. Тем более мы договорились сделать и отправить на орбиту еще минимум две «Молнии» и только уже потом, получив полные данные об использовании порталов в космической программе, и поднятии «Маяка-2» на геостационарную орбиту, отправлять боевую орбитальную станцию «Заря». Для нее уже неугомонные специалисты полковника Хруничева начали клепать и жилой модуль, и дорабатывать обычные жидкостные ракеты, которые как раз и должны были разогнавшись, падать на головы супостатов, а может, при необходимости и нести боеголовки спецзарядов.

Глава 13

Глава 13 (новая)

Вот наконец-то и произошло у нас эпохальное событие — запустили в работу космическую программу в мире 1942-го года. Самому не верится. Ради этого мне пришлось покинуть мир 1914-го года и передать бразды правления над операцией по усмирению Кайзера полковнику Лукичеву, который некоторое время ну уж очень демонстративно крутил носом от недовольства. Он так же, как и Васильев и Келлер хотел быть в боевых порядках и непосредственно руководить боем на месте, наверно тоже засиделся в бункере и душа рвалась лично попинать тевтонов.

Ну а мне, как руководителю, который сам в тайне разделял желания и устремления соратников лично бить морды, пришлось на время оставить операцию в мире 1914-го года, и быть на месте, показывая Сталину и всем членам ГКО уверенность, что все, что касается космической программы, идет по плану. В принципе, таких уж фатальных проколов на первом этапе не было и все прошло очень даже неплохо. Запустили спутники, проверили орбиты, телеметрия идет, управление функционирует. Живи, наслаждайся и строй козни фашистам и остальным англосаксонским любителям лить русскую кровь.

Да и мне здесь пришлось попотеть — война, тем более такая интенсивная, проглатывала ресурсы с огромной скоростью. Поэтому вопрос поставок особенно артиллерийский боеприпасов стоял очень актуально и его необходимо решать в самые кратчайшие сроки. Частично пришлось идти на поклон к Сталину, частично шарить у нас по закромам. Одно было неприятно, что мы решили не использовать в том мире системы залпового огня, незачем раньше времени светить перспективные виды вооружений, хотя именно там, где еще многие командиры придерживались тактики наступления толпами на пулеметы, РСЗО было вне конкуренции.

В мире 1942-го года, пока идет ориентация спутников и подготовка различных экспериментальных средств для орбитальной бомбардировки, ну и конечно готовят полигоны и всю соответствующую инфраструктуру для проведения качественных наблюдений, у меня образовался некоторый зазор по времени, суток так на двое-трое, которые просто необходимо посвятить миру 1914-го года, где события вышли на финишную прямую и некоторые демонстративные шаги должен осуществлять лично командующий Новоросским Экспедиционным Корпусом. Тут уже начиналась большая политика.